— Да не вопрос, — усмехнулся Фаулер, — поверьте, Геннадий, для нас это такая мелочь. В горкоме по культуре тоже есть наш человек и он, представьте, далеко не на последних ролях там. Как и в управлении нашим городом.
— Ого, — уважительно присвистнул я.
— Я же вам говорю, наши возможности безграничны, — самодовольно усмехнулся Фаулер и поправил бриллиантовую запонку на рукаве.
— Понятно. Когда планируется обследование? — спросил я. — И по какому адресу?
Глава 2
Был самый обычный день. Даже вполне себе заурядный, если можно так выразиться. В доме номер тринадцать по улице Коммунаров собралось шесть человек и одна барышня.
Все господа и барышня, или как сейчас положено говорить, товарищи, были людьми серьёзными и солидными. И цену времени вполне знали. А собрались они здесь затем, чтобы засвидетельствовать, являюсь ли я, Генка Капустин, воспитанник трудовой школы имени 5-го Декабря, медиумом и спиритом, или же я самый обычный шарлатан.
В абсолютно пустой комнате находился лишь длинный овальный стол и стулья, на которых сидели эти люди, и один свободный. Для меня.
А на столе стояли всевозможные приборы.
— Прошу вас, Геннадий, — сказал один из них, высокий человек с окладистой бородой и пристальным взглядом, и предложил мне присесть на свободный стул.
Сами же они мне не представились.
Среди них я знал лишь Фаулера. Но он тоже молчал и даже не смотрел на меня.
Ну ладно, я сел.
— Здесь мы собрали комиссию, которая проверит достоверность вашего заявления и подлинность ваших медиумных способностей… — занудным голосом сообщил второй, толстяк среднего роста, черноглазый с носом картошкой.
— Как мне к вам обращаться? — вежливо спросил я.
— Пока что в этом нет необходимости, — мрачно заметил первый. — После прохождения или не прохождения сеанса проверки мы вернемся к этому вопросу.
Ну что же, не хотят — ну и не надо.
— Геннадий. Сейчас вы будете очень медленно вращать этот стол с листами вот этой бумаги без помощи рук и ног, лишь силой мысли либо с помощью духов, а мы с коллегами проверим по методу доктора Фарадея, нет ли здесь «идиомоторных актов», — предложил второй человек.
— Но я не умею вращать стол, — несколько удивлённо ответил я.
— Все медиумы умеют, — возразил первый.
— Я — не все!
Господин Фаулер, который тоже был здесь, наклонился к первому и что-то торопливо и горячо прошептал, искоса поглядывая на меня. Первый тоже взглянул на меня, уже с интересом, и степенно покивал головой. Остальные продолжали сидеть молча и бесстрастно, и лишь по изредка бросаемым на меня косым взглядам я определял, что они не спят.
— Ладно, так и отметьте, Юлия Павловна, — сказал первый, обращаясь к бледной девице, единственной представительнице слабого пола, которая сидела и записывала всё в протокол, — испытуемый стандартное «верчение стола» осуществлять не может.
Девица старательно скрипела пером, записывая.
Енох летал вокруг, периодически подглядывал в протокол и весь прямо испереживался. Почему-то эту проверку он принимал близко к сердцу:
— Ну вот что это за спиритуалистическая комиссия, если они сами меня не видят и не знают ничего о нашем мире! — возмущался он. — Верчение стола! Да это же возмущения физической материи, а не общение с душами! Где они только поднабрались такой дикости! Ересь и мракобесие! Вот этот черноглазый считает, что если держит в нагрудном кармане шкурку полоза, то это убережет его от влияния тех же Погруженных во тьму. Как бы не так! Он бы ещё засушенную кроличью лапку в карман сунул! Или дерьмо крокодила, чтоб уж наверняка! Мракобесы! Аферисты! Ну, я не могу с них!
Я не выдержал и усмехнулся.
Третий человек, судя по всему, какой-то профессор, который также подключился и как раз начал речь об идиомоторных актах, возмущенно взглянул на меня и едко спросил:
— Что вас так рассмешило, молодой человек?
— У вашего товарища в нагрудном кармане сброшенная шкурка полоза, которая должна уберечь от влияния злых духов, — с усмешкой ответил я и указал на второго, черноглазого, — но на самом деле она не имеет никакого отношения к оберегам. Бабушкины сказки.
Все удивлённо посмотрели на черноглазого, а тот посмотрел на всех и смутился:
— Это для концентрации жизненных эманаций, — напыщенно попытался оправдаться он и вытащил шкурку из кармана, — но это никак не объясняет, что Капустин имеет склонность к медиумизму. Он мог видеть, как я доставал её.
— Вот ведь врун! — возмутился Енох, — он её никогда не достает.
Я скептически хмыкнул ещё раз и взглянул на черноглазого.
Тот понял, что я понял, и потупился.
— Господа. Тогда давайте уже перейдём к следующей проверке, — нетерпеливо заявил четвёртый, рыжеватый человек с блинообразным рыхлым лицом, — предлагаю перейти к следующему заданию. Геннадий. Мы вас сейчас свяжем, а вы велите духам, чтобы они позвонили в колокольчик.
— О! Это я смогу! — обрадовался Енох, который остро переживал мои победы и провалы как свои.
— А где колокольчик? — спросил я.
