ху. Тем более, что штурмовики особо и не скрытничали. 18 апреля в выступлении перед представителями иностранной прессы Рем заявил: «Революция, которую мы совершили, не является только национальной – это революция национал-социалистская. И мы настаиваем даже на особом подчеркивании второго слова – социалистская». Ему вторил первый помощник Хайнес: «Мы взяли на себя долг революционеров. Мы стоим в начале пути. И отдыхать мы будем тогда, когда германская революция будет завершена». А командир берлинских отрядов СА Эрнст громогласно называл Гитлера «черным иезуитом».
Продолжались неуправляемые бесчинства штурмовиков – пьяные дебоши, драки, манифестации, угрозы, экстремистские лозунги. Унять их требовали и армия, и деловые круги, и политики. В конце концов, такое положение затрудняло и контакты с западными державами – можно ли всерьез иметь дело со страной, пребывающей на грани революционного взрыва? Чтобы подтолкнуть фюрера к решительным действиям против соратника, Геринг собирал материалы на Рема через институт телефонного подслушивания (который при передаче прусской полиции оставил в собственном ведении), Гиммлер – через гестапо и СД. Эти материалы умело компоновали, сгущая краски. Все преподносилось так, будто переворот уже вовсю готовится, путч уже запланирован и вот-вот начнется…
Рем, видимо, тоже смекнул, что над ним собираются тучи. И сделал миролюбивый жест – 19 июня опубликовал в «Фелькишер беобахтер», что с 1 июля весь состав СА отправляется на месяц в отпуск. Без права носить в это время форму. Но в целом он чувствовал себя в безопасности, за ним стояло 4,5 миллиона штурмовиков! И чтобы отметить отпуск, пригласил все руководство СА на банкет в баварском курортном городке Бад-Висзее. Но было уже поздно. Гитлер в это время отправился в Вестфалию, в Бад-Годесберг, и 29 июня там, в отеле «Дрезден», произошло совещание с участием Геринга, Геббельса, Гиммлера, Дильса, Лютце и еще нескольких чинов партии и СС.
Были представлены материалы, «подтверждающие», что под предлогом банкета Рем как раз и начнет путч. И Гитлера убедили. Точнее, он сам принял решение нанести удар, поэтому позволил себя убедить – «доказательства» ему выложили довольно хлипкие. Фюрер с Геббельсом вылетели в Баварию, Геринг и Гиммлер отправились руководить операцией в Берлине. Она была хорошо подготовлена и разработана. Гестапо и СД заранее подготовили списки для арестов и расправ. Причем один список составлялся Герингом, к нему добавился список Гиммлера, а Гейдрих к этим двум приложил еще и третий, свой.
Силы СС в это время насчитывали 200 тысяч человек. Всего ничего по сравнению с численностью СА. Но СС были хорошо организованы, дисциплинированны и обучены. А рейхсвер, хотя и предпочел остаться в стороне от кровавой акции, был на всякий случай приведен в боевую готовность и снабдил СС оружием. Рано утром 30 июня, арестовав руководителей СА в Мюнхене, Гитлер в сопровождении колонны машин с эсэсовцами, агентами гестапо и военными нагрянул в Бад-Висзее. В отеле «Гензльбауэр» Рема и его окружение захватили «тепленькими». Не думая ни о каком путче, они отсыпались после вчерашней попойки и гомосексуальных удовольствий. Хайнеса и нескольких смазливых «адъютантов», вытащенных нагишом из постелей, Гитлер брезгливо приказал расстрелять тут же. Остальных отвезли в Мюнхен, в тюрьме рассортировали, и верхушку во главе с Ремом тоже перебили.
В Берлине расправы приняли куда более широкий размах. В течение двух дней шли аресты по спискам, схваченных свозили в тюрьму гестапо в Колумбиа-хауз и в казарму «Ляйбштандарте». Заседал «военный трибунал», мгновенно выносивший приговоры, а затем на учебном полигоне СС в Лихтерфельде обреченных расстреливал взвод эсэсовцев. Некоторых никуда не везли, пристреливали сразу, на дому. Всего было перебито более тысячи человек, многие из которых не имели к СА и Рему никакого отношения – просто «заодно» нацистское руководство решило избавиться от ряда неугодных лиц. В их числе были убиты Грегор Штрассер, бывший канцлер Шлейхер, генерал Бредов, не поддержавший «пивной путч» бывший глава баварского правительства фон Кар, префект полиции Магдебурга Шрагмюллер, министр связи Клаузенер и другие.
Но и «революция» штурмовиков – точнее, революционная ситуация, так и не реализовавшаяся в революцию, была раздавлена. Начальником штаба СА Гитлер назначил Виктора Лютце, численность штурмовиков сократили до 1,5 миллиона – они стали чем-то вроде «военобуча». Приказ фюрера, изданный по данному поводу, бичевал «тех революционеров, отношения которых с государством были поставлены с ног на голову… которые потеряли всякое представление об общественном порядке и, посвятив себя революции, захотели, чтобы она длилась вечно». После этих событий, получивших название «Ночь длинных ножей», вице-канцлер фон Папен, все еще входивший в правительство, подал в отставку – его помощник фон Бозе тоже оказался среди убитых. А дряхлому президенту Гинденбургу, безвылазно сидевшему в своем поместье Нойдек, его окружение внушило, что все было оправданно – он послал Гитлеру телеграмму с выражением «признательности и искренней благодарности».
