Однозначно сдадут меня представителям ЦРУ. Те, в свою очередь, будут вербовать, с целью представить как добровольного перебежчика. Если живой Евич, то сразу двоих.
Пообещают золотые горы, сладкую жизнь и безбедную старость. Вот только к предателям отношение во все времена было как к шакалам. На любой стороне.
— Нет, не хочу. Мне это не интересно…
— Хочешь, — подошёл ко мне Патрик и похлопал по щеке. — Я по твоему взгляду это вижу.
Патрик как-то обречённо вздохнул, снял панаму и вытер лицо от пота. Он отошёл от меня и присел на камень.
Тут с горы спустились ещё несколько человек. С ними появился и Евич. С помощью других иностранных бойцов от тяжело спускался с горы, еле-еле ворочая языком. Английский язык у него был очень неплохой.
— Зачем вы его оставили? — едва связывая слова, говорил Андрей.
— Нам Патрик приказал. Одним русским больше будет, — ответил ему один из бойцов.
Евич спустился и посмотрел на меня. В его глазах появилась та самая звериная ярость, с которой он смотрел на меня во время поединка. А ведь ещё недавно Андрей мной даже восхищался.
— Видишь этого человека? — показал Патрик на Евича. — Он получит свои деньги и будет жить долго и счастливо. А ты сдохнешь в яме. Вонючей, выгребной яме, — посмеялся Патрик, посмотрев на меня.
В этот момент он должен взять паузу и дождаться, когда я пойду на контакт. Стандартный ход с его стороны во время вербовки, когда предлагают «соломинку» для выживания.
— Деньги получит, а вот вертолёта вам всё равно не видать, — ответил я.
— Тварь! — воскликнул Евич и бросился на меня, но его тут же остановили.
Тем не менее он подошёл ко мне близко. Сейчас бы вмазать ему. Да так, чтоб свалился и прыгал на заднице несколько метров.
Патрик поднялся с камня и надел панаму.
— Андрей, говори что хотел и поехали, — произнёс он.
Евич сплюнул, потёр разбитый нос и подошёл ко мне ещё ближе.
— Из-за тебя погиб Щетов, а я потерял деньги. Ведь ты мог спокойно не лететь сегодня, и всё бы прошло тихо. Продолжал бы служить грёбаной стране. Идеалы коммунизма! Родина! Отечество! — начал возмущаться Евич, но я его не стал дальше слушать.
Кулак уже был наготове, поэтому удар не заставил себя ждать. Мощно пробил ему в висок. Евич на ногах не удержался и упал на землю.
— Значит, ты уже всё решил. Где второй пилот? — спросил Патрик у одного из подчинённых.
При этих словах из-за спин остальных американцев ко мне подвели Петруху. Раненного, в крови и испачканного в песке. Мой товарищ держался из последних сил. Быстро осмотрев его, я увидел рану в районе плеча. Похоже, что пуля его только задела.
— Вертолёт нам действительно не видать. И это плохо. Но и вам будет несладко в плену у этих джентльменов. Счастливо оставаться, товарищи! — попрощался с нами Патрик и пошёл в сторону машины вместе с бойцами.
Евичу помогли подняться, и он пошёл следом.
— Дружище, ты как? — спросил я, осматривая Петруху.
— Рану жжёт. Как будто тыкают огромным количеством крошечных иголок, — сказал он.
В этот момент прозвучал автомобильный сигнал, и несколько английских внедорожников устремились по грунтовой дороге на юг. К нам же быстро приближались душманы.
Нас схватили и затолкали в пикап. Тычки автоматами я уже и перестал замечать. Казаков же изнывал от боли, но смог сесть самостоятельно. Вокруг нас сели четверо духов и, как только кузов закрыли, пикап рванул на восток. В какой нас кишлак везут, я пока смутно понимал.
Колонной из трёх машин мчали по песчаной дороге, поднимая пыль за собой. Сидеть в кузове было совсем неудобно. Пол нагрелся от солнца, а само светило припекало голову всё сильнее. Ещё и рана на голове и порез на руке саднили. Петрухе было ещё хуже.
— Американцы тебе что-то предлагали? — спросил Петруха у меня, когда мы начали проезжать один высохший солончак за другим.
— Конечно. Я сказал, что мало. А они мне говорят, что у них больше нету. Вот и не сошлись в цене, — посмеялся я.
— Видел я, как ты Евичу вмазал. Вот же он гнида… ау! — вскрикнул Петруха, когда его в больное плечо толкнул душман.
Молодой дух с маленьким тёмным пушком волос под носом что-то начал активно кричать, но его слова было не разобрать. И ветер шумит, и говорит он на непонятном нам языке.
— Есть мысли, Саныч? — шепнул мне Казаков.
— В процессе.
Четыре душмана ехали с нами молча. Впереди и сзади ещё по одной машине. На той, что едет первой, установлен пулемёт ДШК. Даже если обезвредим всех в кузове, нас тут же расстреляют.
Осмотр окружающей нас местности, оптимизма тоже не добавил. Если и бежать, то вновь в сторону границы и прятаться в горах.
Я поднял руку и взглянул на часы. Странно, что хоть их мне оставили. Прикинув время, рассчитал, что вызвали мы помощь уже около часа назад.
Тут же колонна машин свернула на юг, выехав на другую дорогу — более накатанную и широкую. Теперь мы следовали на юг, проехав мимо каменной гряды. Впереди слева я увидел серое блюдце маленького озера.
