— Не могу подтвердить или опровергнуть Ваше предположение, — уклончиво ответил полковник, не дрогнув ни одной мышцей.
— Принимаю такой ответ с пониманием. Но я-то попал в ситуацию, когда один человек решает мою судьбу.
— Не самый простой человек, — поправил меня Баранов.
— Да, несомненно.
— И что же Вы сделали?
— Ну, я поступил так, как должен поступать матёрый юрист.
— А именно? Не говорите деталей, это Ваше с Петром Алексеевичем дело, но… в целом, как Вы поступили?
— В целом… Знаете, юрист берёт и убеждает судью.
— Судья, как мне кажется, от слова судьба? — предположил Баранов.
— Полагаю, что так.
— Вам довелось спорить с государем?
— О нет, обошлось. Тут концепция тоньше. Чем отличается спорщик-любитель от профессионального?
— Расскажите.
— Любители спорят друг с другом и пытаются убедить друг друга. Профессионалы так не делают. Им плевать на мнение оппонента, они не пытаются убедить друг друга.
— А как же поиски истины?
— Это для философов или алкоголиков. Юрист пытается убедить только судью и получить нужное решение. Он не убеждает оппонента. Зачастую он даже сам может не верить в защищаемую собой точку зрения.
— Иронично. Получается, что судебный спор — это спор, где обе стороны не только не верят друг другу, но и осознают ложность своих точек зрения?
— И тем не менее пытаются победить. Вот что делают профессионалы!
— И Вы убедили государя?
— Убедил, что внедрение конституционной монархии в каганате, так сказать, в отдельно взятой степной монархии может быть полезно сразу в нескольких аспектах и способно давать отдачу, начиная уже с первых дней и на многие годы. И это, заметьте, без привлечения Вашего ведомства.
— У нас нет самоцели, — машина стала поворачивать, так что он наклонился ко мне и говорил отчётливо слышным шёпотом, — участвовать в каждой такой ситуации. Будем рады, если обойдётся без нас. Искренне рады. Поэтому рад, что познакомился и помог в Вашей этой авантюре.
— Это прогресс, осторожный такой, локальный, но прогресс.
— Если государь с этим согласился, значит и я спорить не буду. А что за бумагу Вы сжимаете?
— Это как раз по каганату, — прижал к груди прошение, рефлекторно опасаясь, что «мою прелесть» отнимут.
— Я дам Вам папку, чтобы не помялась. Всё же это служебная машина.
Он открыл какую-то плоскую панель в двери и оттуда на него посмотрели два воронёных ствола пистолета.
— Пардон, не та дверца. Всё же это машина министерства обороны. Специфика профессии. Канцелярия в другом месте.
…
Водитель был другой, так что ехали мы неспешно, да и куда теперь было торопиться? Я попросил разрешения купить что-то, чтобы перекусить, всё же со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Баранов сжалился надо мной, мы притормозили около какой-то блинной, и он терпеливо подождал, пока я хоть немного поем блинов. Всё это время я не выпускал и рук папки, что, судя по взгляду полковника, было правильно и ответственно.
— А если мне для нужд республики понадобится купить оружие? — убедившись, что посторонних ушей рядом нет, спросил я. — Это по Вашему ведомству обращаться или через министерство иностранных дел?
— Теоретически, это вопрос дипломатии.
— А мне надо практически. Мне же не теоретическое оружие нужно будет.
— На кой Вам, Аркадий, наше оружие? — отечески спросил Баранов.
— Как минимум мне нужно забацать пару казачьих постов.
— Казаки и сами оружие добывать умеют, — отмахнулся он. — К тому же они не используют ничего из запрещённых списков.
— Император предположил, — зашёл с козырей я, — что на нашего кагана нападут соседи. Отогнать их проще всего было бы пулемётами.
— Пулемёт — штука серьёзная. Прижмёт, зови нас, пулемёт будет идти с обслугой. Продать тебе какое-то количество могут только по согласованию с государем, так что пиши прошение на него. Но много не жди, они нам самим нужны. К тому же пока что твоим степнякам доверия нет. А ну как продадут их на сторону? Ты можешь за них поручиться?
— Пока нет, поэтому планирую пару казачьих постов. Да и вообще, я в военном деле не шиша на смыслю.
— Трезвая оценка себя — это уже хорошо. Ну что, поехали? Нам ещё самолёт выбивать, ждать его и так далее.
— Без Вас полечу?
— Ну, я Вас в надёжных руках оставлю. Если хотите какой сувенир купить, говорите сразу, чтоб мы больше не тормозили, время у нас с водителем казённое.
— Да я как-то не продумал этот визит. Он слегка импровизированным был.
Полковник понимающе усмехнулся. Хотя он был сильно старше меня, держался бодро, в то время как я буквально валился с ног.
— Значит, двигаем в аэродром.
…
Баранов провожал меня, что называется, до трапа, то есть со мной не летел.
Я искренне пожал ему руку, осторожно прижимая у груди папку с единственным, но таким ценным для меня документом.
Самолёт был маленьким, экипаж кроме меня вёз огромную партию каких-то запечатанных ящиков, наваленных так плотно, что мне практически не оставалось места в хвосте и состоял из трёх человек — первый пилот, второй пилот, он же штурман и бортмеханик.
