Хидри подтолкнул Зариф-хана и шепотом сказал ему:
— Пойди с ним да пригрози их царю! А то они слишком уж возгордились! Скажи им, что ты славный и могучий Зариф-хан, сын Мирвайса.
Ничего не ответил Зариф-хан, но пришпорил коня и поехал вслед за смотрителем моста во дворец к царю.
Обрадовался Хидри и подумал про себя: «Ну, если он попал в беду, так надо сделать так, чтобы он из нее не выбрался».
И оскалив зубы и сжав кулаки, он поехал следом за Зариф-ханом — посмотреть, что будет.
Подъехал Хидри к воротам царского дворца, ездит взад и вперед, ожидает, что же случится. Под конец надоело ему ждать, он спешился, привязал коня и пошел в покои царя.
Велико же было его удивление, когда он увидел, что Зариф-хан сидит по правую руку от царя и они о чем-то дружески беседуют.
Хидри приблизился к трону и сказал так:
— О всемогущий царь! У меня есть для тебя важная новость.
— Говори, — приказал царь.
— Я не могу говорить вслух, о всемогущий. Разреши мне приблизиться к тебе и поведать все по секрету.
Царь склонил голову в знак согласия.
Хидри подошел к нему, изогнулся до земли и прошептал:
— Тот юноша, что сидит рядом с тобой, дерзкий и лживый Зариф-хан. Только что он говорил о тебе бранные слова, и мой язык не в силах пересказать их. Вот уже пятьдесят лет я езжу через этот мост и всегда плачу дань, а он поехал в первый раз, не уплатил ни гроша да еще оскорбил при этом твое честное имя.
Сказав так, Хидри еще раз поклонился и отошел в сторону.
— Ступай себе! — приказал ему царь и с интересом посмотрел на юношу. Словам Хидри он не поверил. Но Зариф-хан понравился ему своим смелым лицом, и решил царь, что этот юноша будет хорошим военачальником. Поэтому он сказал ему так:
— Ты останешься в моем царстве, юноша! Здесь ты волен делать все, что ты хочешь, но за пределы границ моих выезжать не смей.
Загрустил Зариф-хан, но делать нечего. С одной только просьбой обратился он к царю:
— О всемогущий царь! Тот человек, что приходил к тебе и говорил что-то на ухо, мой дядя Хидри. Разреши мне поехать попрощаться с ним и заодно передать привет моим родным, что остались дома.
Царь позвал своих воинов и приказал им ехать вместе с Зариф-ханом, куда он захочет.
Приехал Зариф-хан, окруженный воинами, к Хидри и видит, что тот уже закончил все дела и собирается возвращаться домой.
Увидев Хидри, обрадовался Зариф-хан, потому что и в неволе, и чужом краю всегда бывает радостно увидеть соотечественника. Ведь Зариф-хан и не подозревал, что Хидри такой жестокий и бесчестный человек. Он бросился к нему, обнял его за плечи и сказал:
— Не оставляй своим попечением Ляла и Бабый, — ведь они совсем маленькие и у них никого теперь нет, кроме тебя. И еще прошу: позаботься о Мабый!
С притворной дрожью в голосе ответил ему Хидри:
— Не беспокойся, Зариф-хан! Я буду беречь их всех как зеницу ока. Встреть свой смертный час спокойно и мужественно, как подобает афганцу.
Так сказал Хидри, ибо думал, что Зарифа казнят.
Но Зариф-хан усмехнулся:
— Ах, если бы предали меня смерти, мне было бы легче! А я остаюсь здесь почетным пленником до конца моих дней.
— Так, значит, тебя не казнят? — зло воскликнул Хидри. — Тогда знай, что я плюю на твою сестру, и на брата, и на твою Мабый! Эти жалкие твари узнают, что такое Хидри!
И он засмеялся, думая этими словами растравить и без того скорбящее сердце Зариф-хана.
И только тогда Зариф-хан прозрел и понял, что причиной всех его бед было черное коварство Хидри.
— Смотри же, Хидри, все то зло, что ты сделал мне, падет на твою голову! — воскликнул Зариф-хан, вскочил на коня и умчался, окруженный воинами, во дворец к царю, который с нетерпением ждал возвращения нового своего любимца.
А Хидри поспешил вернуться в замок Зариф-хана.
Услыхала Мабый о том, что вернулся караван, и, радостная, бросилась его встречать. Но вот караван вошел в ворота, и Мабый с ужасом увидела, что среди возвратившихся нет ее возлюбленного. Она обращалась к людям, спрашивала, где же Зариф-хан, но все они молча опускали голову и отводили глаза, потому что Хидри строго-настрого приказал им ничего не говорить про Зариф-хана.
Был у Зариф-хана любимый чернокожий слуга. Не выдержал он и тихо шепнул Мабый:
— Когда мы уходили из Индии, Зариф-хан был жив и здоров. Жди его!
Услыхал эти слова Хидри и, придя в ярость, тут же отрубил чернокожему слуге голову.
Испугалась Мабый, бросилась к другому любимому слуге: Зариф-хана, Сауну, стала у него спрашивать о господине. А Хидри стоит рядом и пробует острие своей сабли. Увидев это, Саун побледнел и ответил Мабый:
— Пойди к нашему новому хану Хидри и спроси у него. А я же ничего не знаю.
Улыбнулся Хидри, услыхав, что его уже называют ханом. А Мабый он ответил так:
— Возлюбленный племянник мой Зариф-хан умер в Индии от болезни желудка.
