— Это уж точно. И что тебя смущает? Не нагулялся? Не всех девок перещупал?
— А похоже, чтобы я гулял? Нет. Просто это определённое бремя. Это ответственность. Это груз.
— Ты что мне тут, инфантила включил?
— У меня много проектов сразу. Мне надо довести до ума город, банкинг, контрабанду, рынок, железную дорогу, заключить мир с ногайцами, с англичанами, собрать Большой-Пребольшой Курултай. Короче, дел хренова гора.
— Дела никогда не кончатся.
— Да, это правда. Но сейчас я сознательно отодвинулся от всех девушек.
— То есть, они тебе всё же нравятся?
— Да, каюсь, виновен. Но совершенно осознанно понимаю, что с каждым моим следующим шагом уровень проблем растёт… И это не может быть бесконечно. Меня или убьют, в последний раз пытались сегодня, либо я стабилизируюсь.
— Что ты под этим словом понимаешь?
— Система склонна или к успокоению, как в механике. Или к разрушению, как при втором законе термодинамики.
— Разрушение?
— Да. Я или подохну, или всё устаканится. Ну, решат ханы, что есть такой перец и есть. Император посмеётся надо мной. Корпорации станут работать и зарабатывать и примут меня и мои требования, как часть правил игры. Инквизиторы отстанут. Слушай, ну тут реально твоя помощь потребуется.
— Я не буду ничего делать с Орденом фанатиков.
— А я и не прошу. Я сам.
— Ты старика не можешь пристрелить, а тут… Короче, я помогу, если это приблизит тебя к тому, чтобы ты расчехлил свой стручок и стал плодить членов клана.
— Фу! Филин, какая пошлятина! Фу-фу-фу.
— Я всё сказал. Твои аргументы про то, что жениться тебе рано, я могу принять потому и только потому, что ты молод. Тело твоё молодо. И насчёт рисков твоей шкурке ты тоже прав, они есть, и я не всегда смогу тебя прикрыть, хотя видит куратор, много раз это делал. Так что все дивиденды от инвестиций в тебя заслужил.
— А что там за куратор?
— Много будешь знать, не сможешь состариться, — буркнул он и исчез.
…
Старик моментально пришёл в себя, ухмыльнулся и подобрал с земли какой-то артефакт, обронённый парнем, который так и остался в том хлорном мире. Старый инквизитор наверняка бы активировал свой очередной колдовской фокус и мне, как человеку в этом не сведущем, было бы несдобровать.
Но я умел бить в челюсть. Не помню, когда такому научился, скорее всего никогда, это просто пришло с остальными принципами выживания в мире на краю империи.
Я вмазал ему с правой быстрее, чем он что-то там наколдовал и вырубил, сбил с ног.
Потратив какое-то время на то, чтобы проверить, жив ли он, активировал Шило, ведь Филин выкинул нас далеко за городом.
…
Ещё через пару минут мы были в зале элементалей.
Великолепная светлая пещера с водой, огнём, пространством и внутри горы, практически совершенно изолированная.
— Где мы, отступник? — старик пришёл в себя, пошарил рукой и убедился, что артефакт и прочие фокусы я у него забрал, после чего сел и поджал ноги.
— В месте, где ты можешь пообщаться с элементалями.
Он вздрогнул, словно он был невинной школьницей, которую я бросил в камеру с озверевшими, изголодавшимися по женской ласке зэками, но не потерял самообладание.
Элементаль воздуха был тут и носился плотным сплетением ветра.
— Я приму это испытание с мужеством. А ты — предатель рода человеческого, ввергающий нас в ад.
— Пошёл ты на хер, старый чёрт. Плевать я хотел на твои слова. Насколько я понимаю, любая договорённость с элементалями вне закона.
— Ты прав. Понятно, что договорился с ними, они построили тебе город. Это незаконно, если говорить о высших законах.
— А если бы я попросил у них рыбы, поесть?
— Всё равно это незаконно.
— А наказание?
— Смерть. Ты сначала попросишь рыбу, потом разжечь костёр, потом построить тебе дом. Добыть самородок со дна. Ты не заметишь, как продашь душу и наш мир этим тварям.
— То есть даже первый шаг, рыба, уже запрещён?
— У преступления нет полутонов. Попросил рыбу, тебя казнят. Мне жаль, отступник, но это так.
— А я рад.
— Тебе не вырваться из пут инквизиции. Ясно, что тот брат, посланный Орденом, чтобы устранить тебя, убит тобой. Не удивительно, мы же имеем дело со злом, с тобой. Мне снова удастся передать магическую весть, и они придут опять. И опять.
— Да как скажешь.
— Тебе остаётся только убить меня.
— Нет. Ты останешься тут. И правила простые. Ты можешь общаться с элементалями, тут для них особое место, они лучше слышат мысли, да и вслух произнесённые слова.
Я повернулся к озеру.
— О, великий дух воды! Даруй мне рыбу.
Из воды выкинуло здоровенную рыбёху. Самое жуткое, что гладь воды оставалась при этом ровной и не дала всплеска. Элементаль на мою шутку не отреагировал и не появился.