— Уважаемые лётчики, пустите посмотреть на настоящую кабину пилота?
— А Вы, господин хороший, нам тут всё не облюёте? А то были уже печальные ситуации.
— Нет.
— Откуда знаете? Летали прежде?
— Летал и даже за штурвалом, то есть второго пилота на малой одномоторке. Понятно, что взлетал и сажал настоящий пилот. Но я тогда по крайнем мере не заблевал землю внизу и даже не звал мамочку со страху.
Они рассмеялись.
Переглянувшись, экипаж с пониманием отнёсся к моему интересу к полёту и пустил на выдвижное кресло в кабину пилотов.
А через час, когда они решили, что я не шпион и не информатор, принялись травить и травили их до самой посадки — байки и анекдоты, в том числе про лётное дело и авиацию.
Несмотря на смертельную усталость, до самого прилёта я не сомкнул глаз.
— Аркаша, — прокричал в мою сторону бортмеханик, самый веселый и разбитной член экипажа, который к тому же, как мне кажется, уже успел хлопнуть спиртного. — Куратор сказал, что тебе вроде бы надо до Кустового. Нам даже маршрутный лист согласовали с таким расчётом. Но ты дескать не против и в Челябе остаться?
— Ну да, у меня там дела по бизнесу.
— То есть, договорились, дальше не летим, до места доберёшься сам?
— Именно так.
— Тама уже поздняя ночь, хочешь к нам в гостиницу?
— Нет, мне бы извозчика, дальше разберусь.
— Ну как знаешь.
Они действительно нашли мне извозчика, потом тот озвучил цену в двадцать рублей. Лётчики, не переставая широко улыбаться, очень прозрачно намекнули, что такой жадный человек больше никогда не будет работать возле авиаотряда, если будет и дальше пробовать раскрутить государева человека на его скромные командировочные и водитель кобылы стушевался и снизил цену за дорогу до четырёх рублей.
…
Через двадцать минут я стоял на пороге отеля с многозначительным названием «Трансвааль».
Местные часы в фойе отеля показывали без четверти час ночи.
Навстречу мне вышел приветливый, насколько может быть приветливым коротконогий, похожий на грабителя с большой дороги бородатый крепыш, презрительно смерил меня с головы до ног, зафиксировал в своей голове, что багажа у меня с собой нет, плюнул под ноги (спасибо что себе, а не мне) и пробурчал, что постоялец нонче пошёл никчёмный. Развернулся и ушёл, разочарованный что раз багажа нет, то и чаевых не будет.
Так началось моё знакомство с городом Челябинск.
Глава 12Город между озер
— Могу я снять номер?
— Можете, — хмуро ответил мне администратор гостиницы и продолжил на меня молча смотреть с выражением «ну ты типа спросил, я типа ответил и всё, разговор закончен?».
— Имею в виду, что я не абстрактно спросил о гипотетической возможности снять номер, я его самым натуральным образом желаю арендовать в вашем заведении. Что мне для этого нужно сделать? Есть какое-то кодовое слово или кто-то из Ваших коллег, кто знает больше букв в алфавите и сможет меня понять?
— Что сразу ругаться? Так бы сразу и сказали, что снять. Какой Вам номер?
— Одноместный, чистый, и чтобы спать лечь можно было.
— Полулюкс, значит… Желаете, чтобы общество Вам составила дама шикарных форм?
— Что? Какое ещё общество? А! Нет, не желаю.
— Худосочная?
Моё лицо непроизвольно приняло оскаленное выражение. Это чем-то напоминает улыбку, но только совсем без доброты, потому что после всего пережитого за последние сутки мне хотелось укусить администратора за лицо.
Судя по табличке на стойке, администратор был тёзкой императора, в том смысле, что звали его Пётр. Но конкретно этого так называть не хотелось.
— Петя, не надо мне никаких баб сватать, чёртов сутенёр.
За моей спиной иллюзорно«материализовалась» бронированная креветка, трёхсоткилограммовая тварь Изнанки второго уровня. Пару секунд она с гастрономическим интересом посмотрела на оцепеневшего администратора глазами-бусинками, после чего беззвучно исчезла.
— Я желаю, — продолжил свою мысль после небольшой угрозы (он-то не знает иллюзия это или личный фамильяр, что может водиться у благородных?), — умыться с дороги и завалиться спать, и чтобы ни одна тварь меня до утра не беспокоила, для чего оплачиваю сразу за двое суток, чтоб не переживать за Ваш чек-аут.
— Не переживайте, нет у нас никакого этого Вашего аута. Так и запишу, что Вы — девственник-с.
— Пиши, что хочешь. Сколько с меня за номер?
— Двадцать два рубля за два дня-с. И пачпорт-с Ваш нужен-с, — он неосознанно исказил слов паспорт и стал добавлять мещанское «с» к некоторым словам. И в целом тон его стал намного менее борзым, чем в начале разговора.
Я расплатился с ним, а паспорт дал на имя Алмаза, деревенского жителя с явными молдавскими корнями. Ни к чему мне филиновскими документами в этом городе светить.