Стройного залпа у них не получилось. Часть стрел ушла в потолок, часть – в стены. Лишь два болта достигли цели. Большинство же просто не успело выстрелить.
– Вперед! За Муреш!
Бойцы словно ждали этого крика. Выжившие арбалетчики освободили дорогу мечникам. Похоже, не весь разум просидел по кабакам здешний князек. Но слишком поздно спохватился! Крепость ему не удержать.
А Хагр уже получил приказ бдительно следить, чтобы из замка никто не ушел живым. Не нужно соседям знать, что здесь случилось этой ночью. Пусть еще какое-то время поживут в неведении.
– Нашли ворота в башню, – доложил один из десятников.
Чордаш не помнил его имени и порадовался, что новые мундиры без труда позволяют распознать ранг собеседника и не ошибиться с обращением.
– И?
– Забаррикадирована изнутри. Наш колдун спрашивает: жечь или, может, вы сами захотите?
– Сам!
Бой продолжался. Звенели, встречаясь, мечи, тренькали тетивы арбалетов. Кричали, подбадривая себя, воины. Но это были последние минуты боя, самый его финал, когда надежда уже покинула одних, а боевой азарт других только распалился в предвкушении скорой победы.
Идти оказалось недалеко. К башне вел низкий сводчатый коридор, заканчивающийся еще более низкой дверью. В таком маленьком помещении игры с огнем были бы опасны. Ладжус поступил иначе. Послал на свой широкий, работы трансильванских гномов, клинок мгновенное заклятие силы и в два удара попросту разрубил прочную дубовую дверь. Только щепы в стороны! Кто-то из мечников у него за спиной даже присвистнул. Но проход с той стороны оказался заложен туго набитыми чем-то мешками. Ладжус ткнул в один из них острием клинка – на пол потекло золотистое зерно.
Что ж, легче всего будет поджечь эти мешки и выкурить засевших на Круглой башне лучников, как лису из норы. Он даже собрался это сделать, как вдруг услышал из-за спины насмешливый голос полуорка:
– Остынь, командир! Зерно нам еще пригодится. Тем более тут немного.
Зерно действительно пригодится. Совет магов в этом году решил увеличить армию. А новых солдат нужно кормить уже сейчас, а не через год, когда новые земли наконец начнут приносить прибыль.
Чордаш поморщился, но все-таки приказал своим людям оттащить с дороги мешки. Их действительно оказалось всего семь.
Видимо, возня с мешками все-таки привлекла внимание защитников башни, потому что первый же мечник, поднявшийся на полпролета по винтовой лестнице, получил стрелу в глаз. Стрела опять не была арбалетной, и древко ее слабо мерцало синим.
– Маг, – прошептал Чордаш. – Отлично! Без команды за мной не соваться, контролировать вход!
Чордаш ударил пепельным ветром. Это не смертельное, но очень неприятное боевое заклинание, которое под руководством Заточенных он создал сам. Черный пепел, подстегнутый обжигающим потоком, по мановению его жезла полетел по узкому витому коридору вверх, навстречу незнакомому магу. Пепел залепит ему глаза, пусть на какие-то секунды, но отложит следующий выстрел.
Он не стал мешкать. Пролет, другой… мага нет. Зато сидит на ступеньках, трет обожженные глаза подросток в дорогих, специально под его рост сделанных латах.
С кончика жезла слетает маленькая синяя молния – и подросток, вздрогнув, роняет голову на грудь. Из-под лат поднимается тонкий дымок вместе с запахом паленой ткани.
Чордаш не смотрит, он бежит дальше по ступеням. Вперед, вперед, пока маг не передумал. Пока он не остановился, чтобы встретить врага лицом к лицу здесь, на узкой лестнице.
Почему-то ему хотелось, чтобы последняя битва со здешним магом состоялась наверху, на открытой луне и звездам площадке. Заточенные боги чтят суд Луны. Ночь – это их время.
Три витка крутых ступенек. Крупные звезды прямо над головой… И покачивался на их фоне кусочек плаща мага. И виден, хорошо был виден силуэт…
Чордаш отпрянул – его противник мог пользоваться магическим зрением.
Прикрыться щитом от огня – огненные заклятия проще творить, значит, если у здешнего колдуна кончились стрелы, первый удар будет именно огненный.
А вот от заговоренных стрел магический щит не поможет.
И вновь Чордаш ударил первым.
Ударил именно огнем, зная, что не промахнется.
Но враг тоже знаком с арифметикой и тоже прикрыт, и тут же грянул его ответный удар. Волна жара, сродни драконьему дыханию, прокатилась по коридору. Если бы не щит, плохо бы пришлось Ладжусу Чордашу… Но обошлось. Только ресницы опалило, да чуть онемела рука, держащая жезл.
Следом заговоренная стрела высекла искры из стены неподалеку – все-таки не видел его противник! Значит, хватит обмениваться комплиментами, пора вступить в нормальный поединок.
Чордаш, не высовываясь из-за угла, вновь ударил пламенем и, не мешкая, выскочил на площадку. Вот она, пустая, открытая всем ветрам. Только зубцы по краям стеной.
Мага он увидел сразу. Опять мальчишка! Даже младше убитого. В руке – лук. Стрелы у него кончились. Ни жезла, ни посоха нет… ученик или подмастерье какого-нибудь местного чародея. «Так вот каков ты, мой сегодняшний враг. Слишком незначителен, слишком испуган…
Я не буду тебя убивать. Пока не буду. Боги решат твою судьбу, юный маг. А князь Ладар выполнит их решение».
