Но потом стратегически важное расположение сыграло свою роль, город отбили у нежити наемники, основав посреди хаоса эдакий островок спокойствия. Высокие каменные стены, чистая река, семь больших фермерских поселений под боком, отгородившихся от разной мелочи бревенчатым частоколом. И — ни одного короля или прочего налогового мытаря на расстоянии выстрела из кулеврины в округе.
Единственная проблема — священника нормального не получалось к себе зазвать. Наездами бывали, но бандитская вольница святым отцам в рыло стучала по любому поводу, поэтому особо с проповедями не задерживались. А вот Его Преосвященство Вацлав пришелся прямо в масть.
Когда он первый раз на местной площади кадилом отходил богохульника, вздумавшего под руку с комментариями влезть — народ порадовался. Потом не сидевший на месте священник всю округу прошерстил, упокоил наиболее одиозных тварей вместе с навербованными головорезами. И схимников к делу пристроил — нарезал им дел в крохотных церквях. Поэтому когда вернулся в Турин по делам, там ему быстро в зубы бумагу сунули, провели собор и поздравили с новым чином. Церковные бюрократы думали, что слишком бодрого умника законопатят в бандитскую дыру, заставив пыхтеть на благо обленившихся жуликов. Но у Вацлава были свои идеи на этот счет. Поэтому в Дижоне десятину он собирать начал, но пустил ее на пользу местному обществу. Собор отремонтировал, школу для детей при нем открыл. На больничку пожертвования выбил. В городском совете изредка выступал, заставляя вольных баронов и капитанов наемников думать чуть-чуть о будущем, а не только бахвалиться награбленным. Кстати, кто там говорил про жирный замок у соседей, который выпотрошили и уже неделю кутежу предаетесь? Десятина где, олухи?
И теперь официальная власть оказалась в раскоряченной позе. Пытались что-то там письменно отправлять и кулаком по столу стучать — но местные собственного епископа любили, ценили и разменивать на эфемерные обещания не хотели. В центре мертвых земель — оазис нормальной жизни — кто от такого откажется? Люди сюда тянутся, наемники подобие порядка поддерживают. Свадьбы играют, новорожденных крестят, погибших и умерших от старости отпевают как положено. Девять церквей по округе работают и в соборе каждые выходные — торжественная служба. Если у тебя в башке не ядовитые тараканы, то нормально в Дижоне устроишься и никто слова поперек не скажет. Ну а если вздумаешь гадить или беспредельничать — то все острое железо отберут и пинком на запад отправят. Там как раз монстры себе гнездо свили неподалеку от Авалона, вот они тебя и схарчат, раз с нормальными людьми ужиться не можешь.
Так и повелось — в Рим подарки несколько раз отсылали, оттуда прислали личное папское благословение. Против таких козырей местные сановные уроды тявкать не посмели, просто по углам бухтели и называли Вацлава мятежным епископом. Он в ответ демонстрировал хер с колокольни в сторону Турина и продолжал жизни радоваться.
Вот в гости к старому знакомому Агнесса и приехала. Ребра отбитые подлечить и бормотухи по местным кабакам попробовать. Хорошую тут бормотуху на мухоморах гонят, вставляет, аж черти по углам разбегаются.
— Ваше Преосвященство, примите в подарок.
Закон на вольных землях простой — если ты пришел голый и босый — оденут, накормят, кров над головой дадут. Но если у тебя в кармане звенит — то будь добр проставиться. Скупых здесь не любят. Разок о себе, хапуге, память недобрую оставишь и в следующий раз ворота не откроют.
— Так, сразу говорю, дочь моя. На упырях под седлами вокруг стены скакать не будем. Я в прошлый раз через голову как кувыркнулся, так неделю потом спину залечить не мог. До сих пор что-то изредка постреливает на непогоду.
— Согласна. Меня тоже чуток перекособочило сегодня, поэтому я лучше чем-нибудь спокойным займусь.
Похожий на головореза мужчина радостно потер ладони:
— Вот, правильный подход! Значит, будем молиться! Грехов у тебя накопилось изрядно, как понимаю. Сейчас утро, как раз до вечера большую часть и закроем.
