Потом оба автомобиля видели на дорогах, ведущих в Нормандию. А на пустынном пляже между Кабургом и Тувиллем пристроившаяся в дюнах пара влюбленных около 16 часов наблюдала, как к берегу подрулили серо-зеленая «альфа-ромео» и такси. Женщина и трое мужчин, из которых один был в полицейской форме, вытащили длинный предмет, обернутый мешками, перегрузили в поджидавшую моторную лодку – и она понеслась к пароходу, стоявшему на якоре далеко в море. Как выяснилось впоследствии, это было советское судно «Спартак», накануне покинувшее Гавр. Каким образом закончилась жизнь генерала, в точности не известно. А.И. Солженицын утверждал, что Кутепов погиб уже во внутренней тюрьме на Лубянке. А хирург И.А. Алексинский, пациентом которого был председатель РОВС, считал, «что вследствие ранений в грудь во время войны Кутепов не мог выдержать действия наркотиков».
Когда происходили эти события, многие обратили внимание на странное обстоятельство, хотя и не придали ему должного значения. Сразу после похищения генерала от его жены не отходила знаменитая певица Надежда Васильевна Плевицкая – которая, собственно, никогда не была с Кутеповой в близких отношениях. А тут вдруг всячески выражала сочувствие, не жалея сил и времени взялась поддержать, горячо сопереживала каждому известию, стараясь узнать самые свежие новости расследования… Мужем Плевицкой был генерал-майор Николай Владимирович Скоблин. Типичный выдвиженец Гражданской войны – человек отчаянной храбрости, хладнокровный и решительный. Но одновременно известный и другими своими чертами: жестокостью, крайним честолюбием и неразборчивостью в средствах. Звание генерала он получил в 28 лет, а закончил войну, командуя одним из лучших белогвардейских соединений – Корниловской дивизией.
В эмиграции Скоблин оказался в привилегированном положении. Большинству его соратников в материальном плане пришлось весьма туго – работали грузчиками, шоферами такси. Перед Скоблиным таких проблем не стояло. В 1919 г. его дивизия захватила фронтовую концертную бригаду, выступавшую перед красными. В ее составе была известная исполнительница народных песен Плевицкая, удостоенная почетного звания Солистки Его Величества. С тех пор она находилась при Скоблине, а в 1921 г. он стал ее третьим по счету мужем. Плевицкую знали далеко за пределами России, и она с успехом гастролировала по разным странам. В США ей даже вызвался аккомпанировать сам Рахманинов. А при ней безбедно существовал и Скоблин в качестве «импресарио».
Именно Плевицкая первой склонилась к работе на ОГПУ, как только ее слава и доходы пошли на убыль – за границей возникшая было мода на русское искусство быстро прошла, а с ностальгирующих эмигрантов много ли получишь? Женщина малокультурная, не получившая никакого образования (успехом она была обязана лишь природному таланту, проявившемуся еще в деревенском детстве), Плевицкая тем не менее обладала незаурядным практическим умом, расчетливостью и умением приспосабливаться. Это умение тоже было отточено на разных этапах ее артистической карьеры. Поэтому и сотрудничество с советскими спецслужбами рассматривалось ею в первую очередь с точки зрения материальной выгоды – оно сулило деньги, обеспечение хорошими ангажементами. Опять же, открывалась возможность блеснуть своим артистизмом, талантом к театральным перевоплощениям, которым она тоже славилась… Ну а вслед за женой в работу на ОГПУ втянулся Скоблин.
Ничего удивительного в этом нет. В 1914 г. он попал на фронт совсем молодым офицером, а дальше у него ничего и не было, кроме сплошной войны. Какие-либо идеологические убеждения сформироваться у него так и не успели, а характер лепила только война всеми своими естественными и противоестественными факторами. И стоило ему лишиться единственного дела, которым он жил и которое хорошо знал, стоило потерять ореол своей боевой славы, как он сразу сломался – и целиком попал под влияние житейски опытной, практичной и способной хорошо зарабатывать супруги, которая, к тому же, была на 7 лет старше его. Он стал штатным агентом, которому был присвоен номер ЕЖ/13, и работал под кличкой «Фермер»
Хотя кто знает – возможно, молодого генерала манила и надежда на новую славу? На тайном фронте он опять попадал в родную стихию войны – и не все ли равно, против кого? Он снова мог в полной мере проявить свои способности. И даже одерживать победы над признанными и заслуженными полководцами!.. Потому что одним из организаторов и исполнителей похищения Кутепова стал его бывший подчиненный Скоблин. Кроме него в операции участвовали чекисты Янович, Пузицкий и Гельфанд (племянник Парвуса). Первые двое были потом расстреляны в период сталинских чисток, а третий благоразумно успел сбежать в США.