Горько заплакала Мабый. Но еще бы горше рыдала она, если бы знала, что Хидри задумал взять ее себе в жены. Он справил пышную панихиду по Зарифу, а потом приказал своим слугам и стражникам никого не пускать в Индию и не пускать пришельцев оттуда. Очень боялся Хидри, что узнают люди о том, что Зариф-хан жив и здоров.
Хидри даже позвал к себе Сауна, чтобы тот обо всем, что знает, молчал и в благодарность за это обещал отдать ему сестру Зариф-хана — Бабый.
А еще через несколько дней Хидри послал сватов в дом прекрасной Мабый. Девушка отказала ему. Тогда разгневался Хидри, сам пришел к ней и спросил:
— Почему ты не хочешь стать женой великого хана, о глупая женщина?
— Подожди еще двадцать пять лет! Если за это время Зариф-хан не вернется, я стану твоей женой.
Рассвирепел Хидри и приказал своим слугам выгнать Мабый из дома. И в тот же день он отдал брата Зариф-хана, Ляла, в услужение к шашлычнику, а Бабый отдал Сауну.
Несчастная Мабый, храня верность своему любимому, сделала в горах маленький шалаш и жила там одна-одинешенька, горюя о Зариф-хане. Прекрасные глаза ее покраснели от слез, и лицо стало желтым, как шафран.
Однажды, объятая тоской, бродила Мабый по горам и вспоминала, как гуляли они здесь с любимым. И вдруг повстречалась ей маленькая газель. Увидев ее, Мабый ласково проговорила:
Зачем, газель, ты в этот край пришла?
Здесь в людях столько низости и зла.
Без жалости они тебя погубят,—
Беги скорее прочь, пока цела.
Вершины гор блистают все в снегу,
Цветы благоухают на лугу,
Спеши, газель! Как горько, что с тобою
Я убежать от горя не могу.
Послушалась газель и убежала в горы. И снова осталась Мабый одна со своим горем.
Так прошло несколько лет. Люди в округе знали, как страдает прекрасная Мабый, но ничем не могли ей помочь. Все страшились гнева свирепого Хидри.
Но вот как-то раз тот старый малянг, что еще с давних пор жил во дворце, увидел Мабый из окна. Бедная девушка собирала хворост у стен дворца. Сжалось сердце старика, взял он свою палку и вышел к Мабый. Приблизился к ней и, оглянувшись по сторонам, прошептал:
— Пойди к себе и напиши письмо Зариф-хану. Я тайком уйду в Индию и не успокоюсь, пока не найду Зариф-хана или не узнаю, где он похоронен.
С этими словами повернулся малянг и не спеша ушел во дворец.
Обрадованная Мабый побежала в свой шалаш и долго писала письмо возлюбленному, рассказывая про все жестокости Хидри, про то, как он прогнал ее из дворца, и про то, как он отдал шашлычнику Ляла — отгонять мух и разводить огонь в очаге, и про то, как он отдал Бабый в жены Сауну.
Ночью Мабый тайком пробралась во дворец и передала письмо малянгу. Тот спрятал его у себя в одежде и начал поджидать удобного случая, чтобы уйти в Индию.
Долго выжидал малянг и, наконец, дождливой ночью, когда на небе метались тысячи молний, ушел из дворца, обманув бдительность стражи.
Долго странствовал старик. Уже последние силы покидали его. Когда он ложился спать, то с горечью думал: «Неужели я не найду моего Зариф-хана?»
По утрам у старого малянга болели кости, а днем слепли глаза от яркого солнца. Он уже решил, что никогда не увидит своего любимца. Но однажды малянг остановился у моста через широкую реку и спросил стражника:
— Не знаешь ли ты, добрый человек, афганца по имени Зариф-хан?
— А что тебе надо от великого Зариф-хана? — смеясь, спросил стражник. — Ты что, прослышал о его могуществе в нашем царстве? Проваливай лучше, нищий, да смотри не попадайся в другой раз!
Побрел малянг в город и вдруг видит: на прекрасном коне, в богатой одежде, окруженный толпою слуг, едет прекрасный Зариф-хан. Грустно сидит он в седле и о чем-то думает. Обрадовался малянг и громко закричал из последних сил:
— Послушай, о Зариф, послушай старика! Мабый и Лял в неволе горько плачут у злых людей!
Услыхав эти дорогие его сердцу имена, вздрогнул Зариф-хан. Несказанно обрадовался он, когда увидел и толпе малянга.
— Приведите мне этого старца! — приказал он своим слугам.
Стражники подошли к малянгу, склонились перед ним и попросили пройти в покои великого воина Зариф-хана, лучшего друга царя.
Зариф-хан обнял старика, велел дать ему прекрасные одежды, усадил рядом с собой и приготовился слушать. Тогда-то старик и передал ему письмо от Мабый.
Горько заплакал Зариф-хан, узнав о мучениях, которые выпали на долю его родных. Но потом, собравшись с силами, он скрыл муку на лице своем, вытер слезы и задумался…
Настало утро, и он пришел к царю. Не говоря ни слова, протянул ему Зариф-хан письмо от Мабый.
Долго читал царь письмо, а когда прочитал, тоже задумался.
— Отпусти меня, о повелитель! — взмолился Зариф-хан. — Ты всегда был так добр ко мне. Будь же добр в последний раз!
Ничего не ответил царь и ушел в свои покои.
На следующий день снова пришел Зариф-хан к дарю и снова, упав на колени, попросил о великой милости.