У озера должен быть портал. Обходить его, если бы тут не было никаких хищных морд, пришлось бы пару дней. А обстановка как бы… не способствует.
Грыыыы….
В усталости, злости, страхе от нахождения в другом мире и страхе умереть в ближайших пары секунд, в чувстве голода и иссушающей жажды я закрыл глаза и зарычал, взывая к своему новому навыку, виденью магических нитей, полей и точек.
Портал… Портал. Где он? Притаился у какого-то камушка, между местных берёзок? А если…
Не сбавляя шага и лишь изредка позволяя себе приоткрывать глаза чтобы не навернуться, повернул голову к тому самому озеру, вдоль которого бежал я, ну и те уроды за мной следом.
Озеро само по себе представляло не только воду, но и громадное скопление магически-энергетических точек, которые представляли собой большое, но совсем не бессмысленный узор, сочетание энергетически резонирующих сил.
В какой-то момент озеро мелко задрожало, пошло небольшой волной, энергические точки напряглись, я мысленно потянулся к ним и вытянул ближайший поток энергии на себя.
Этот поток превратился в громадную светящуюся дугу, которая, повинуясь моей воле, так же как это делала иллюзия — поднялась над берегом и, с резким хлопком разошлись плотным потоком волн, который сбили с ног меня, развеяли мою иллюзию и повалили всех бегущих за мной монстров.
Я с трудом встал, проверил ружьё.
Водоплавающий монстр привстал, посмотрел на меня своими маленькими чёрными глазками, причем с явным осуждением, сделал несколько неловких движений и плюхнулся в воду. А зубастики — не встали. Они лежали все из себя закоченевшие, бездыханные и визуально посеревшие.
На автомате потратил несколько минут, извлек макры и потёр виски. Закрыв глаза и, снова обратился к озеру.
Энергетические точки в нём ощущались всё так же ярко, казались близкими и восторженно горящими.
— Портал, — прошептал я одними губами, яркие искры озера быстро и в каком-то порядке мигнули и через мгновение я неловко упал.
Пыль.
Это была твёрдая истоптанная конскими копытами земля, потрескавшаяся, воняющая потом, конскими навозом и густо покрытая терпкой пылью поверхность с остатками сплющенных травинок. И пыль.
Пыль была совершенно наша, земная.
Улыбнувшись этому факту, я неловко опёрся о пыльную землю и, покачиваясь, встал.
— Сен ким берли-яралы? — кто-то грубо дернул меня за плечо.
Был ранний вечер, над горизонтом горело красное степное солнце.
Круглые юрты, многие из которых были грязными, пыльными и потёртыми от времени. Лошади, бродят собаки и овцы, где-то поодаль из кривых жердей собрана карда, в которой меланхолично жуют травку тощие коровы.
И люди. Разномастные, одетые в какие-то толстые жилеты на голые торс мужчины, женщины прячут лица, бегают остроглазые дети.
Вокруг была бескрайняя степь, над которой летела стая длиннокрылых птиц. Дует сухой тёплый ветер.
Я в степи.
Крепкий, с грубыми чертами лица мужик с перебитым носом не отпускал моё плечо и внимательно осматривал с головы до ног.
— Кул. Йол шыкканда кул! — оскалился он и достал длинный изогнутый нож.
Вокруг нас уже собралась толпа, в глазах которой мерцала жажда хорошего и, по возможности, кровавого представления и жестокой потехи.
Мужик успел оскалиться жёлтыми зубами и приставить с моей шее нож так, что я почувствовал исходящее от него тошнотворное тепло.
В сердце ни капли страха и отчаянья. Смещаю ружью с плеча стволом вниз, привычно перехватываю.
Бах.
Резкий выстрел заставил вздрогнуть всю толпу зевак. Парочка собак вдалеке жалобно заскулила.
Мужик дёрнулся. В его правой туфле дымилась круглая и не очень-то аккуратна дырка. Кто-то только что лишился парочки пальцев на ноге, причем достаточно болезненным способом. Но ещё больше его беспокоил тот факт, что ствол моего ружья упёрся ему в живот.
— Кто-нибудь говорит по-русски? А то пора бы и выучить, — теперь настала моя очередь ухмыляться.
Я качнулся назад и резким движением ствола вверх и в сторону выбил из руки мужика нож, после чего немедленно вернул ствол обратно к животу бедолаги.
— Ну, может быть, я говорю, а что? — чуть в сторонке, но так, чтобы видеть всё происходящее, на бортике телеги с большими колесами сидел монгольского вида крепкий парень с короткой стрижкой и поигрывал в руках небольшим ножиком.
— Далеко отсюда до Кустового, приятель?
Парень чуть приподнялся и посмотрел на горизонт, сделал долгую паузу, что-то прикидывая в голове и безэмоционально ответил.
— К утру можно доехать.
— Отвезешь меня?
— Ну… — глазки парня сделались ещё уже, — если о цене договоримся, то можно.
Вся толпа, включая того хрена, кому я прострелил стопу, теперь синхронно поворачивала голову то на него, то на меня.
— В оплату за услугу… я сохраню этому додику жизнь, — я кивнул, показывая на мужика со сломанным носом.
— Стреляй, русский. Мне плевать на него, клянусь на золоте и вине. Даже имени не знаю. Это не родовая стоянка, а кочевая. Тут все друг другу чужаки. Здесь торговцы, перегонщики, мародёры, охотники, дезертиры и беглые преступники.
