Присутствующие встретили слова графини Рибопьер, в девичестве Трубецкой, возгласами одобрения. Конечно, дочь прославленного генерала и потомка Гедимина, соизволила снизойти до каких-то сирот и прочих презренных людишек. Ещё и денег отсыпала, дабы все видели её щедрость. А ещё она поставила на место излишне говорливого поляка.
— Вы постоянно проживаете в Италии, где воспитываете сына, Софья Андреевна. По-русски говорите с огромным трудом и жутким акцентом, просто соблюдая правила, установленный нашей уважаемой хозяйкой, — делаю поклон Долгоруковой, которая запретила в салоне разговаривать на иностранных языках, — Несколько лет назад в одном из имений графа Рибопьера крестьяне голодали и умирали с голоду. При этом одного камня с вашего колье хватило бы, чтобы накормить целый уезд. Не нужно заниматься благотворительностью — просто дайте людям зерно в долг. Но у вас наверняка были более важные занятия. Что касается разового посещения дома призрения, то это навеяно модой. Завтра вы забудете об этом, как и большая часть публики. И я не считаю вас патриоткой своей страны. Вы представительница второй ветви нашего народа — тупиковой. При нынешнем течении вещей, если не произойдёт кардинальных перемен в менталитете правящего класса, Россию ждут тяжёлые испытания. Лет через сорок ваших потомков будут развешивать на столбах, топить в выгребных ямах и сжигать в собственных имениях. Понятно, что настоящие «патриоты» постараются быстрее сбежать из страны, а многие и так будут жить за границей. Но это не отменяет того, что прежний мир рухнет и принесёт стране колоссальные потери. Ваши дети и внуки, которых казнит безумная толпа, станут только крохой в череде огромных жертв.
Смотрю на реакцию присутствующих и понимаю, что мечу бисер перед свиньями. Я и раньше в своих статьях, часто в сатирическом стиле, писал о паразитирующей сути части дворянства. Это вызвало ответную реакцию и полемику в прессе, но не меняло сути. И ведь никто не призывает людей завтра начать целовать крестьян в жопу. Но кто мешает не болтать о неправильности окружающей реальности, а начать менять ситуацию в стране? Ведь денег и ресурсов у аристократии хватает. Но большинство продолжает вести паразитический образ жизни в стиле бабочки-однодневки. Почему я строю больницы, училища, школы, помогаю переселенцам, плачу специальные стипендии и премии? Кто запрещает многим неравнодушным людям, вроде Шереметева или Воронцова, объединить усилия на ниве благотворительности? Так ведь нет! На пять десятков паразитов находится один оригинал, который вроде помогает людям, только абсолютно бессистемно и бестолково. Вместо «Священной дружины» можно создать грамотную организацию, которая начнёт реально помогать людям и стране. Государство пока не в состоянии справиться со всеми проблемами. Только правящий класс продолжает жить в своём мире, отгородившись от реальности.
Это хорошо, что мне удалось привлечь к просветительским проектам множество неравнодушных купцов и промышленников. Только с посетителями салона княжны Долгоруковой об этом разговаривать бесполезно. Им невдомёк, что бороться надо не с бедностью и голодом, необходимо устранять их первопричины. А ведь именно аристократы определяют политику страны и настроения в обществе, как бы мне этого не хотелось. Глядя на них, многие дворяне прожигают полученные деньги, и попробуй только заикнуться о необходимости отменить оставшуюся часть выкупных платежей. Ведь сразу устроят заговор, который сметёт нынешнего императора. Грустно всё это и мерзко. Чем-то они напомнили мне новых русских, живших ради понтов и не желавших задумываться о будущем. Если люди не хотят подумать даже о себе, то какое дело им до народа и страны?
По дороге домой Агнешка демонстративно со мной не разговаривала. Это продолжилось и на следующее утро, но я благоразумно сбежал на работу. Вечером застал супругу в слезах, выслушал множество упрёков и еле её успокоил. В итоге мы договорились, что на всех следующих раутах граф Козелл-Поклевский молчит, как партизан. Правда, в ответ на обвинительные речи, высший свет устроил мне форменный бойкот. Благо, он не касался жены, которую даже немного жалели, ведь бедняжка живёт с таким чудовищем и неадекватом.
— Господа, можете садиться, — произнёс император, войдя в зал, — Предлагаю сразу приступить к делу. Тем более, что у нас есть список докладчиков и обсуждаемых тем.
Народ расселся поудобнее, насколько это было возможно. Мебель в зале заседаний Зимнего дворца не особо удобная, но ради дела можно и потерпеть. Меня больше беспокоит состав участников, чем комфорт. Я потратил бездну времени и сил, чтобы совещание по военной промышленности не превратилось в бесполезную говорильню. Шувалов самым натуральным образом прятался от меня и не пускал на приём, так он устал от моих просьб. Точно также я достал военного министра Милютина. В итоге император одобрил заседание, но в нём принимает участие чуть ли не треть лишних людей. Хотя, по нынешним временам, не всё так плохо. Наверное, я себя излишне накручиваю, потому что нервничаю. Вот бесит меня несерьёзное отношение к ключевым вещам, особенно касающихся безопасности страны. Сюда следует пригласить строго специалистов в своих отраслях и дать им слово. Но о подобном можно только мечтать.