Направление движения и предполагаемый пункт назначения мне стал понятен.
— Нас везут в Чагай. Это кишлак на развилке двух песчаных дорог, — сказал я.
— Как нам оттуда сбежать? — спросил Петруха и вновь получил стволом в больное плечо.
Вот оттуда сбежать крайне сложно.
Впереди прозвучал мощный взрыв. Пикап резко затормозил, и я кубарем полетел к заднему откидному борту. Машину повело из стороны в сторону, выбрасывая из кузова душманов одного за другим.
Задний борт открылся, и я сам вылетел из кузова, прокатившись по земле.
Сориентировавшись, откатился в сторону, чтобы не попасть под колёса третьей машины. Подняв голову, среди дыма и пыли обнаружил замыкающий колонну пикап перевёрнутым и скатившемся с дороги.
— Саныч! — услышал я крик Петрухи, тонувший в атмосфере раскручивающегося боя.
С гор началась стрельба. Пули били по всем духам, кто не успел залечь на землю. Скатившись с дороги, я чуть сам не попал под пулемётную очередь. Несколько пуль прошли рядом, раскрошив груду камней, за которой я укрылся.
Среди дыма и стреляющих во все стороны духов, я заметил Петра, который лежал на краю дороги и не мог пошевелиться.
Перед ним лежали убитые душманы, чья кровь уже начала оставлять на земле багровые пятна.
Я двинулся вперёд, чтобы вытянуть Петруху к себе. Но рядом прошла очередь, заставив меня вновь скрыться за камнями. Вновь это ощущение, когда пули пролетают рядом, обжигая тело.
Пикап, на котором нас везли, развернуло на дороге и за ним прятались душманы. Вот он момент, когда нам нужно валить. Кто бы ни стрелял с гор, они дают нам шанс уйти.
Перекатившись, я подполз к Петру. Ещё одна очередь прошла совсем рядом, подняв пыль и осыпав меня песком.
— Петруха, катись по земле. Катись! — кричал я Казакову.
Залегли за ближайшей к дороге грудой камней.
— Нога! Не могу больше терпеть, — кричал от боли Петруха.
Стрельба не ослабевала. Вокруг всё в дыму. Запах гари, горелой плоти и пороховых газов. Уже не так страшна испепеляющая жара, как всепоглощающий огонь.
Ещё один взрыв. Третья машина буквально подлетела в воздух и перевернулась. Взрывной волной сбило с ног двоих душманов.
Справа от себя увидел лежащий труп душмана с оторванной рукой. Рядом с ним был автомат, до которого я смог дотянуться. Быстро подполз к погибшему и вытащил у него два магазина.
Сполз вниз и подхватил Петруху. Короткой перебежкой, под прикрытием чёрного дыма от взорванной машины, мы залегли за каменным валуном. Выглянув за него, я наметил тропу, ведущую через горы к границе.
— Второй шанс, дружище — сказал я, прислонив Казакова к груде камней и проверив автомат.
Стрельба ещё продолжалась. Нужно уходить быстрее, пока нас не спохватились. Да и неизвестно кто ещё стрелял с гор.
— Саныч, не могу идти, — задыхался Петруха, который был уже бледный.
Рана на плече кровоточила, но к ней добавилось ещё и ранение ноги. Бежать он не сможет.
— Не можешь, а пойдёшь. Иначе придётся тебя нести.
Схватив Петруху, мы направились к горному хребту. За спиной стрельба затихла, а через минуту и вовсе прекратилась.
Пройдя несколько десятков метров, мы вновь залегли за камни. Бросив взгляд назад, преследования я не увидел.
— Привал окончен, — сказал я, подхватив Петруху.
Нужно идти в гору, а с ранами Петра это сложно.
Силы ещё есть, но с каждым метром их всё меньше. Ужасная жара и всепоглощающая жажда. Голова кружится, а мысли начинают путаться. Не хватает воздуха, чтобы вдохнуть полной грудью.
— Саныч, устал.
— Петруха, терпи. Сейчас второе дыхание откроется, — сказал я, когда мы начали взбираться на небольшую скалу.
Я закинул автомат за спину и начал хвататься за каждый клочок земли свободной рукой. Пальцы постоянно проскальзывают. Чувствую, что ногти сломаны и кровоточат.
— Держись. Немного осталось, — шепчу я.
Ещё одно движение рукой и ногой. Совсем немного и я залезу наверх. Тогда и отдохнём. Вот он и край этой скалы. Последнее усилие.
— Вот так! — выдавил я из себя, подав руку Петру.
Посмотрел вниз, но за нами никто не шёл. Однако за спиной раздался шорох, заставивший насторожиться.
Резко развернувшись, я приготовился выстрелить.
— Тихо! — крикнул нарушитель спокойствия, упав за камни.
Даже мимолётного времени мне хватило, чтобы увидеть, кто это был. Форма «прыжковка», а на голове песочного цвета кепка. Значит, наши.
— Капитан Клюковкин, позывной 902й, — проговорил я, убирая автомат.
Парень азиатской внешности выглянул из-за камня и направился ко мне.
— Отлично! Ефрейтор Рахметов, отдельный отряд спецназначения с Лашкаргаха. Мы уже собирались уходить. Были ближе всех, когда услышали вызов. А тут эту колонну обнаружили. Думали караван.
— Это хорошо, что вы не ушли.
Ефрейтор помог мне поднять Петруху, и мы понесли его к остальным разведчикам. Пройдя пару десятков метров, вышли к группе.