После Кутепова РОВС возглавил генерал от кавалерии Евгений Карлович Миллер. В Гражданскую войну он находился в Архангельске, командуя Северной белой армией, личные качества Скоблина, воевавшего на Юге, знал плохо. И «Фермеру» удалось при Миллере значительно выдвинуться. В 1935 г. он был назначен начальником «внутренней линии» – контрразведки РОВС, занимавшейся не только выявлением советских интриг, но и подбором кадров для нелегальной работы в СССР. Нетрудно понять, какие богатейшие возможности это открывало для чекистов! Правда, вскоре Скоблин на чем-то «засветился». Военная разведка Финляндии, находившаяся в хороших отношениях с Миллером, предупредила его, что подозревает Скоблина в связях с ОГПУ. Это обвинение разбиралось судом чести генералов, однако доказательств обнаружено не было, а по одним лишь косвенным подозрениям возложить такую вину на заслуженного боевого товарища не сочли возможным. Ограничились тем, что в конце 1936 г. отстранили Скоблина от работы во «внутренней линии», а в остальном – даже дружеских отношений не порывали… А между тем, он стал уже «двойником», работая не только на ОГПУ, но и на СД и гестапо.
Как уже отмечалось, после разрыва с Германией Советский Союз переориентировался на сближение с Францией и Англией. Но очень быстро был разочарован. За несколько лет попытки политических и военных контактов почти не продвинулись, оставшись на декларативном уровне. В отличие от немцев, у которых слово обычно не расходилось с делом, с французами и англичанами шли бесконечные переливания из пустого в порожнее, позиция того или иного должностного лица не значила практически ничего, а любые достигнутые договоренности поминутно могли измениться в зависимости от правительственной, парламентской конъюнктуры и других мелочных соображений.
Англия вообще не желала идти на сближение, явно делая ставку на Гитлера. Франция колебалась: с одной стороны, ей было заманчиво иметь в лице России противовес Германии, а с другой, она не решалась противоречить англичанам. Французские офицеры и генералы стали вместо немецких появляться в советских дивизиях, проходить стажировку, обмениваться делегациями, но вся «дружба» ограничивалась взаимными любезностями и тостами на банкетах. А французские политики двурушничали, прикидывая, что союз с Россией, конечно выгоден, но еще выгоднее, если, например, эта союзница подерется с немцами одна, без Франции. Последовательной выглядела лишь позиция Чехословакии, которая панически боялась усиливающейся Германии и выступила сторонницей создания «оси» Париж – Москва – Прага. Однако «вес» Чехословакии на международной арене был ничтожным.
Между тем в советском руководстве сидели далеко не дураки. Видели, как антисоветизм Гитлера способствует попустительству Запада к немцам. Но видели и другое. После ремилитаризации Рейнской области достаточно было взглянуть на карту, чтобы понять: против СССР Германия смогла бы воевать только в союзе с Польшей или Чехословакией – что было весьма сомнительно из-за их антагонизма. Либо в случае, если Запад предаст своих польских и чешских союзников (как оно и случилось). А вот пути для удара на Запад были уже открыты…
Поступали и данные разведки, что антисоветизм нацистов может иметь не только идейную, но и чисто практическую сторону, нацеленную на обман англичан и французов. И уже в 1935 г. Тухачевский в одной из своих публикаций довольно точно обрисовал ближайшие стратегические цели фюрера: «Гитлер пытается успокоить Францию… Гитлер усыпляет Францию, ибо он не хочет давать повод к росту французских вооружений… Антисоветское острие является удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс)».
Но если Тухачевский пытался такими разъяснениями подтолкнуть французов к более активному сотрудничеству – чего не получилось, то Сталин, убедившись в неискренности Запада, сделал другие выводы. И НКВД начал беспрецедентную операцию, которую заодно решили связать с намечавшимися «чистками» в самой советской верхушке. Исполнителем явился агент «Фермер» – Скоблин. Через него к Гейдриху были запущены материалы, что маршал Тухачевский совместно с рядом офицеров германского генштаба составил заговор с целью свержения Сталина.
Янке, один из лучших экспертов немецкой разведки, сразу отметил, что располагает данными о связях Плевицкой с советскими спецслужбами, а значит, и материал о Тухачевском сфабрикован ими же. Сфабрикован с двоякой целью – либо для того, чтобы вызвать у Гитлера недоверие к своему генштабу, либо – чтобы компромат на Тухачевского поступил в СССР извне. Однако такая оценка вызвал лишь крайнее недовольство Гейдриха, который даже посадил Янке на три месяца под домашний арест. Шеф полиции безопасности и СД счел, что он покрывает закулисные интриги своих генштабовских дружков. Сам же Гейдрих в подлинность материалов Скоблина поверил и доложил о них фюреру.
Любопытно, что некоторые западные историки до сих пор выражают сомнения, что акция с компроматом на маршала разыгралась по советскому сценарию. Так, И. Пфафф писал: «Если бы Сталин действительно сам хотел устранить Тухачевского, то ему не потребовалось бы выбирать такой сложный и рискованный путь. В условиях нарастания репрессий можно было бы найти материалы для обвинения маршала значительно проще, прямым путем в Советском Союзе, при этом И.В.Сталин весь ход дела держал бы под своим непосредственным контролем». Да, действительно. Большинство обвиняемы