Чордаш ударил обездвиживающим заклинанием. Мальчишка ловко уклонился от него и даже попытался парировать… но что он мог против опытного боевого мага, прошедшего три круга посвящения, выученика одного из сильнейших мастеров тьмы в Трансильвании?
Незримые путы – заклинание высокого уровня. Чтобы его распознать, нужен опыт посерьезней, чем у деревенского мальчишки. Будь он хоть пять раз благородных дворянских кровей.
Юный маг мгновенно почувствовал действие заклинания. Почувствовал, но сделать уже ничего не мог.
Глава 1
Дождь как начался с обеда, так и не собирался прекращаться. Бернат даже запрягать не стал – если погода будет, то с утра съездит на мельницу. По такой слякоти ждать, что с Агера приедет кто-то за солью, не приходилось. Деревенскую дорогу развезло, у дверей запертой домины Заточенных богов собралась огромная грязная лужа. Небо повисло над Салеком низкое и тяжелое.
Жена затеяла мясной пирог к ужину и все неодобрительно посматривала на Берната. Вроде мужик у нее баклуши бьет. Бернат почесал бороду: дел было много, но все необязательные, несрочные. Например, поправить гнутые гвозди или заточить ножи. Про ножи Ката за завтраком напоминала, но Бернат ушел косить. Утром ничто не предвещало ухудшения погоды. Теперь скошенная трава мокла ровно так, как мокло все вокруг…
На улице вроде бы заржала лошадь. Потом кто-то мощно ударил в ворота – откройте, хозяева! Гости к вам незваные! Ката нахмурилась еще больше, но промолчала. Женщина она была спокойная и неразговорчивая. Зато уж если скажет, то как отрежет.
Бернат отложил гвозди и молоток и пошел отпирать стальной засов. Эти кованые засовы он поставил прошлой осенью, когда по Салеку пронесся слух о пришлых, что по чуланам и сараям воруют инструмент. Вора, правда, потом поймали, он оказался местным дурачком и украденное не продавал, а прятал в лесу – запасал на плохой год. Бернат даже припомнил день, когда его поймали. Сидел, бедный, мокрый от дождя, и все повторял: «Придет плохой год, люди звереть будут, умрем все. Придет плохой год…»
Дурачка было не жалко, но пожалели матушку его. Уж она мужиков благодарила… А спрашивается, за что? Бестолковый же человек, ни к какой работе не приученный.
Бернат потянул воротину и обнаружил на деревенской улице черную дорожную карету, запряженную парой лошадей.
Извозчик подул теплом в красные ладони, спросил:
– Хозяин, не пустишь ли седока моего на ночь? Ступица вон треснула, боюсь, до города не доедем, поломаемся…
Одно из передних колес действительно сидело на оси неровно.
– А что за седок-то? За постой-то заплатит?
Извозчик отворил дверцу, окликнул:
– Эй, сударь! Не спите ли?
– Что случилось?
– Дык все, сударь. Поломалась карета, дальше везти не могу. Вот хозяин здешний на постой предлагает… Будет у вас чем заплатить?
– Заплатить-то будет чем. Далеко ли до города? Смогу сам добраться?
– Да мили четыре, не больше. Сможете, но не по такой дороге. Вон как развезло. Да и стемнеет скоро. Я за вами завтра с утра приеду. Вы уж не серчайте, но куда мы без колеса…
Извозчик замялся. Понятное дело – если его седок торопится, деньги придется вернуть.
– Значит, завтра. Ну что же. Я не спешу.
Из кареты вышел высокий, плотно закутанный в серый дорожный плащ человек. Лицо его скрывала шляпа с широкими обвислыми полями, в каких обычно ходит рабочий люд. Вещей у него, можно сказать, не было. Одна небольшая кожаная сумка.
Извозчик вынул из-под сиденья ящичек с инструментом и принялся колдовать над пострадавшим колесом.
Бернат поежился – холодный дождь забрался ему за ворот.
– Следуйте за мной, сударь. Здесь недалеко.
«Сударь» не выглядел богатеем, так что границы его платежеспособности следовало узнать как можно раньше. Может, он и не из тех приличных людей, которых стоит пускать в дом? Может, его устроит ночь на сеновале, над стойлами?
Гость окинул дом внимательным взглядом, и Бернат представил, каким его жилье должно казаться проезжему человеку. А что? Хороший, добротный дом, беленые стены. Пусть крыша покрыта не черепицей, а соломой, зато подновляли ее лишь в прошлом году.
И на дворе чисто. Трава окошена, забор аккуратный, только этой весной поправил. Зимние сугробы старый заборчик совсем на грядки уложили, так Ката, еще весенние ручьи не просохли, начала увещевать: поправь, муж! Люди засмеют.
Под навесом-гатаром будущий постоялец снял успевшую вымокнуть шляпу и плащ.
– Вот здесь одежду оставьте, сударь, Ката потом просушит и почистит.
У входа в дом были устроены крючки для верхней одежды и стойки для рабочего инструмента и сумок.
Бернат отворил дверь, впуская гостя внутрь.
Ката в мучном облаке обернулась к ним, поправила прядку. Бернат точно знал, что цепкий глаз супруги не упустит ни одной детали и точно определит, какую цену взять за ночлег.