Придётся ехать к чёртову кагану так, с неполными данными.
Добраться до ставки кочевого босса оказалось непросто. Во-первых, это было сильно за пределами сферы дальности Игоря. Во-вторых, он оказался ещё и крепко занят делами прииска, всё же он извозчик общины, а не мой личный. И потом в степь такси не ходят.
Я уже совсем опечалился, разочаровался и собрался отлавливать на Макарьевской изнанке Кабыра, чтобы отвёз, когда тот же Игорь, что отказал мне, привёл к офису какого-то слегка пришибленного охотника, который согласился свозить меня до озерца и обратно, то есть, по сути, на границу республики.
Охотник оказался человеком донельзя странным, всё время расспрашивал меня о моих навыках и опыте охоты, хотя я на все вопросы давал стереотипный ответ, что охотится не умею, не люблю, не практикую.
По какой-то причине этот ответ он волшебным образом уже через пять минут забывал и снова слышал.
— Голубчик, а какой патрон предпочитаете, дротик али дробь?
— Я не охочусь, ружья у меня нет, ничего не предпочитаю, курицу покупаю в магазине.
Вообще, конечно, это чуть-чуть не правда, оружие же у меня есть, и минимальный опыт охоты тоже имеется, но рассказывать об этом стороннему типу, которому я платил за извоз шестьдесят рублей за полдня работы — это чересчур.
Дело не только в том, что в моей охоте есть мощная особенность, про Изнанку, на которую я попадаю посредством Шило, никто не должен знать, а в общем принципе — не болтать лишний раз с незнакомыми людьми и не оставлять персональных следов о себе.
…
— Голубчик, а вы для осенней охоты болотные сапоги предпочитаете или, наоборот, утепленные кожаные? — это мой извозчик опять отвлёк меня от созерцания пригорода Кустового, которое мы проезжали.
Вздохнул.
— Я не охочусь осенью. И в другие времена года, тоже не охочусь. Я адвокат, не охотник. Расскажите лучше про своё ружьё.
Кажется, мой извозчик только этого и ждал. На меня полились неторопливые и пугающе детальные рассказы, которые начались издалека, как он в одиннадцать получил от отца в подарок старую берданку.
Прикинул на глаз что сейчас охотнику хорошо за пятьдесят, значит общая длина потока историй будет длинной. Пожалел, что из-за тряски, а мы уже выехали в места, где дорога как таковая кончалась, а начиналась ковыльная живописная степь, где наш фургон временами подпрыгивал на крупных камнях — уснуть я не смогу. А ещё к этому несчастью, меня по-прежнему мучило похмелье. Да, беда не приходит одна.
— Юба великий каган, сын Гемпса, каган Южного Алы Тау, я приветствую тебя и приношу в качестве подарку эти несравненные чётки для разминки пальцев из германского янтаря.
Я купил эти чётки у китайцев за полтора рубля и было маловероятно чтобы янтарь там был настоящий, но знать об этом степняку не обязательно.
Каган встал, заулыбался и протянул руку для рукопожатия и для принятия подарка.
Что и сказать, подарочки он и правда любил, глаза блистали, он посмотрел чётки на просвет, потеребил пальцами, взвесил. Кажется, он собирался даже попробовать укусить чётки, но постеснялся меня. Словом, я ему угодил. Надо будет запомнить что он до умопомрачения любит подарочки.
— Дорогой великий каган и мой друг Юба, готов рассказать тебе положение дел.
— Я весь внимание, — степняк нехотя сунул чётки в карман, встал и стал наливать себе и мне чай в массивные знавшие лучшие времена чашки. Ну или точнее то, что он считал чаем, потому что напиток был непрозрачным, бело-бурым и от него веяло степными травами и кобылой.
Тем не менее я без колебаний принял из его рук чашку и принялся докладывать.
— Мои шпионы донесли, — звучит как будто я античный политик, а не адвокат, но с ним должно «прокатить», — что фабрика исправно работает. Точнее сказать, что из трех ректификаторов действуют два, а один стоит поломанным по причине отсутствия каких-то запчастей.
Каган хмыкнул.
— Ещё бы, — он блеснул глазками и сделал богатырский глоток своего национального напитка. — Доставлял их я, договаривался с англичанами, а сейчас у него ни степных каналов поставки, ни англичан. Но ты продолжай.
— Тем не менее производство ведётся. Есть данные перевозчиков, нефть доставляется прикаспийская, равномерными объемами, я веду записи по количеству.
— Это хорошо. Жаль, что тамошние мурзы ведут с ним дела «мимо меня», но что поделаешь, это чужая для меня степь, там свой каган.
— Сбыт тоже налажен, бухгалтерия ведётся.
— А какой оборот в месяц?
— Пока мы не возьмём под контроль фабрику, это невозможно узнать.
— Жаль. Я мечтаю заработать на фабрике и купить себе автомобиль, даже несколько. У кагана Масаки подсмотрел. Красивая вещь, удобная.
— Как скажете. Теперь о работе со мной. Вот договор, прошу его подписать.
Каган недовольно засопел.
— Не люблю я все эти договоры, шмаговоры… Давай без этого, а? Ты мне, Великому кагану, не доверяешь?