Несмотря на пожелание Александра, совещание началось с пустопорожней говорильни и глупым лизоблюдством. Сначала какую-то несусветную чушь выдал начальник Главного штаба Гейден. Фёдор Логинович — отличный администратор и сторонник армейских реформ. За последние годы он принёс немало пользы. Только мне кажется, что генштабист должен заниматься разработкой тактики и стратегии действий нашей армии, а не заседать во множестве комитетов, распыляя свои силы. Вот и сейчас генерал выдаёт совершенно ненужную информацию о проведении реформы. Благо, Милютин был лаконичен и предложил начать обсуждение. Но тут влез отодвинутый на задворки русской политики Николай Николаевич и произнёс речь о том, какой он хороший и как расцвели инженерные войска после устранения проблем, обнаруженных им-любимым.
Благо, Михаил Николаевич молчал и бросал на присутствующих инженеров и промышленников высокомерные взгляды. Только наткнувшись на мой злобный взор, великий князь чуть не поперхнулся. Как же они меня все бесят! Сука! Я четыре месяца собирал эту компанию. На совещание приехали Мальцов, начальник тульского завода фон Нотбек, управляющий сестрорецкого завода Лилиенфельд, Путилов, Колокольцев, Чернов, Степан Барановский с племянником Петром, Гольтяков и ещё десяток выдающихся в своих областях людей. Всех их объединяла принадлежность к военной отрасли. А тут какая-то высокородная бездарность устраивает концерт, отнимая драгоценное время и сбивая людей с панталыку.
Я здесь тоже присутствую не просто так. Ещё два года назад мы с Мальцовым решили расширить ассортимент и начать производить военную технику. В разработку оружия лезть не стали, так как хватает и других направлений. Наконец, слово предоставили мне. После положенных по этикету расшаркиваний я приступил к сути.
— Все присутствующие могли заранее ознакомиться с сутью предложения, разработанного мною и Сергеем Ивановичем, — киваю в сторону своего компаньона.
— Я этого не делал, — зачем-то встревает великий князь Николай, — Думаю мало, кого из опытных и связанных с военным делом людей могут заинтересовать предложение юнца, вся служба которого ограничилась одним годом беготни по лесам за восставшими мужиками.
Решаю игнорировать высер высокородного хама и с радостью осознаю, что большая часть присутствующих на моей стороне.
— Главный посыл, заключающийся в докладе, который готовился при участии ряда ведущих русских заводчиков, инженеров и изобретателей — это объединение усилий. Мы должны создать концерн или трест, который начнёт работать на благо нашей армии, — окидываю взглядом зал и вижу, что только братья царя и несколько персонажей слушают меня с мерзкими ухмылочками, — Основная задача новой организации — это координация действий по созданию современного оружия, взрывчатых веществ, амуниции и вспомогательных механизмов.
— И что же такого вы напридумывали? Наша армия неплохо оснащена и умеет воевать даже без разного рода вспомогат… — Николай попытался вставить свои пять копеек, но был жёстко перебит.
— Брат, если ты не можешь выслушать доклад, то предлагаю тебе покинуть совет, — тихо произнёс император, не меняя выражения лица, — Продолжайте, граф.
Великий князь выглядел так нелепо и растерянно, что мне с трудом удалось сдержать улыбку. Но сейчас не до этого недоумка.
— Нам необходимо разделить научную и производственную часть. Вернее, создать многие организации с нуля. Надо выстроить систему конструкторских лабораторий при заводах, которые будут согласовывать свою деятельность, и находиться под контролем военного ведомства, — вижу, что народ меня не понимает, поэтому поясняю, — Например, министерство обороны решило разработать новый вид винтовки или пушки. Естественно, многие из присутствующих заводчиков захотят, чтобы именно их предприятие стало первооткрывателем нового оружия. Я же предлагаю, чтобы было выбрано не более двух образцов, на которых необходимо сосредоточить все наличные научные и технические силы страны. А вот выпуск одобренных изделий, надо разместить среди участников концерна. И это должно касаться всего, что связано с армией.
— Как вы себе это представляете, граф? — задал вопрос Александр.
— Россия отстаёт, Ваше Величество, — стараюсь выбирать более политкорректные формулировки, дабы не обидеть императора, — Сейчас армия вооружается винтовками Крнка, Бердана и Терри-Нормана. При этом мало кто хочет признавать, что это устаревшее вооружение. Мы только вели переговоры о покупке лицензии, когда французы запустили выпуск своих винтовок Шасспо, превосходящих английский и австрийский вариант. Уже сейчас рота каких-нибудь зуавов своим огнём с дальней дистанции может смести русский батальон. Получается, что опыт крымского позора нас ничему не научил?