В Москве информация о случившемся была более точной. Советский агент Вилли Леман («Брайтенбах»), служивший в полиции Берлина, благополучно пережил все ее чистки. Он был близок к Дильсу, который представил его Герингу. Тот высоко оценил Лемана и при создании гестапо привлек в эту организацию. При последовавшей смене руководства в 1934 г. агент по-прежнему сумел сохранить свои позиции, вступил в НСДАП и СС, получив звание штурмфюрера, а в событиях «Ночи длинных ножей» участвовал, находясь в свите самого Геринга. Поэтому советскому руководству поступили сведения «из первых рук». И Сталин, надо отметить, действия фюрера одобрил, сказав на этот счет: «Гитлер, какой молодец! Он нам показал, как следует обращаться с политическими противниками». Что ж, приоритет в данной области принадлежит действительно нацистам – в Советском Союзе в 1934 г. бывших соратников по партии еще не расстреливали.
А Гинденбургу к концу июля стало совсем плохо. Шли споры, кого он назначит своим преемником – поскольку президент был монархистом, называли имена принцев Августа Вильгельма Прусского, Оскара Прусского, толковали, что старый маршал может хотя бы в завещании высказаться за реставрацию монархии. Но чтобы исключить непредсказуемость развития событий, поместье в Нойдеке взял под охрану отряд СС. 1 августа фюрер издал закон о совмещении функций рейхсканцлера и президента – его подписал и военный министр Бломберг, войдя в соглашение с нацистами. А когда 2 августа Гинденбург умер, была организована присяга рейхсвера по новой форме – персональная, на верность Гитлеру: «Я клянусь перед Богом безоговорочно подчиняться Адольфу Гитлеру, фюреру Рейха и германского народа, верховному главнокомандующему…»
12 августа было оглашено завещание Гинденбурга – в литературе чаще всего утверждается, что подложное, но оно вполне могло быть и подлинным: к концу жизни 87-летний военачальник впал в совершенный маразм и мог подписать все, что ему подсунут. И, разумеется, в завещании все надежды на возрождение страны и народа связывались с Гитлером. Но фюрер отнюдь не хотел выглядеть узурпатором и 19 августа провел плебисцит, одобряет ли народ его новые полномочия и концентрацию власти в его руках. 38,4 миллиона голосов было подано «за», 4,3 миллиона «против» при 872 тыс. недействительных бюллетеней. Так что поддержку он получил и впрямь близкую к всенародной. И теперь-то уж всякие «революции» кончились. Начался Третий рейх.
Мюллер возглавляет гестапо
«Ночь длинных ножей» значительно укрепила позиции СС и нацистских спецслужб. 20 июля 1934 г., «учитывая выдающиеся заслуги сил СС, особенно во время событий 30 июня», Гитлер возвел СС в ранг самостоятельной организации. Отныне она не являлась составной частью СА, и Гиммлер подчинялся теперь только напрямую фюреру. А СД была превращена в «единственную разведывательную службу партии».
В это же время произошла первая попытка внешней экспансии нацистов. Как отмечалось в предшествующих главах, по изначальным планам фюрера эта экспансия должна была осуществляться с помощью цепочки «революций». В Австрии, где было очень много сторонников «аншлюса» – воссоединения с Германией, уже создавались отряды СС, и 25 июля 1934 г. они предприняли попытку переворота. Захватили резиденцию канцлера Дольфуса, смертельно ранив его, но были окружены верными правительству частями армии и полиции, а главное, вмешался Муссолини. Он тогда еще смотрел на Гитлера свысока, как на «выскочку», пытающегося копировать итальянские методы. Дуче двинул к австрийской границе 5 дивизий, и этого оказалось достаточно. Германия не посмела поддержать заговорщиков, и они сдались.
29—30 сентября 1934 г. в Бад-Эйблинге Гитлер провел совещание нацистских руководителей, на котором, в частности, обсуждались итоги недавних событий в Германии и Австрии. И были даны инструкции полиции и разведке по совершенствованию их деятельности. Гиммлер и Гейдрих взялись за усиление и реорганизацию своего хозяйства. Точнее, непосредственно этим занимался Гейдрих. Оба руководителя спецслужб были по своему складу людьми совершенно разными. Гиммлер обладал своеобразным «комплексом несамостоятельности». Он всегда стремился быть не первым, а вторым, следуя в фарватере за более сильными личностями. Сперва за Ремом, потом за Штрассером, потом за Гитлером. Был крайне многословным, витал в мистических учениях. А во взаимоотношениях с подчиненными походил, по воспоминаниям современников, на школьного учителя. С такой же дотошностью проверял представленные ему документы, цепляясь к формальным мелочам. Одним из любимых его приемов было не выражать вслух ни поощрения, ни порицания, чтобы подчиненный помучился в неведении, как же к его работе относится рейхсфюрер? В личной жизни Гиммлер стремился выглядеть «идеалом», был весьма щепетилен в денежных вопросах, ни разу не позволив себе запустить руку в огромные фонды подведомственных организаций. И хотя жену свою он не любил, жил с другой женщиной, имевшей от него детей, но оформить развод не пожелал – считая, что это может стать дурным примером для других.