— У духов, — спокойно ответил четвёртый.
— Во дебилы! — сплюнул Енох и замерцал как испорченный светофор.
— У духов нет колокольчиков, — возразил я, — у них вообще нет ничего материального, поэтому они не могут позвонить, если нет колокольчика.
— Все медиумы это могут. Стандартное и самое простое действие, — слегка брезгливо сказал второй, видимо мстя мне за шкурку полоза.
— Юноша cunning and dodging, — хмыкнул он и многозначительно взглянул на первого.
— Nothing like this! — возмутился я. Английский я знал с прошлой жизни.
Присутствующие посмотрели на меня с любопытством и переглянулись.
— Ладно, давайте пойдём навстречу молодому человеку, — со вздохом сказал пятый господин с узким капризным лицом. — Иначе это никогда не закончится. Юлия Павловна, внесите колокольчик.
Девица выскочила куда-то, и через несколько минут вернулась с небольшим медным колокольчиком. Который сразу же торжественно водрузили на стол.
— Сейчас мы вас свяжем, — сообщил мне четвёртый.
— Зачем? — не понял я.
— Чтобы исключить вероятность физического воздействия, — охотно пояснил он и с извиняющимся видом развёл руками.
— Короче, чтобы ты не жульничал и сам не дёргал, — прокомментировал Енох, которого всё это ужасно развлекало и заставляло изрядно нервничать.
Меня связали шарфом и привязали к стулу. Руки мне завели за спину.
— Приступайте, Геннадий, — велел четвёртый. — Позвоните в колокольчик, затем приподнимите его над столом.
Я кивнул Еноху, тот дёрнул колокольчик. Раздался мелодичный звон.
Присутствующие дружно ахнули, интерес ко мне чуть подрос.
Енох, наслаждаясь произведённым эффектом, попытался приподнять колокольчик, но не смог.
— Вот жопа! — выпалил он и разразился матами. Таких слов я не слышал даже от портовых грузчиков.
— Простите, это всё? — спросил четвёртый с видимым разочарованием.
— Колокольчик тяжелый, — ответил я.
— Юлия Павловна, запишите, респондент может звонить в колокольчик, но приподнять его, вращать, или же совершать иные физические воздействия не способен, — с оттенком презрительного превосходства процедил второй.
Блин, не надо было мне про шкурку полоза заикаться.
— Давайте проверим чревовещание? — с надеждой предложил первый.
— Не умею, — ответил я.
— Юлия Павловна, запишите — чревовещать испытуемый не умеет, — фыркнул второй.
— Тюпотология? — спросил первый.
— А что это такое? — удивился я. Впервые слышу.
— Ещё бы! — фыркнул второй.
— Это, молодой человек, разговор стуками, — пояснил мне профессор. — также входит в стандартный набор действий любого медиума.
— Нет, — покачал я опять головой.
— Юлия Павловна, запишите — не умеет, — уже изрядно начал веселиться второй.
Они перебрали ещё несколько предложений, но ни светиться, ни изрыгать эктоплазму я тоже не умел.
— Благодарю, Геннадий, — подвёл итог первый, который, как я понял, был председателем комиссии. — Проверка окончена. Мы с вами свяжемся.
— Это провал, — глухо протянул Енох и даже мерцать от расстройства перестал.
— Минуту, господа, — сказал я, увидев, что некоторые господа начали вставать. Фаулер сидел, нахмурившись, и с отсутствующим видом уставился в пол. На меня он подчёркнуто не смотрел.
— Но мы уже всё проверили, — нетерпеливо отмахнулся от меня второй, словно я назойливая муха.
— Нет, не всё, — сказал я. — Вы, господа, проверяли стандартные действия медиумов. Давайте я сейчас продемонстрирую нестандартные?
— Интересно! — остановился профессор и посмотрел на меня, — а что вы можете нам продемонстрировать?
— Шарлатанство! — скривился второй, всем своим видом демонстрируя, что ему некогда.
— Для этого вообще-то вы здесь и собрались, — напомнил я.
— А давайте! — поддержал вдруг меня третий и вернулся обратно за стол.
Члены комиссии уселись за стол.
— У вас, молодой человек, две минуты, — сообщил мне регламент первый.
— Достаточно, — кивнул я и, прикрыв рот ладонью, вдруг кто-то из присутствующих умеет читать по губам, велел Еноху, — отведи всем глаза. Протоколы — сюда!
Енох понятливо моргнул и буквально через секунду протоколы лежали передо мной.
— Уважаемая Юлия Павловна, — сказал я, демонстративно лениво пролистывая бумаги, когда Енох прекратил отводить им взгляды, — здесь ошибка. Меня зовут Геннадий Сидорович, а не Семёнович. Поправьте, пожалуйста.
Все ахнули. А Юлия Павловна уставилась на меня обалдевшим и одновременно восхищённым взглядом.
— А она ничего так, — заметил Енох, окинув её внимательным взглядом, — уж куда лучше твоей Изабеллы.
Я не возражал, если комиссия признает у меня способности к спиритизму, нужно будет обязательно с ней замутить. Или я — не я!
— Н-н-но как? — выдавил из себя профессор и аж подпрыгнул от нетерпения, — Геннадий Сидорович, а вы могли бы это повторить? Только… эммм… скажем… эммм… на заказ?