ем семь котлов с его любимым варевом.
Змей жадно накинулся на еду. В один присест проглотил всё, а после вылизал все семь котлов семью своими языками. Выполз во двор, развалился под пальмой, что росла во дворе, и захрапел во все свои семь глоток.
Вышла тогда Наиль к старушке и спрашивает:
– Неужели никто в вашем городе не осмелился сразиться с чудищем?
– Как же, город охраняли стражники и воины, – отвечала Фарра, – и мечи у них острые были! Да вот беда: отсекут они змею одну голову – а у него вместо неё сразу две головы вырастают. А с семиголовым кто справится?.. Перебил злодей наших защитников, а жители, пока он огнём на них дышит, сто лет спать будут.
– Знаю я одно верное средство, матушка, – говорит Наиль, – за городской стеной, в поле, растут пунцовые цветы. Сорви их, брось в змеиное варево. Как только змей его проглотит, так мёртвым на землю и упадёт.
На следующее утро Фарра так и сделала: сорвала семь пунцовых цветочков, бросила их в змеиное варево и стала дожидаться змея.
И вот во дворе ветер свистнул. Воздух запылал жаром.
В кухню поочерёдно просунулись семь змеиных голов чудища.
– Заходи, голубчик, – сказала Фарра. – Угощение готово!
Змей жадно накинулся на еду. В один присест проглотил всё, зарычал громовым голосом, выполз во двор и свалился бездыханный под пальмой.
И тут же город стал оживать. Мужчины, женщины, старики и дети проснулись и как ни в чём не бывало занялись привычными делами. Фарра, не помня себя от радости, принялась благодарить газель.
– Будь прославлена в веках, спасительница! Правь отныне нашим городом!
– Нет, милая матушка, – отвечала газель. – Вашим повелителем отныне будет мой господин – добрый и щедрый Дарай, который гостит сейчас в Аравии.
Благодарные жители все как один согласились назвать Дарая своим повелителем и вручить ему ключи от города. Они приготовили ему несколько возóв с подарками, запрягли в золотую карету шестёрку белых лошадей и снарядили в путь шесть слуг, которые должны были сопровождать газель на её пути в Аравию.
– Жди нашего возвращения, матушка! – сказала Фарре газель. – И постарайся, чтобы во дворце всё было готово к приезду вашего нового правителя – доброго и щедрого Дарая!
А Дарай между тем в гостях у султана Ахмета потерял покой. «Что, если обман откроется?» «Как объяснить султану и его дочери отсутствие у меня царства?» Без газели Дарай чувствовал себя никчёмным и беспомощным. И едва газель с пышной свитой вернулась, он осыпал её тысячью упрёков. Газель терпеливо выслушала своего господина, а потом посоветовала ему поблагодарить султана Ахмета за гостеприимство и пригласить в свой дворец, сказав так: «Теперь мой черёд дорогих гостей принимать!»
Вскоре повелитель Дарай с молодой женой и её отцом – султаном Ахмедом – отправился в город, избавленный от семиголового змея. Жители города хорошо подготовились к их приезду. Они трубили в трубы, били в бубны и на вопрос Ахмеда «Кто ваш повелитель?» с низким поклоном отвечали: «Добрый и щедрый Дарай!»
Любая прихоть гостей немедленно исполнялась. Музыканты без устали играли для них, повара под присмотром Фарры готовили самые лакомые кушанья. В парках устраивались страусиные бега, на площадях – выступления бродячих певцов и циркачей. Султан Ахмед не переставал удивляться подаркам – драгоценным камням и украшениям, которыми его щедро осыпал повелитель Дарай. Тот снова стал беспечен и весел. С грустью думала газель о том, как изменился Дарай. Ни разу за то время, что в его дворце пировали гости, он не подошёл к ней, не потрепал ласково по шее, не сказал ни одного доброго слова.
Довольный и успокоенный, султан Ахмед возвратился в свою Аравию. А Дарай и его молодая жена Фатьма зажили в отвоёванном у змея дворце – в том самом, с высоким крыльцом и белоснежными колоннами, украшенными золотыми листьями.
Прошло ещё немного времени, и Наиль с грустью открылась Фарре:
– Я рисковала ради моего господина жизнью, а он даже не спросил, как я раздобыла для него дворец. Он больше ничему не удивляется, он пренебрегает мной. А ведь когда-то он был так добр!