— Ты остаёшься тут, старик. Захочешь жрать, попросишь рыбу. Пить — вот тебе вода. Тепло, вот там участок выхода лавы. Каждую секунду ты дышишь воздухом, что принёс сюда элементаль воздуха. Ты принимаешь их дары и общаешься с ними. Они знают, кто ты такой, что ты хочешь их смерти. Но они считают, что тут ты при всём желании не способен им навредить. К тому же тут естественное магическое поглощение из-за переплетения энергий элементалей. Проще говоря, магия тут, кроме дозволенной ими, не сработает. И ты каждый день будешь просить у них рыбу и пить их воду.
— Как ты смеешь сомневаться во мне⁈ Да я…
Я не дослушал. Активировал Шило и свинтил.
Усталость давила на плечи… Мне жутко хочется спать. Сегодня, так уж вышло, всё-таки лягу в пещере.
Утром я чувствовал себя так, будто вчера разгрузил вагон с углём.
Поэтому брёл пешком по городу Николай, никуда конкретно не направляясь и пытался прийти в себя.
— Как ваши дела, Игорь Васильевич? — заместитель градоначальника вышагивал без своего начальника, моего братца Филиппа, а вёл под руку дочь.
Из этого я предположил, что у них сегодня выходной.
Вообще мне нравилось, как Бульдог и Филипп сработались.
Как я и предполагал, точнее, опасался, Филипп совершенно не умел приказывать и требовать от людей. Молодой, зелёный пацан также не внушал уважения матёрым торговцам, которые сами по себе были похожи на разбойников. Работяги, приезжие всех национальностей, бригадиры и просто граждане ни в хрен бы его и его слова не ставили бы, если бы за его спиной не стоял, как гора мышц и гнева, мало знакомый с гуманностью Бульдог.
Местные, а многие тут были из Бийска, итак его знали. И знали, что количество людей, которых он запросто избил и покалечил в порту, перевалило за полсотни, не считая ещё более раннее участие в местных аналогах боёв без правил.
Что характерно, сам он не был серьёзно судим, во всяком случае, не сидел и разбоем не занимался.
А вот выбиванием долгов с причинением насилия и угроз — запросто.
Сейчас, когда он стоял за спиной Филиппа, все делали донельзя вежливый вид и слушались приказов комбинированной городской администрации.
И понимали, что если сегодня ты не слушаешь вежливого Филиппа, то завтра считаешь сколько зубов осталось в черепе.
В общем, народ был не глуп и намёк понимал. Дела двигались, администрация работала, город развивался.
— Здравствуйте, Аркадий Ефимович. Да… Вроде ничего. С дочкой гуляю. В район порта идём.
— Разрешите составить вам компанию?
Физически стена города была не гигантским прямоугольником, она была прямоугольником, в котором отдельно выдавлен большой квадратный кусок, район порта и рынка.
Я, когда закладывал контуры города и мне бы на тот момент не помешала такая светлая голова, как Михаил Иванов, то прикинул, что для порта, который будет совмещён с рынком, то есть буквально портовая зона, потом склады, потом обширный рынок, потребуются участок размером полкилометра на километр.
По моим прикидкам, площадь Чёрного рынка меньше.
Надеюсь, этого хватит, потому что расширить потом будет никак нельзя. Но эта зона отделена от города той же стеной.
Расчёт был такой же, как в средневековье, когда под торговый «город» создавали отдельную зону, и вторжение оттуда, потому что под видом торговцев могли проникнуть и откровенно враги, было затруднено.
— Как здоровье дочери?
— Вашими хлопотами, хорошо. И климат в Николае, тьфу-тьфу, оказался удивительно тёплым и приятным.
— Не знаете, как там работа банка?
— Вчера повесили табличку «Государственный банк Южного Алтая». А вообще, Ильяс на что-то там ругался. Но я для себя понял, что от нас с Филиппом ему ничего не надо.
— Уже хлеб. Игорь Васильевич, скажи пожалуйста, а ты не знаешь, кто занимается… — я покосился на дочь.
Нас обоих устраивало что она считает отца порядочным человеком, а не костоломом и бывшим бойцом, который участвовал в подпольных боях.
— Да-да? У меня есть большой список всех жителей города. Хотя бы парой строк знаю про всех. Конечно, каждый день кто-то прибывает…
— Ого. Тотальный контроль численности населения. Я хотел спросить про… логистов. Тех, кто возит…
— Речные торговцы?
— Воздушные.
— Контраба… — он покосился на дочь. — Международные торговцы?
— Папочка, я знаю слово контрабандист. Витька-сосед хвалился, что его дядя контрабандист и трижды был в Китае.
— На киче он три раза был, — скептически проворчал Игорь Васильевич, который в этом момент был всё же старым Бульдогом.
— Вы знаете, юная леди, что в нашем городе своё законодательство, у нас нет контрабандистов. У нас есть вольные торговцы, которые возят грузы из одной большой страны в другую.
— Жаль. Контрабандист звучит очень красиво.
— У нас есть другое красивое слово, — задумчиво ответил я, поскольку мы притормозили, чтобы пропустить взвод подчинённых де Жерса. — Франтирёры. Означает местных воинов, что защищают родную землю.
— Франти… Я попробую выучить.
— А чего это они? — обратился я к Бульдогу.
— Морской десант. Де Жерс сказал, что есть лагерь ногайцев, чуть ли не последний, они между скал засели, с суши не подойти, туда одна щель ведёт, ни туннелей, ничего. Так он хочет высадить группу за их спиной. А у той щели уже засада есть. Кругом обложить, для этого с торговцами договорился, они наших отвезут.