— Я адвокат, без договоров не могу. Предок запрещает. Да там всё просто, я получаю десять процентов дохода работы фабрики и акций в количестве не меньше, чем такой доход выводить, но только в случае, если заказчик, это вы, возьмёт под свой контроль эту фабрику.
— Да, да, без результата никакой оплаты.
— Теперь о том, что такое контроль. В силу политических причин каганата и республики каган не может управлять фабрикой лично, так?
— Ну, я мог бы приезжать иногда… Но доля правителя тяжела и трудна…
— Таким образом, необходимо назначить директора, причем это должен быть другой директор, а Кремера убрать.
— Не проблема, я пришлю ещё одного родственника. У меня их много.
— Об арестованном родственнике тоже сейчас поговорим. В то же время степняка-директора в городе не примут, особенно после недавней войны со Степью. К тому же я знаю только одного степняка, который способен на это по уровню интеллекта.
— Кого же это? — прищурился Юба.
— Тебя, Великий каган, конечно же. Что за вопрос.
— Да, я такой. Но что же делать? Ты кого-то предлагаешь?
— Я цитирую договор и озвучиваю нашу совместную волю.
— Ну давай, озвучивай дальше.
— С учетом негативного опыта, сторона Заказчика русским ставленникам тоже не очень может доверять.
— Чёртовы русские, О′Брайан с Густавом Кремером, будь они неладны! Да, ты прав, не могу. На тебя это не распространяется, ты хороший.
Я хмыкнул. Ещё бы, я не такой тупой как Кремер, зачем мне грабить местами хитрого, а местами и наивного, но, безусловно, смертельно опасного кагана Юба, когда с ним можно сотрудничать и понемногу зарабатывать на нём?
— Допустим, директором буду и не я. Я и так директор прииска, к тому же адвокат. Так вот, по договору я обязуюсь подыскать директора, которому великий Каган сможет доверять, образованного, не русского, местного и, желательно похожего на степняка для упрощения коммуникации.
— Чего упрощения?
— Коммуникации, то есть, вам будет проще договариваться по рабочим вопросам.
— Так бы и сказал. В точку, не дурак, не русский, желательно местный. Где ты такого возьмёшь?
— Это входит в объем моих услуг и задач. Сложнее всего взять под контроль фабрику. Поэтому, для покрытия текущих расходов мне понадобится десять тысяч рублей наличными
— Десять тысяч! Я бедный каган, моя степь голодна и пустынна. Семьи голодают, у скота падёж, рудники истощены, с Изнанки прут монстры.
— Я могу принять макрами, у меня есть знакомый скупщик.
— Зачем тебе деньги, барон? Деньги пыль, они приходят и уходят. Есть вечные вещи, есть солнце, любовь, здоровье, мудрость.
— Для моих целей мудрость с любовью не подходят. Мне потребуется нанять бандитов чтобы они отловили О′Брайана и заставили отдать его пакет акций. Мне придётся платить реестродержателю, нотариусу, давать мзду судьям, полиции, наёмникам.
— О бедный я несчастный, сиротинушка.
— У вас и правда нет отца и матери, уважаемый Юба?
— Почему? Мать живёт и здравствует в ставке в моем улусе, а отца нет, старший брат зарезал его на поединке, а я брата отравил кумысом. Как, по-твоему, я стал Великим каганом? Бедный я, несчастный, отца убили, брата убили!
— Короче, десять тысяч. Кроме того, по вашему пропавшему на фабрике родственнику…
— Он мне как брат, освободи его и я осыплю тебя золотом с головы до ног!
— Я уже ищу его по судам и каторгам, но в республике их много. Его освобождение не входит в предмет договора и потребует затрат в размере как минимум трех тысяч рублей.
— Три тысячи рублей за паршивого сына ишака и хромой верблюдицы? За нечестивого шакала, который в детстве оттаскал меня за волосы? Я не дам ни гроша за этого ублюдка.
— Великий каган, ты же сказал, что он тебе как брат?
— Ай! А у меня сложные отношения с братьями, русский. Тебе не понять.
— А что же скажут подданные? Авторитет Великого кагана будет подорван.
— Чертовы блудливые псы, вечно шепчутся по углам. Полторы тысячи, больше не могу. Кризис, санкции, экспорт шерсти упал, работорговля запрещена…
— Попробую за полторы, но не обещаю. Итого одиннадцать с половиной тысяч рублей.
— О горе мне! Я сирота, доедаю последнюю лепешку, мой конь захромал и не дойти мне до водопоя, так и стану добычей для воронов степи, а душа моя не найдёт покоя!
— Ещё один вопрос.
— Не мешай, барон, я страдаю. Я вынужден пойти на огромные траты ради защиты своего доброго имени, национальной гордости и достоинства…
— И большой суммы инвестированных денег.
— Что деньги, деньги пыль…
— То есть я могу увеличить свою долю вознаграждения?
— Даже не думай, эти деньги нужны голодающим сироткам моего Южного Алы Тау.
— Хорошо, по суммам мы договорились. Следующий вопрос?
— Ты смерти моей хочешь, барон? Каждый твой следующий вопрос приносит мне убытки и поливает мой путь реками слёз. Никаких больше вопросов, я нем как рыба.
— Это не про деньги вопрос.