Личность всегда несет в себе задатки неформального лидера, а у лидера какие-то качества всегда гипертрофированы, и это, естественно, не всем нравится. Именно вербовщики чаще всего как раз и становятся неформальными лидерами тех коллективов, где они работают, особенно в резидентурах, потому что там их способности проявляются особенно ярко и наглядно.
Если продолжить аналогии со спортом, то я сравнил бы вербовщиков с футбольными нападающими, действующими непосредственно в штрафной площадке соперника.
Любому футболисту известно, что в центре поля, в условиях, так сказать, «разреженного пространства», не встречая активного противодействия со стороны защитников, действовать намного легче.
Но даже люди, далекие от футбола, знают, что с центра поля голы забивают чрезвычайно редко, и подобный успех приходит к игроку зачастую не столько благодаря его феноменальным способностям или сверхчеловеческим усилиям, а исключительно по причине благоприятно сложившихся обстоятельств или какого-то невероятного везения.
И все же в памяти любителей и специалистов футбола остаются не такие «счастливчики», а те мужественные и готовые на самопожертвование ради интересов команды бомбардиры, которые, продираясь через частокол ног, прорываются в штрафную, а то и во вратарскую площадки, откуда (и статистика тому порука!) и забивается большинство голов. Тут уж не до демонстрации технических приемов, здесь и толкнуть могут, и по ногам ударить, и на газон уложить, и решается все в считанные мгновения!
И потому далеко не каждый игрок выбирает себе такую судьбу и решается играть вблизи от чужих ворот, рискуя своим здоровьем и футбольным долголетием. А уж в разведке, где поощрение или награда за достигнутый успех несоизмерима с футбольной славой и, как правило, редко соответствует усилиям и риску способных, а главное желающих посвятить себя вербовочной работе, стать «бомбардиром», и того меньше.
Вот и отсиживаются некоторые в «центре поля», демонстрируя «чудеса» разведывательного искусства вдали от чужих «ворот», где в роли защитников выступают сотрудники контрразведки, которые, подобно своим футбольным «коллегам», не стесняются в выборе средств и способны так «приложить», что незадачливого «бомбардира» от разведки «унесут с поля на носилках» и его оперативная карьера будет прервана надолго, если не навсегда.
А другие, кто желает и «ноги» сберечь, и показать в разведке «высший класс», пускаются на всевозможные ухищрения, стараясь во что бы то ни стало забить этот самый вербовочный «гол», хоть из офсайда, хоть подыграть себе рукой и любым способом заслужить репутацию «бомбардира» и продвинуться по службе.
Благо, и некоторые «судьи», то бишь руководители подразделений, обязанные пресекать подобные нарушения, закрывают на них глаза, а то и прямо подыгрывают своим подчиненным поскольку (куда от этого уйдешь?) от их сомнительных успехов зависят результаты работы возглавляемого ими отдела, а значит, и их собственное благополучие.
А всему виной порочная система планирования и отчетности, которая, разложив все наше общество, не обошла стороной и разведку.
И вот, чтобы облегчить жизнь себе и себе подобным те, кто всю жизнь «играл» в центре поля или вообще предпочитал подавать мячи из-за ворот, специально напридумывали и, главное, узаконили в соответствующих приказах, наряду с полноценной агентурой, всевозможные суррогаты под названием «доверительные связи», «особые официальные связи» и черт знает, что еще, лишь бы дать возможность «вербовать» тем, кто не умеет или не хочет делать это по-настоящему, и уравнять их в правах с истинными вербовщиками.
И при этом как-то само собой упустили из виду, что уж если информация — не самоцель, то вербовка агента — тем более, поскольку это всего лишь промежуточный этап на пути к получению информации. Но при желании можно все извратить и поставить с ног на голову, превратив средства в цель, а вербовку агента в «зачетные очки», по количеству которых судят о профессиональной пригодности и ценности сотрудника разведки.
Что поделать, любят у нас планы, отчеты и прочую чепуху, поощряя тем самым приписки и откровенную липу. Время от времени то в одной, то в другой стране вскрывались подобные злоупотребления, причем применяемые при этом способы не отличались особым разнообразием. Чаще всего использовался, например, такой: в любой мало-мальски цивилизованной стране можно найти какую-нибудь бульварную или оппозиционную газетенку, хлестко и с претензией на объективность расписывающую закулисную деятельность правительства и критикующую его внутреннюю и внешнюю политику, а то и просто выдающую нечто, как говорится, «из ряда вон» — и информация готова, тем более что при изобилии средств массовой информации посольство не в состоянии выписывать все газеты и отслеживать все публикации. Теперь остается сделать ссылку на какой-то источник, какого-то человека, который якобы и сообщил эту информацию.
