— Контрабанда? — поинтересовался средний.
— Не понимаю, о чём ты. Не говорить по-русски, — привычно усмехнулся китаец.
— Ладно, — перебил всех Дядя Ваня. — Мы разбиваем тут лагерь, разгружаемся и всё такое. Везут старший и средний. Не спорьте. Аркадий Ефимович, тебе придётся оставить грузовик нам, а приехать уже утром. А деревья подойдут укрыться от ветра, да и самолёт прикроем дерюгой и спрячем среди деревьев. Только вот кусты подрубим и всё.
— Ладно, до города доедем и отдам ключи. А если полиция остановит, что скажете?
— Вот сейчас сам себе выпишу путевой лист, перевозка груза от медного завода до испытательной площадки в Степи авиационного изделия одна штука серого цвета. Всё официально.
— Никак не привыкну, что вы работаете в открытую.
— А мы ничего не нарушаем.
Уже в сгущающихся сумерках они выгрузились.
Младший и средний остались в степи, мы поехали в город, стараясь запомнить дорогу. Дядя Ваня и старший будут осуществлять перевозку. Жаль, я не поучаствую, но они были против того, чтобы в открытом кузове кто-то «катался». Собирались ехать не быстрее, чем пятнадцать километров в час, чтобы избежать тряски. Я дал им денег, чтобы заправили полный бак.
Утро выдалось суматошным.
Мне пришлось заночевать в каком-то клоповнике, то есть отеле ноль звезд (и продолжает падать), потому что из соображений безопасности я не мог поехать домой, а в село просто не успевал. Не мог заночевать в офисе (там у меня тоже оставалась лежанка, хотя я и не пользовался ею уже давно). Само собой, не хотел обременять семью Чена, хотя те готовы были бы меня разместить в любой момент.
Словом, мой выбор — это клоповник.
Встав очень рано и едва умывшись, я выселился из местного «Хилтона».
Заехал в банк (пришлось ждать открытия) за деньгами. Утренняя свежесть бодрила, звуки цоканья копыт по мостовой или поскрипывания рессор неторопливых ранних автомобилей разносились в утреннем городском воздухе резко и громко, будили от остатков сна.
Попил кофе в одной из множества кофеен, даже смог засунуть в себя булочку с ароматной корицей.
Потом маялся до десяти часов, пока ждал назначенного времени сделки.
Павел Орлов появился весь из себя вальяжный и побритый, чего не скажешь про меня.
Тем не менее мы сели в кафе возле регистрационной службы и неторопливо всё подписали. Павел положил на край стола рубль, а на мой молчаливый вопросительный взгляд ответил:
— Это официанту, чтобы не приставал, пока мы подписываем. Традиция, тут часто что-то подписывают. Мы даём рубль и всё довольны.
Там же, особо не скрывая, я передал ему как официальную часть оплаты (он выдал мне квитанцию и эти деньги пойдут на специально открытый счёт банкротного должника), так и неофициальную, которую он сунул во внутренний карман.
Уже через семнадцать минут мы вышли из регистрационной службы, сдав документы по покупке сгоревшего ресторана (продавалась просто как «объект недвижимости с особенностями состояния, известными и понятными сторонам без претензий по этому состоянию») и довольные друг другом, распрощались.
Только теперь я смог дойти до окраины китайского квартала и сесть в свою двухместную машину. Второе место с довольным видом занял выспавшийся и цветущий Джо.
Там же, прямо на коленках я подписал документы, которые мне дал Чен и мы с Джо покатили в степи. По дороге я с тоской подумал, что мне хочется пить, а воды с собой нет. Буду мучаться.
Летящий самолёт я заметил издалека, с расстояния в пару километров. Хорошо, что места безлюдные. Кстати, если подумать, мой самолёт начал летать, не дожидаясь ответа с Чёрного рынка.
Для Кустового это было большой редкостью. Даже я, человек из индустриальной эпохи, испытывал трепет при виде летающей птицы.
— Вы взяли крем? — спросил меня Дядя Ваня. — Надо мазать лицо, а то его обветрит от сильных потоков воздуха.
— Нет. А как же маски?
— Там только шлем и очки, большая часть лица открыта.
— А вы сами пробовали летать на втором кресле?
— Мы все попробовали по разу.
— А ночью доехали нормально? Долго ехали?
— Всё хорошо.
В этот момент самолёт совершил посадку, заходя к лагерю с дальнего края поля. Поле имело небольшой, в пару градусов, наклон и когда он взлетал, то разгонялся по этому наклону (если не взлететь, то наклон кончался и начинался подъём на возвышенность, степь не была совсем уж равномерной).
Сейчас он катился чуть вверх и это тормозило машину.
Когда она остановилась, старший и средний браться подскочили и приподняв за хвост, привычным жестом развернули.
— Много уже налетали?
— Машина — зверь, проверяем с утра, начали в пять тридцать. Это шестнадцатый взлёт. Заставляем младшего отрабатывать взлёты и посадки, пока ветра нет и погода хорошая.
— Вы вообще спали?
— Днём посплю, — отмахнулся он. — Двигатель в первые разы капризничал, но сын всё поправил, подладил. Проверили все основные лётные манёвры. Работу рулей. Полёт на разной высоте, сброс скорости, набор. Я в этом не силён. Зато я его нарисовал.
