— Вам, — угрюмо выдал я, — всё едино светит каторга за измену. Куда уж сложнее?
— Мне кажется, Владислав Сергеевич, вы ошибаетесь, — Холмов чуть выступил вперёд. — Вряд ли его сиятельству можно вменить в вину государственную измену. Пусть и действовал он скорее всего в тайне от нынешнего правителя, но его сиятельство вовсе не помышлял против герцогства Селябского, как вы очевидно решили. И не собирался помогать пермякам, якобы посягающим на наши земли. У господина графа имелись планы несколько иного характера.
— Ну-ка, ну-ка! — немного удивлённо прищурил один глаз Миассов. — Что вы хотели этим сказать?
— Я думаю, ваше сиятельство, — качнул головой инспектор, — вы замыслили узурпировать власть в герцогстве Пермском и не только. Сие предположение я строю, исходя из множества казалось бы разрозненных фактов. Как то, например, статьи в газете, что мы обнаружили в доме Аляпкина. Помните, — инспектор обернулся ко мне, — вы ещё спутали герцога Зигмунда тринадцатого с графом. Так вот. В статье сообщалось об ухудшении здоровья герцога Пермского. А также о том, что Зигмунд так и не оставил после себя прямых наследников. Таким образом граф Миассов, являясь младшим кузеном герцога мог бы тоже претендовать на трон. И он, давно зная о том, начал готовиться к захвату власти сильно заранее. Особенно памятуя о том, что большинство знатных родов Пермского герцогства воспротивится его восхождению на трон.
Все, и особенно я, стояли развесив уши. Но зато никто, кроме меня, не обращал внимание на тихие поскрипывания, раздававшиеся за моей с Холмовым спинами. Подозреваю, это наши друзья наяривали, вращая многочисленные рукояти наводки орудия. Оставалось надеяться, что плавное изменение положения дула противники заметят ещё не скоро и не смогут раскусить мой бесхитростный план.
— Пермская знать, — продолжил Холмов, — ещё помнит тот скандал, что разгорелся между родителями герцога и графа. Тогда тоже была попытка переворота. Провальная, помнится. Итогом стало изгнание зачинщика и исход из герцогства лейб гвардии гусарского полка, неудачно поддержавшего своего командира Поликарпа Зигмундовича. Вашего отца, господин граф. Об этом я вспомнил, когда выяснилась принадлежность офицеров местной безопасности к кавалерии. Но всё это, как и многое другое, лишь косвенно указывало на истинного интересанта происходящего. Однако совершаемые преступления всё больше и больше убеждали меня в собственной правоте.
— Это как же? — не выдержал я. Ведь Холмов походя перевернул мою теорию с ног на голову.
— Найти правильный ответ, — пожал плечами инспектор, — чаще всего не даёт неправильно заданный вопрос. Как я могу судить, вы, Владислав Сергеевич, задались вопросом о том, кому более выгодно создание запретной зоны, производство оружия и преступления, направленные на скрытие следов. В нашем же случае уместнее было учесть, кому под силу было всё организовать и скрыть от любопытных глаз на долгие годы.
— Я всегда, — хмыкнув, произнёс граф, — считал вас одним из самых лучших сыскарей герцогства.
— Посему, — лёгким поклоном Холмов обозначил своё согласие с характеристикой Миассова, — зная о приверженности старого герцога к идее восстановления западной империи, давно расколовшейся на отдельные куски, я посмел предположить, что вы сами, ваше сиятельство, воспользовавшись убеждениями герцога Ангуса, внушили ему идею создать вооружение, способное подмять под единую власть всех противников возрождения империи. Ведь только лишь сам правитель мог создать сие предприятие и обеспечить тайну его существования. И его сиятельство граф не мог не быть в курсе происходящего. Однако, ваше сиятельство, я не удивлюсь, если вы и сами заразились имперским духом. Не о том ли свидетельствуют двуглавые орлы, намалёванные на некоторых наших вагонах?
Вот тут я немного обиделся на своих товарищей. Спрашивается, какого рожна мне никто ничего не рассказал про орлов? Особенно Холмов. Сам себе на уме что-то кумекал, а мне ни-ни.
— Кстати, ваш орден, Владислав Сергеевич, — словно почувствовав мой настрой, усмехнулся инспектор, — он ведь тоже пронизан духом империи. Я предполагаю, что его сиятельство, всё так же преследуя собственную корысть, продолжал свою деятельность, наставляя на нужный путь и юного герцога Рудольфа Селябского, после смерти его отца. Правда господину графу приходилось делить своё влияние с не в меру активным виконтом Ашинским и как-то подстраиваться под свежие веяния и революционные идеи нового герцога.
— Ах, бедный Руди, — немного театрально вздохнул Миассов. — Мальчик был так увлечён прогрессом. Но ваше вмешательство, голубчик, — состроив обиженную мину, граф глянул на меня, — нарушило баланс в так удачно сложившейся системе. И вот теперь вы пытаетесь окончательно уничтожить мои чаяния, вновь сунув нос, куда не следует, и проявив немереную прыть.
— То есть, вы теперь меня же ещё и виноватите? — возмутился я. — А то, что вы, как сказал инспектор, в корыстных целях столько всего наворотили, не накладывает вины на вас самого?
