— Ну может, какие-то крохи остались должны. Это же не причина забирать здание⁉
— Причина, если здание в залоге. Оно в залоге?
— Да. И земля. Это всё те жулики, которые родственники, подговорили меня! Когда деньги текли рекой, все их приворовывали, хапали. А сейчас я остался один и пытаюсь восстановить бизнес после вероломства… Автомастерскую сделал, с Кастетом вот дружу. Честнейший парень.
Кастет, который своё прозвище получил не просто так, наверно был бы польщён такой характеристикой.
— Каков размер долга по банку?
— Полмиллиона. Но это по их цифрам, а они врут. Банкиры — жулики и явно с кем-то в сговоре, кто хочет нашу мастерскую захапать. А она огромная, в три этажа, кирпичные стены, на века строили!
— А что Ваш бухгалтер говорит, какой долг?
— Это же была подружка зятя. Даже, скорее всего, любовница. Она тоже уволилась, но документация у меня в конторе валяется.
— То есть реальных цифр Вы не знаете? А почему бизнес основной заглох?
— Когда англичане ушли, то с новыми администрациями, которых назначил этот олух Кротовский стало невозможно работать, плюс некоторая часть рабочих разбежалась. С русскими невозможно работать, сплошь пьяницы, тупицы и лентяи, не то, что благородные англичане.
Любопытно, только что англичане были плохие, а Кротовский — золотой человек.
— Вот мы и стали разбираться, — распалялся Мещеряков. — Куда деньги девались все? А средства от кредита полностью украли, полностью. Я не буду его платить, пусть брат платит и мать.
— А что банк? Угрозы? Претензии?
Мещеряков достал кипу помятых документов.
— Да, угрозы были, но меня не запугать, я же бывший пилот! Претензии были. Я посмеялся в лицо почтальону. Хотел его с лестницы спустить, но он больно ловок.
Я представил себе лицо Стаса, который закатывает глаза, потому что ему нет дела до отношения между адресатом и отправителем.
— Ладно пока они просто претензии писали, а сейчас вообще ни в какие ворота, они якобы выиграли суд в Москве.
— Как в Москве?
— Не знаю «как», Вы мне скажите.
— А где кредитный договор? — у меня закралось мощное подозрение, что банкиры были далеко не дураки. И Мещеряков вовсе не такой Д′Артаньян, как он описывает.
— Сейчас.
Я посмотрел кредитный договор, почти сразу же отлистав к концу, где пишут про подсудность.
Ну да, едрён бульон. В случае спора по настоящему договору, он подлежит рассмотрению в третейском суде при ТПП города Москвы. Третейская оговорка, когда подсудность определена сторонами в договоре.
Вот так судебный процесс заведомо ушёл из Кустового.
— Это не решение, это филькина грамота! — кипятился Мещеряков.
— Если Вы сами это знаете, то зачем Вам юрист, адвокат?
— Как зачем? Чтобы в суд подать на банк.
— Подать в суд за то, что они подали на Вас в суд? Это так не работает.
— А можно обжаловать московское решение? Это незаконно, мы платили кредит.
— Третейские решения как правило не обжалуются, но их юридическая сила — это очень спорный и больной вопрос. Всё же Кустовой не входит в юрисдикцию империи. Но и делать вид, что решения нет, пока нельзя.
— Так что же мне делать с этими подонками?
— К муравью х… Оставляйте документы, я их изучу и соберу в папку. Расправлю, в конце концов, нельзя же так с документами обходиться. Через пару дней скажу, какие вижу стратегии и что по оплате.
— Сразу предупреждаю, денег нет. Будем с Вами работать на таких условиях.
— На таких условиях не будем, Александр. На таких условиях мы будем жить каждый сам по себе.
— Ну поймите, Аркадий! Раньше мы такими деньгами оперировали, огромными. Легко с деньгами расставались. Ну а сейчас временные трудности, Вы должны понять.
— Нет. Приезжайте послезавтра, пока по оплате подумайте. Сразу говорю, мало я не беру, зато и считаюсь хорошим адвокатом. Всё, мне пора…
Я скосил глаза на грузовик, за руль которого сейчас сяду забрать груз для фермера и повезу какие-то семена в пригород, а потом отгоню авто в мастерскую.
— … пора в судебное идти, назначено мне. До свидания.
Мещеряков с лёгким сомнением осмотрел меня с головы до ног, ведь одет я был как цыган, но сейчас проблема у него, ему не до претензий по дресс-коду. Мы попрощались, и он ушёл.
— Проблемный тип, — резюмировал Чен. — Не согласен?
— Согласен. Проблема в том, что идеальные клиенты ко мне не ходят, взять того же Юбу. Кстати, от него не было письма?
— Нет.
— Эх, не пишет мне их степное величество.
Тайлер дремал, сжимая документы, не проснулся, даже когда я завёл наш драндулет и покатил в направлении транспортной компании.
Большой каретный двор, кто-то что-то всё время грузит, заезжает, выезжает.
— А где товары выдают, любезный? — спросил я дворника, который без огонька мёл край двора.
— Там, только это не товары, а грузы. А вы выписывали? — он указал пальцем в крайние левые ворота, где активно и упрямо препирались два мордастых извозчика.
— Нет.