Опечалилась Фарра:
– То-то, – говорит, – ты, голубка, истомилась вся, похудела. Может, мне пойти к Дараю и сказать, что ты захворала?
– Да, – отвечает Наиль, – скажи. Посмотрим, придёт ли он навестить несчастную свою газель.
Фарра тут же отправилась в покои Дарая. Тот лежал на широком ложе, утопая в мягких подушках, расшитых шёлком.
– Что тебе нужно? – недовольно спросил он.
Фарра, отвесив низкий поклон, ответила:
– Повелитель, наша голубушка газель захворала. Сделай милость, навести её. Знай, она грустит день и ночь, так грустит, что не ест и не пьёт.
Поморщился Дарай.
– Коли так, ячменных зёрен ей дай. Она, похоже, объелась халвой и щербе'том.
Услышала такие слова добрая Фатьма, стала стыдить мужа, а он в ответ:
– Знай своё место, жена! И молчи, когда тебя не спрашивают!
Делать нечего, пошла Фарра к газели, передала в точности те слова, что от Дарая услышала.
– Напрасно ты, милая, так для него старалась. Этот человек платит тебе чёрной неблагодарностью.
Ничего не ответила кухарке газель, только горько заплакала. На следующий день снова позвала её.
– Милая матушка, сходи к Дараю, скажи ему: «Нашей газели сделалось хуже. В память всего, что было, приди, успокой ей сердце!»
И снова Фарра отправилась к Дараю. А он в это время пировал за столом, требуя от поваров всё новых и новых изысканных кушаний. Услыхал он, что велела передать ему Наиль, разгневался и топнул ногой:
– Подумаешь, захворала газель! Пусть полежит, поголодает, – вот её сердце и успокоится! Больше с подобными глупостями ко мне не приходи!
Узнав о том, что сказал Дарай, отвернулась к стене Наиль. До самого вечера молчала, а потом, вздохнув, попросила кухарку сказать Дараю слово в слово так: «Умирает твоя газель. Неужели не жалко тебе той, на которую ты потратил свою единственную серебряную монету?»
Увидал Дарай кухарку, закричал:
– Уйди, ведьма! А не то велю палками тебя поколотить!
– Я уйду, – ответила Фарра, – но сначала передам тебе слово в слово: «Умирает твоя газель. Неужели не жалко тебе той, на которую ты потратил свою единственную серебряную монету?»
Услыхав это, запустил Дарай в кухарку остроносой своей туфлей и закричал так, что услышали все в городе:
– Пусть издохнет твоя газель и ты вместе с нею!
Схватилась за голову кухарка и побрела назад к несчастной газели. Встала перед ней, а у самой из глаз от жалости слёзы ручьём катятся.
Ни о чём не спросила газель. Тяжело вздохнула, уронила голову на подушку и умерла.
Узнали о том горожане, собрались на площади и стали требовать, чтобы Дарай объяснил им, что случилось с газелью, отвоевавшей их город у семиголового змея.
Испугался Дарай, заперся один в своих покоях. Дрожал, дрожал, а потом уснул, измучившись. В соседних покоях, наплакавшись вдоволь, уснула и его молодая жена – красавица Фатьма.
И приснился Фатьме хороший сон. Будто она снова во дворце своего отца – могущественного владыки Аравии. И будто вокруг любимые подружки. И будто она с ними в разноцветный шёлковый мячик играет. Засмеялась Фатьма и от своего же смеха проснулась. Видит – она действительно во дворце отца. И никакого мужа у неё нет, будто и не было его никогда.
И Дараю в ту же ночь приснился сон, тяжёлый, нехороший. Будто лежит он на грязном ворохе соломы. И будто в дверь его убогой хижины мальчишки стучат, дразнятся: «Вставай, Дарай-горемыка! Мусорная яма тебе поклон шлёт!»
Так горько заплакал во сне Дарай, что от своего же плача и проснулся. Сквозь дыру в крыше поглядел на синее небо, встал, натянул на ноги поношенные остроносые шлёпанцы и пошёл к вонючей мусорной яме, надеясь разжиться почерневшим бананом или засохшей ячменной лепёшкой.