— Ах, оставьте право, — небрежно махнул граф рукой с укоротом. — Уж так этот мир устроен, что всяк червяк в нём свою корысть имеет. Но сознательный индивид от букашки малой тем и отличается, что, кроме набивания брюха, ещё и стремления великие имеет, да желает возвыситься над теми, чья цель — лишь пустое выживание. Однако же, наверх взбираясь, никак не обойтись без борьбы. И возвыситься нельзя, не обагрив свои клыки кровью врага. На том мир стоял и стоять будет.
— Ну у вас-то, получается, обагрены не только клыки, — терпеть я не могу этой патетики. Если б не нужно было время тянуть, чёрта с два я бы всё это выслушивал. — Вы, Зигмунд Поликарпович, весь по уши в крови.
— Уж вам ли, голубчик, меня в том упрекать? — всплеснул руками граф. — С вашим появлением в нашем герцогстве будто война началась. Народец вкруг вас гибнет в преизрядном количестве. Впрочем, я думаю вскоре прекратить всё это, пленив вас. Думается, при ограниченности свобод пользы от вас будет больше, чем от вреда.
— Пленить? С чего такая уверенность? — удивился я. — Не говорите гоп…
— Я полностью полагаюсь на помощницу Елизаветы Тихоновны, — пожал плечами старик. — Она прекрасно справилась, выследив вас, когда вы повадились хаживать к забору над оврагом. Она же безошибочно предположила, что и давеча вы отправитесь, на ночь глядя, туда же. Не угадала лишь, что сунетесь вы внутрь зоны. Посему и отправилась вслед за вами, после того, как помогла усмирить господина Тимонилино. Ох, и силён же ваш приятель, отдаю ему должное.
— Так значит, — взглянул я на Елизавету, сложив два и два в уме, — это вы расправились с бандой гоблинов? Это вас я тогда увидел, а Мелисса в это время следила за нами?
— Надо же, — двинув подбородком, подняла брови Елизавета. — Памятуя о ваших способностях, я предполагала, что рано или поздно вы разнюхаете и это. Неужто мне не удалось остаться незамеченной?
— Почти удалось, — не стал я скрывать. — Я увидел только ноги.
В этот момент что-то гулко бумкнуло внутри бронепоезда, словно кувалдой по стальной стене долбанули.
— Всё готово, — еле слышно произнёс Холмов.
Отлично. Теперь бы как-нибудь Тимона предупредить, ведь, если рванут снаряды, его может посечь осколками. Вот только как это сделать? Я задумчиво посмотрел на орка.
— Так вы намерены сдаваться? — заметив мой взгляд, проявил нетерпение Миассов-младший. — Или мне всё же пристрелить вашего дружка? А то больно уж много с ним хлопот.
Дебил! Папаша же сказал, что комитет в таком случае устроит семейке проблемы! Но всё же, спасибо мопсу, появился прекрасный повод поговорить с Тимоном:
— Братец, похоже, ситуация безвыходная. Я знаю, ты мне говорил, что орки никогда не сдаются и тем более не встают на колени перед врагами. Но сейчас как раз тот случай, когда подобное жизненно необходимо. Ты подумай, а я готов снять перед тобой шляпу, лишь бы ты сделал это.
— Вот это разумные слова, — похлопал в ладоши старый граф, в то время как орк непонимающе выпялился на меня. Ещё бы, он сроду мне такого не говорил. — Право слово, пора заканчивать пустую болтовню. Как раз и наша Мелисса пожаловала.
Граф повернул голову в сторону вышедшей из-за паровоза эльфийки. Девушка окинула меня насмешливым взглядом. Соблазнительно покачивая бёдрами и постукивая по голенищу сапога своим неизменным лошадиным стеком, прошествовала мимо. Остановилась рядом с Елизаветой Тихоновной.
Вновь они вырядились, как сёстры-близняшки. И даже потрёпаны были примерно в равной степени.
— Вам с вашего места, должно быть, не видно, — продолжил тем временем граф, — но наша очаровательная помощница привела с собой подмогу. С той стороны состава по дороге только что подкатили несколько чудесных образцов этого замечательного оружия, — он указал на пушку за габионом. Несколько залпов, и вам вместе со всеми, кто останется внутри поезда, несдобровать. Благодарю вас, сударыня, — кивнул старик Мелиссе, довольно улыбаясь. — Вы чудесно справились и с этим заданием.
Вот теперь нужно было спешить. Пушки-то подвезли, но их же ещё нужно развернуть и установить.
— Что ж, — подмигнув орку и сильно надеясь, что тот меня понял, я перевёл взгляд на Мелиссу, — поражён вашей прытью и готов…
— Ты тоже, братец, — перебил меня орк, — немалую прыть проявил, с обеими этими змеюками переспав.
И вот для чего это надо было?
— Ты тоже с ним спала? — тут же возмущённо среагировала Елизавета, будто в подобных обстоятельствах это что-то решало.
Мелисса промолчала, лишь нагло ухмыльнувшись. А я, переведя на орка укоризненный взгляд, подмигнул ему повторно и ещё более демонстративно. После чего, плюнув на уже выстроенную в голове фразу, перестроился:
— Так уж вышло, сударыни. Готов повиниться, преклонить колено и снять перед вами шляпу.
Выстрел двух орудий и взрывы снарядов за габионом слились в единый мощный и протяжный грохот.
Да-да, именно двух! То ли графский сынок успел дать отмашку, сообразив, что его дурят. То ли кто-то из пушечного расчёта сам от неожиданности за шнур спусковой дёрнул. Но пушка возле ДОТа выстрелила в следующий же миг после нашей.