Он показал мне блокнот с красивыми карандашными рисунками.
Из кабины вылез младший, он сорвал с себя кожаный шлем и взмахнул им.
— Уррааааа!
— Мне кажется, он счастлив, — заключил Дядя Ваня.
— Я бы даже сказал, что никого счастливее его не видел, — подхватил я. — А я видел много людей которые выигрывали судебные дела. Наверное, это всё не то. Как говорил один поэт «поскольку человеку, как и птице — дана такая радость, высота».
Глава 22Пилоты
В тот же день я заехал на Чёрный рынок и заспешил в учётную службу:
— Николай Викторович?
— Иван Иванов! Здравствуйте, Аркадий Ефимович, — несгибаемо упрямо ответил хозяин кабинета.
— Добрейший денёчек. Хотел спросить, продвинулась ли ситуация с моей лицензией на полёты?
Он снисходительно усмехнулся, потому что таким словом «лицензия», её называл только я, больше никто.
— Было много разговоров, первый из которых касается того, что формально Вы не являетесь частью нашего сообщества и не обязаны спрашивать нашего разрешения.
— Являюсь, не являюсь. А есть какие-то критерии?
— Вы не беглый каторжник и не занимаетесь нарушением закона на систематической основе.
— Я адвокат и по долгу своей профессии обхожу закон на весьма и весьма систематической основе.
— Вы и сейчас, как юрист, хотите меня переспорить, — скорее утвердительно ответил он.
— Ну, может у Вас процедура вступления, как в клуб?
— Нет, — он отрицательно помотал головой. — Достаточно сказать, что Вы — не являетесь. С другой стороны, мы отмечаем, что Вы ни разу не подвели своего подрядчика, то есть людей, которых Вы нанимаете для решения самых разных вопросов и в некоторых случаях помогали участникам сообщества, например, Шаману.
— Было дело, работа такая.
— Суть в том, что у Вас хорошая репутация, мы считаем, и тут моё слово было первым, что Вы адекватный и перспективный человек, что в нашем мире редкость, увы. Поэтому, вопрос с лицензией вполне себе решаем… Но есть пара условий.
— Какие? — с готовностью ответил я, потому что, когда начинается предметный торг, дело пахнет конкретикой. А где-то впереди замаячил результат.
— Вы обещаете не летать на большие расстояния?
— Куда конкретно? Что значит большие? Скажите лучше, куда нельзя?
— Кавказ, Афганистан, Китай. Для начала.
— В империю можно?
— Можно, но тут есть следующее пожелание.
— Слушаю?
— Мы просим не заниматься перевозкой макров. По крайней мере, не на коммерческой основе, этим Вы можете подорвать монополии некоторых кланов на услуги логистики. Да, мы понимаем, что Вы работаете с китайцами…
— Их макры уходят железной дорогой…
— Простите, но я прошу не перебивать. Так вот. Своим китайцам, себе лично, может для своих предприятий, да, возите. Но если Вы начнёте перевозить по просьбе третьих лиц контрабанду, макры или артефакты, контрабандные приборы, то некоторые люди в городе обидятся и… Не будет устного предупреждения. Они берутся наказать Вас.
— А если, — подумал я вслух, — Ко мне обратятся бандиты и потребуют везти то или иное имущество? Как мне быть? Это ведь не моя инициатива?
— Если Вам приставят к голове пистолет, то и претензий не будет. Но если у Вас будет возможность, сообщите нам, мы вмешаемся. Мы договорились?
— Да.
— Что касается ранее оговорённого, если Вам что-то станет известно в результате авиаразведки, мы просим сообщить.
— Принято.
— На Вашем авиационном транспорте не должно быть оружия.
— Я почти всегда вооружён пистолетом, — продемонстрировал ему кольт, который, впрочем, на него не произвёл никакого заметного впечатления.
— Мы имеем в виду пулемёт, ракетную установку, магический артефакт по метанию молний, огненных шаров, ледяных копий, тёмной энергии, иной магической поражающей субстанции, навесные мины, бомбы, метательные заряды, стреломёты, шрапнельные заряды.
— Нет, мы мирный транспорт для путешествий и деловых встреч.
— Путешествий, — скептически повторил Иванов, а в глазах его сталью блеснули бескрайние степи, полные самобытных и опасных племён, народов, головорезов, работорговцев, бывших и нынешних разбойников. — Никакой документ мы не выдаём, это устные договорённости, которые мы тем не менее будем исполнять.
— Я тоже.
…
Канцлер крутил в задумчивости сигарету. Обычно он не курил, но весёлое солнышко и свежий ветерок навели его на мысль о полупустой пачке сигарет, которая лежала у него в столе.
За этим занятием, достойным принца Гамлета с его «быть или не быть», профессионального фальсификатора застал немного запыхавшийся и изрядно не выспавшийся, зато с озорным блеском в глазах, барон Филинов.
Канцлер со вздохом и крайне аккуратно сложил сигарету в жёсткую пачку с надписью «SIOUX. Von Eicken. Tobacco passion since 1770». На его памяти его был седьмой раз, когда сигарета покидала пачку и возвращалась в неё, не подвергнувшись воздействию огня.