Парень что-то гортанно спросил у мужика, которого я держал в заложниках, тот процедил ответ сквозь зубы.
Парень хохотнул.
— Он решил, что прямо сейчас обратит тебя в рабы. Ты доказал, что у тебя хватит силы и злости сохранить свободу. Теперь тебя уважают. Можешь остаться тут жить как казах, то есть свободный.
— Я, мля, польщён, — немытая уже несколько дней шея нестерпимо чесалась, — но хочу в Кустовой. Всё же у меня там адвокатская практика, юридические споры, вся ботва. Что ты хочешь за то, чтобы отвезти меня?
— А что у тебя есть? — скептически спросил он.
— Могу дать один… нет, два красным макра со второго уровня за то, чтобы ты меня туда довёз.
— А обычные рубли у тебя есть? Или ты долго в степи, русский? Одичал?
— Есть, но они в городе, как-то не догадался взять их с собой.
— Один макр, пятьдесят рублей по приезду и та гибкая палка у тебя за спиной. Из неё выйдет хорошее копьё.
— Договорились. Как тебя зовут?
— Кабыр, сын Онаака.
Мне повезло. Во-первых, у Кабыра был бурдюк тёплой воды, которую я понемногу пил. Ну и во-вторых, он повёз меня не верхом, а на той самой телеге с большими колёсами, запряженной двойкой низкорослых крепких лошадей.
— Какая у тебя мечта, русский?
— Не знаю, а что?
— Жить без мечты нельзя. Это всё равно как ехать по дороге, но не знать куда ехать. Куда ты тогда едешь? Глупо. Просто время своего коня тратишь.
— А у тебя есть мечта, Кабыр?
— Конечно, я же не дурак какой-то. Мне охотиться нравится. Я мечтаю о хорошем нарезном немецком ружьё, деньги собираю. В Оренбурге продаётся, семьсот рублей стоит. Жениться хочу. И детей. Троих. Двух мальчиков хочу и одну девочку.
— Круто. А я… Не знаю, как сказать? Мне судьба второй шанс дала, я был этому рад. А теперь… Ты прав, нужно придумать себе мечту.
— Придумай. А то, на что тебе голова, русский? Есть в неё, конечно. Но и думать ей иногда надо бы.
Всю долгую ночь я не спал. Дремал в дороге, просыпался, перекидывался парой фраз, проверял оружие, чтобы если хитрый степняк меня везёт в ловушку, пристрелить его для начала разговора, дремал, снова открывал глаза.
…
Кабыр не обманул. Мы приехали утром, причем довёз меня до офиса, куда я попал через окно в переулке, отжав фиксатор ножом. Открыл дверь изнутри, достал из заначки полтинник, забрал своё барахло, поблагодарил степняка, расплатился и расстался с ним на самой позитивной ноте.
Ранее утро, солнце не взошло, даже заводские гудки ещё не орали.
Я был грязным, потным, вонючим и конечно же собирался отправиться домой, мыться и приходить в себя. Но, словно орда степняков, ко мне ввалилась толпа посетителей и, перебивая друг друга, потребовали консультации.
Ах ты ж ногайский конь! Как вы мне все дороги.
…
— Сначала заплатите положенный червонец! — поджал губы я.
— Это слишком дорого, — возмутилась жирная тётка с золотыми серьгами.
— Дверь там. Было приятно иметь дело, — не дрогнувшим голосом парировал я.
Они минуты три препирались и положили мне на стол смятую десятку, которую я немедленно забрал.
— Что вы там сказали про уголь? — показал пальцем на замазанного сажей мужика.
— Ну дык эта. Того. Инженер на фабрике сказал, что кокс горит при тысяче двухстах, а уголь даёт самое большее только шестьсот, он в печах используется, а кокс только в металлургии, его ни один дурак в печь не положит.
— Не один, а семеро. А теперь я вам расскажу, как было. Жил да был себе удалой парень Ярослав. Ярик. Жил не тужит, даже в степи повоевать ему довелось. На бывшем английском заводе работает. Жена у него Лариса, дочка курносая. Так?
Мои посетители хмуро кивнули, бабка утёрла нос рукавом.
— Живёте вы все, в том числе он, в многоквартирном бараке. Неплохом. Отопление у каждого своё, печное. Можно сказать, индивидуальное. Ярослав, который ваш сосед, в собственный сарайчик привозит уголь, что покупает на железной дороге. Так продолжается несколько лет.
Но вот однажды у вашего соседа зародилось подозрение, что уголь он возит и разгружает один, а топит им весь честной люд. Вы все с ним вежливо здороваетесь, а за его спиной тырите уголёк.
— А что тут такого-то, господин адвокат?
Посетителей не смущало что я и сам выгляжу как сбежавший от бомжей, под стать им самим.
— Короче… это вроде бы мелочь, но стало вашему соседу до глубины души обидно и неприятно. Что характерно, ругаться он к вам не пошёл. Что ж он сделал? Привез новую партию угля, разгрузил и укатил всей семьей к родственникам.
Возвращается, вы его с лопатами и дрынами стали ловить. Баба Маруся даже скалкой его по голове ударила. Табличку с надписью «Вредитель» на дверь ему прикрутили. Молодцы.