— Не напрягайтесь, граф. Не вскрывайте конверт полностью, но без резких движений вытряхните оттуда плоский сверток.
Я плавно вытряхнул оставшиеся папки, сложенные бумаги, и нечто похожее на длинную увесистую бумажную колбаску, приплюснутую в середине.
— Сделал.
— У вас там рядом есть вода?
— Есть.
— Положите заряд в воду.
То, что он назвал колбаску «зарядом» самую малость напрягало. Отличный дядька, просто душка, прислал мне по почте бомбу. И всё же я взял пресловутый заряд и аккуратно положил в раковину, включил воду и, затолкав слив тряпкой с вышитым китайским узором, полностью залил водой.
— Выполнено.
— Всё, пусть отмокает, попозже выкинете в мусор.
— Уфф…
— Да что Вы так напряглись? Стандартная же процедура секретной имперской службы, — несмотря на его безэмоциональный тон, мне всё-таки показалось, что Шпренгер надо мной издевается.
Глава 22Роль личности в истории
— Что Вы мне прислали такого жутко секретного, что подложили туда заодно ещё и бомбу?
— Выписки из личных дел на запрашиваемых лиц и географические карты, всё как Вы просили. Но любые материалы нашей службы по умолчанию имеют гриф секретности.
— Буду знать. Пожалуй, постараюсь придерживаться телефонных разговоров, ну, чтобы не стать седым к двадцати пяти.
— Как у Вас там в целом дела? Нужна какая-то помощь от службы?
— И да, и нет.
— Ну Вы как определитесь, то сразу сообщайте. А по обстановке, по каганату?
— Не могу сейчас им заниматься, у меня в тылах засели враги. Знаете таких, наёмники Вьюрковского?
— Вы, наверное, склонны винить нас в том, что так получилось, и отчасти правы.
Полковник словно слышал мой разговор с Константином, однако в то же время я чувствовал, что это не так, просто конкретно этот старый крокодил уж очень умный.
— Есть такое. Чуть-чуть.
— Однако Вы же должны знать, что наша основная задача — разобраться с вторженцем, одержимым. Головорезы-каторжники — это профиль полиции.
— Я понимаю, разграничение компетенции. Да, в любом случае благодарю, что… Ваш человек, Ждан, он же спас мне жизнь. Вьюрковского или кто там в его теле, интересовал я, и он стрелял в меня.
— И промазал с трёх метров, — скрупулёзно констатировал Шпренгер.
— Не промазал, а попал в бронежилет.
— Которым Вы владеете совершенно незаконно, он в запрещённых списках.
— Теперь законно, мне местный Минюст выписал разрешение.
— Всё равно странно, что он Вас не убил, — в холодных словах Шпренгера не было ни капельки жалости ко мне.
— Я голову даю на отсечение, что не помогал ему, не вредил и магию не применял. Так растерялся, что даже не сообразил, а ведь у меня есть один родовой навык, он бы помог…
— Вы бы не смогли, там магическое подавление, стандартное условие при спецоперациях, — оборвал меня полковник.
— А оно всё подтвердилось, ну то есть, он оказался демонологом или как там?
— Да, если это для Вас важно.
— Важно, можете верить, можете нет, но мне не всё равно, это же человек, на которого указал я. Хотя он и редкостный ублюдок, который неоднократно пытался меня прихлопнуть. Но всё же человек.
— Скоро мы вернём труп для захоронения. Понимаю, он Вам родственник и это Вас беспокоит. Традиции, завершённый ритуал.
— Безмерно рад.
— Так что там каганат? — целеустремлённый полковник намекал, что покойный Вьюрковский и его бренное тело секретную имперскую службу мало интересует.
— На месте.
— Аркадий Ефимович, — не впечатлённый моим искромётным юмором, разочаровано вздохнул Шпренгер. — Если Вы всё ещё чувствуете себя лояльным к нам человеком, то я Вас прошу в течение ближайших дней узнать, как там дела. Напоминаю, что по Вашим же донесениям, там уже есть англичане и они уж точно без дела не сидят.
— Я понял, отработаю злодеев в кратчайшие сроки.
— Не надо никого отрабатывать! Просто узнайте, как там дела, настроения кагана, знати и так далее.
— А когда Вы мне придадите главу казачества и агента? Мне трудно в одно лицо всё разгребать. Мы на эту тему разговаривали.
— Память меня не подводит, помню, — хладнокровно ответил полковник, — Но и порадовать Вас не спешу.
— Рано прошу?
— Ну если коротко, то да. Казачество… У Вас там есть хоть один казак, чтобы ему командование придавать? И потом, казаки — это не дети малые, если Вы привезёте некоторое количество семей, они сами себе изберут атамана, можете в них не сомневаться. А вот если возникнет вакуум, сразу сообщайте.
— А если всё же возникнет? Есть у меня идеи. Ну, то есть я рассчитывал, что Вы посодействуете с каким-то количеством матёрых ростовчан, конников.
— И это я помню. Работа ведётся.
И всё, мысль он не продолжил. Когда ждать сечевой конницы?
— А когда будут у меня там казаки, дадите атамана?
Полковник закряхтел.
— Да.
— Кого?