Такого человека можно выдумать, но многоопытные «профессионалы» обставляют дело более грамотно: подбирают какого-то реального чиновника государственного ведомства, чтобы можно было сослаться на «источник из правительственных кругов», который проходит по официальным справочникам или с которым поддерживается светское знакомство. При этом тот даже не подозревает, что в отчетах резидентуры постепенно превращается из обычной нейтральной связи, каких у каждого сотрудника советского учреждения могли быть десятки, в агента советской разведки.
А далее все идет по накатанной дорожке: с этим липовым «агентом» проводятся регулярные «встречи», ему выплачивается вознаграждение за «информацию» — и все это только для того, чтобы на бумаге оправдать свою беспомощность или бездеятельность.
Иногда резидент не догадывается о том, что его подчиненный симулирует активность, но такое случается очень редко, потому что обманывать таким образом резидента и Центр — занятие сложное да и небезопасное. Поэтому гораздо чаще начальник и подчиненный вступают в сговор и начинают гнать «липу» вместе.
Правда, возникает одна трудноразрешимая проблема: рано или поздно срок пребывания в стране сотрудника резидентуры, у которого на связи находится несуществующий «агент», подходит к концу, и ему надо передать этого «агента» своему коллеге. Но и из этой ситуации умудряются найти выход: направить «агента» в другую страну, где его затем не удается найти, перевести на другую работу, отправить на пенсию, похоронить, в общем, тем или иным способом сделать невозможной его передачу на связь другому работнику.
А иногда поступают иначе: «передают» этого «агента» на связь такому же «умельцу», как и липовый вербовщик, и продолжают извлекать из этого фиктивного сотрудничества выгоду, получать награды, не слишком утруждая себя настоящей работой.
Однажды мой старый приятель Олег Киселев, с которым мы когда-то учились вместе в разведывательной школе, готовясь к выезду в загранкомандировку, вышел еще на один способ.
Анализируя деда на агентов, которых ему предстояло принять на связь, он обратил внимание, что его предшественник энергично занимался поиском перспективных источников информации и у него это неплохо получалось. Установив контакт с интересующим разведку человеком, он приступал к его разработке и спустя какое-то время начинал получать от него заслуживающую внимания информацию. Постепенно объем этой информации возрастал, она становилась все интереснее и интереснее, и спустя еще какое-то время их отношения естественным образом перерастали в агентурные.
К этому времени работник заводил знакомство с другим иностранцем, и вскоре после того, как первого включали в агентурную сеть, ситуация повторялась: от его нового знакомого начинала поступать заслуживающая внимания информация, ее объем постепенно возрастал, и разработка подходила к своему логическому завершению. Так он завербовал четырех довольно ценных агентов и, естественно, в отделе считался одним из лучших работников.
Но Киселева насторожило одно обстоятельство: как только с очередным объектом утверждались агентурные отношения, объем передаваемой им информации резко сокращался, но зато, как по мановению волшебной палочки, возрастала отдача от очередного кандидата в агенты. Складывалось впечатление, что вся информация последовательно приписывалась сначала одному, затем другому, и так обставлялись все «вербовки».
Своими соображениями Олег поделился с руководством отдела, но ему не очень поверили: уж очень крепка была вера в порядочность тех, кто имел отношения к этой «комбинации»! Но тем не менее в резидентуру был направлен соответствующий запрос.
В ответ резидентура сообщила, что один из агентов по семейным обстоятельствам собирается покинуть страну, а того, который был «завербован» последним, предложила передать на связь работнику, уже в течение года находившемуся в стране, мотивируя это тем, что он лучше знает обстановку и сможет обеспечить большую безопасность в работе.
Как признавался потом Киселев, уже в этот момент ему все стало ясно. Поэтому он настоял, чтобы в резидентуру ушло указание передать ему всех трех оставшихся агентов.
Однако, когда он прибыл в страну, оказалось, что указание не было выполнено. Один агент уже передан, передача второго не состоялась, так как он не вышел на запланированную встречу, а третий, как только предшественник представил его Олегу, заявил, что он согласен продолжать знакомство с советским представителем, однако сразу хочет предупредить, чтобы он не пытался выходить за рамки чисто дружеских отношений и интересоваться конфиденциальными вопросами. Стало очевидно, что никакой он не агент, а просто хороший знакомый.
Ситуация сложилась критическая: выводить своего недобросовестного коллегу на чистую воду и с первых дней осложнять отношения с резидентом он не решился, но и брать на себя ответственность за «агента», который в любой момент может отказаться от встреч, было неразумно: горе-вербовщик уедет героем, а ему предъявят претензию в том, что он не сумел наладить с «агентом» деловой контакт, и обвинят в потере ценного источника.