— Тогда вот в ту дверь, с документами, там Глаша, она выпишет документ на получение, с ним тогда к Камилю, он выдаст.
С видимым в его глазах чувством выполненного информационного долга дворник нехотя вернулся к метле.
Будить Тайлера не стал. Поднялся на второй этаж, там в окошке, зло поблескивая очками, сидела тётка неопределённого возраста, та самая Глаша (интересно, а полностью как, Аглая, Глафира?).
— Номер заявки?
Я зыркнул в документы, у меня было нечто вроде товарно-транспортной накладной с приложениями, но один из документов в пачке и правда был заявкой.
Тётка возмущённо засопела от того, что я мешкаю и в этом звуке крылось раздражение, вроде того, что «мог бы и заранее посмотреть».
— Одиннадцать восемьдесят семь.
Она пролистала свой прошнурованный журнал.
— Где вы так долго ездите?
— Ну так это, поломались мы.
— Водку небось жрали?
Тем не менее, даже озвучив это предположение, она что-то резво выписала.
— Расписывайтесь тут в журнале. И здесь. Дату сегодняшнюю. Куда! Не туда! Понаберут по объявлению неграмотных из деревень. Вот тебе отгрузочное, иди на первый этаж.
Говорила она уверенно, плотно и эмоционально насыщенно и не то, чтобы закончила, а по ощущениям, её фраза оборвалась, как крик упавшего в пропасть и мне потребовалось ещё секунд десять, чтобы понять, что аудиенция моя завершена и мне следует уходить.
Несомненно, эта заминка абсолютно не добавила мне очков в глазах Глаши, так что я поспешил уйти.
Камиль, невысокий и серьёзный кладовщик в глубине склада с вселенской тоской в глазах взирал на ругающихся.
— Здравствуйте, у Вас получать груз?
— Да, только вот… — он указал на спорщиков, который ругались за очередность погрузки и вдвоём полностью блокировали доступ к погрузочной рампе.
— А что там у меня, в целом?
— А Вы не знаете?
— Мы перевозчики, не получатели, отвозим фермеру.
— Девять мешков, запакованных по тридцать шесть кило, два цилиндра «селитра», блок в деревянной таре. Блок тяжёлый, килограмм двести.
— А есть у Вас грузчики?
— Есть, но Вы должны понимать…
— Надо им приплатить, верно?
— Ну да, они ж не обязаны.
Я незаметно передал ему пять рублей:
— А какой тариф?
— Сейчас, всё организую! Где Ваш грузовик? Мужики донесут. По два рубля на рыло, всего восемь. Согласны?
— Да.
Грузчики здорово подрабатывали, потому что таких запросов «помогите!» за день бывало много. Зато работали они бодро, как атакующие волки, они обогнули спорщиков, чем значительно усилили ругань извозчиков, потому что так они увидели, что какой-то хрен (Ваш покорный слуга) производит погрузку быстрее, чем они.
Меня погрузили за полторы минуты, я расплатился и поехал обратно, Тайлер же проснулся магическим образом на выезде из города в пятидесяти метрах от продуктового магазина.
— Стоп. Мы зачем уезжаем?
— Груз везём.
— Ты уже загрузился? Молодец. Притормози у лавки, мне надо на секундочку, минералки купить, горло промочить.
Минералка в его исполнении называлась бутылкой «Жигулевское», и «Пель эль» с пометкой 11%.
Крышка на эле продержалась ещё что-то около двух секунд, после чего Тайлер со вкусом глотнул.
— Блаженство.
Мне, как бывшему алкоголику, тоже ужасно хотелось выпить, но я усилием воли держался, ведь прошлую жизнь я так уже угробил (а также тем, что намеренно перешёл дорогу бандитам из девяностых).
— Тайлер, ты же за минералкой пошёл?
— Представляешь, босс! Захожу, прошу, а дайте минералку! Деньги кладу. Сразу не посмотрел, а тут нате! Обманули! Обман потребителей! — он хлебнул эля. — Немедленно разворачивайся, вернёмся и поругаем их. Продали мне пиво! Представляешь! Обманули меня на ровном месте, мне как человеку, который заботится о своём здоровье, вдруг берут и хоба, на тебе пивка! Будешь глоток?
— Нет. Мне доктор запрещает.
— Немецкий? Ну точно, немцы тебе зла желают. Сходи к китайцам, они отменят запрет, только лечить станут иголками и ядом из задницы ежа, они это могут. Зато их медицина реально действует и помогает, не то что пилюльки и микстурки.
— Я знаю, заметил, что у меня цвет глаз изменился? Это же их зелье.
— Временное?
— Ну да.
— Зря, карий тебе больше идёт.
— Где хозяин, Анатолий Сергеевич? — спросил я у отстранённо жующего пугающе большой кусок хлеба, густо намазанного маслом, работника фермы, который восседал на штабеле досок возле настежь раскрытых ворот.
— Не знаю.
— А как его найти?
— Не знаю.
— Мне машину нужно разгрузить.
— Не знаю. Чё пристал?
— Слышь, незнайка, подними свою толстую задницу от досок и шустро найди мне босса.
— А то чё? — он пренебрежительно смерил меня взглядом, полез за ремень своих грязных штанов и извлёк средних размеров нож, чья рукоять была перемотана изолентой.