— Аркадий, что Вы за человек такой? Вы можете подобрать кандидатуру сами.
— А я себе не доверяю. Я больше в законах разбираюсь. Но Яков Лаврович, какой у меня жизненный опыт, чтобы в военных людях понимать? Это же не буквы, — польстил ему я. — Но как старший, Вы же должны понять! Тем более, если Вы доверяете человеку, мне тоже это будет легко.
— Ну, допустим, мы рассматриваем кандидатуру знакомого Вам Дмитрия Чуя. Опыт боевых действия против степняков, офицер, хорошо знает регион, отличный послужной список, проверен нами по всем доступным каналам опять-таки.
— Я согласен.
— Всё равно это преждевременно. А вот агент там уже сейчас нужен, пока Вы тормозите на решении своих наследственных проблем, там уже интриги плетутся.
— Отлично.
— Однако мы испытываем сложности с его доставкой и внедрением.
— С этим я помогу.
— Как? — прямолинейно в лоб спросил слегка удивлённый Шпренгер. — Не буду скрывать, у империи отсутствуют прямые транспортные сообщения с каганатом. Горы, леса, естественные преграды.
— А у меня есть самолёт.
— Что, простите⁈ — я почти воочию увидел, как старый хрыч очень недовольно нахмурился. — У нас была оперативная информация, предположение, что у Вас может быть самолёт, но проверка его не обнаружила. Хотя Ваши фотографии на совете… Не магия, а авиаразведка, так?
— Господин полковник, у меня есть самолёт. Это законченная мысль.
— Ладно. Мы рассматриваем, как наиболее вероятного к внедрению, знакомого Вам агента Константина.
Ишь ты! Я угадал двоих из двух, ведь когда-то предполагал это в разговоре.
— А у меня в этом вопросе есть право голоса?
— Наша служба — это не греческая демократия. Но высказаться Вы вправе.
— Я против и могу своё мнение обосновать.
— Уж извольте. А у вас, оказывается, конфликт?
— Что? Нет, напротив, Константин мне близок, можно сказать, что друг. Но… Смотрите, я считаю, что нужен кто-то сильно старше, с опытом, общительный, но способный к боевым оперативным действиям.
— Почему?
— Ну, одно дело, Константин сидит в городе. Кустовой, это, извините, цивилизация. А каганат — это стоянки, степь, горы, леса, и местные. А он молодой, интеллигентный парень.
— У нас на службе отменная боевая подготовка.
— А этого мало. Там надо уметь искренне смеяться, сидя бок о бок со степняками, а потом внезапно кого-то из них ударить клинком под рёбра. Сможет он так? Не разговаривать на «Вы», а вызывать у них уважение, при всём при этом видеть, кто из степняков продался англичанам. Потом, степняки ценят силу и возраст. Знаете, как я стал представителем Юбы?
— Уж поведайте. А то в Вашем досье такого нет. И избавьте меня от шутки про бакланов.
— А зря, она отменная. Так вот, меня Предок закинул на Изнанку, а когда я оттуда вернулся, то оказался в Степи, буквально среди степняков, один из которых немедленно захотел надеть на меня ошейник раба.
— А Вы? Апеллировали к закону?
— Я сделал у него в ноге дырку из двустволки. С тех пор меня уважают в Степи, называют «стреляющий адвокат».
— Дополню сведения о Вас, хотя история так себе. И Вы хотите сказать, что Константин слишком умный и духовный человек?
— Да, слишком. Мне жаль такое говорить. Да и со мной он не справляется, если объективно. А в каганате мне понадобится более взрослый человек, с которым я могу общаться как со старшим, советоваться, опираться на его опыт. К тому же ему надо контролировать не только меня, но и Чуя. А это значит, быть старше и его.
— Дмитрия там ещё нет. Ладно, я услышал Ваши слова и нахожу их весомыми. Изначально мы исходили из опыта работы Константина в регионе, а это перемещение — как логичную карьерную динамику.
— И его опыт бесценен. Но он может вырасти в регионе и закрывать это направление годами, зная всех и вся, в том числе за счёт глубокой адаптации к Кустовому. А в каганате нет не то, что городов, а даже стационарных стоянок степняков.
— Оправдываете его?
— Хвалю и ценю.
— Изучайте содержимое конверта и помните, что храниться все эти документы должны в сейфе, — свернул разговор полковник. — Также не забудьте доложить о посещении каганата. Касательно нового агента… Я Вам сообщу. Скорее всего его придётся привезти из Барнаула, перебросим туда. И это бы прибавило Вам ценности, если транспортировку и внедрение обеспечите Вы. Скажем, мы тогда перестанем задавать вопрос о самолёте и его происхождении, ведь нам известно, что легальных продаж в Кустовой такой техники никогда не было.
Вот он талант, так легко и походя поставить меня в виноватое положение!
Мы закончили разговор, я положил голову на руки и какое-то время пролежал так, просто размеренно вдыхая и выдыхая. Кто сказал, что мне всё это легко даётся?
Встав со стола и удерживая под мышкой папку, я почувствовал себя столетним стариком. Вроде всё взял.
Мобилет снова зазвонил.
— Да, господин полковник! — не глядя принял вызов и с деланной бодростью в голосе ответил я.