— Чего?.. — посмотрев на пустой стол без привычного кувшина с «кровью христовой», Агнесса надулась: — Ну, я так не играю. Вам точно голову на колокольне напекло, Ваше Преосвященство. Я, как последняя дура, подарки от господина Улле тащила, а вы меня словно неродную встречаете.
Увидев, что гостья пытается убрать под стул большой деревянный ящик, епископ тут же продемонстрировал здоровенный кулак и рявкнул:
— Куда собралась⁈ Мне с кухни сообщили, что вот-вот завтрак будет готов, я даже место на столе освободил. А ты из себя непорочную нимфоманку строишь. Фу такой быть, не узнаю я тебя.
— Завтрак?.. Так это другое дело… Просто я ехала, ехала, устала чуть-чуть. И крюк через Труа пришлось сделать. Вот и…
— Труа? Мы вроде оттуда все полезное уже вывезли.
Усмехнувшись, Агнесса потрясла висящий на поясе тяжелый кошель:
— Само собой. Вам же церковное облачение, библиотека и продовольствие нужны в первую очередь. А я — так, по чужим захоронкам. Птичка божия, тут клюну, там где свежим взглядом пройдусь… Кстати, готова положенную десятину вам выплатить. Информацией, например.
Завтрак плавно перетек в обед. После чего осоловевший от съеденного и выпитого епископ чуть-чуть подумал и высунулся в распахнутое окно. Внизу на площади перед резиденцией вернувшиеся из похода наемники жарили с десяток оленей и тоже готовились отмечать удачное выполнение контракта по зачистке нового участка под поля.
— Паства любимая, вам от меня что-нибудь надо? Отпеть кого-нибудь или епитимью наложить за непотребства учиненные? Нет?.. Ну и ладно. Пятница, объявляю для себя выходной день. Завтра буду наказывать кого попало… Что там с подарком?
Откинув крышку ящика, Агнесса продемонстрировала товар лицом.
— Во, Улле пару месяцев колдовал. Тут вот даже гравировка есть: «Любимому Святому Вацлаву от верного друга и почитателя». Все мечтает реванш взять, в прошлый раз он вас перепить не смог. На десятом ковшике сломался.
— Тренироваться больше надо, — фыркнул в ответ великий мятежник и достал блестящий полированный металлом карамультук. — Интересная штука. А это зачем?
— Трубка зрительная, из морской подзорной трубы переделана. Вот так крепится, потом сюда смотрим и можно на тысячу шагов стрелять.
— На тысячу? Дочь моя, а не брешешь ли ты? Из пищали местные умельцы на пять сотен в бочку попадают с трудом.
— На что забьемся? На десять рейхсталлеров потянешь?
— Десять? Да не вопрос… Куда стрелять будем?
— Не знаю, — Агнесса высунулась в окно, посмотрела по сторонам и вздохнула: — Не, в городе не получится. Вы же здесь всю дрянь повыбили.
— О! Помню. У нас идиот в обозе пытался падальщика протащить. Хотел откормить дома и забить, чтобы потом свежие потроха алхимику сбагрить.
Мда, на такое женщина только головой покачала. Удержать взбесившуюся тварь у владельца вряд ли получится, а внутри стен чудище бы успело натворить неприятностей. Патрули ночью ходят, конечно, но люди привыкли спать, а не сидеть в подвале с наступлением темноты с копьями в руках.
— И что с болваном сделали? Изгнали?
— Община за него попросила, поэтому в колодках грядки ковыряет. Отработает штраф, вышлем потом к вам под бок, пусть там идеями фонтанирует… Вот — а падальщика к столбу примотали, собак на нежити тренировали. Сама знаешь, поисковым псам надо к запаху привыкать или от страха ссаться будут и след не возьмут. Гадина издохла вчера, но пока висит. Чем не мишень?
Полчаса за городскими стенами ругались, измеряя расстояние. Агнесса пыталась шагать аккуратно, чтобы больной бок не беспокоить. Епископ же матерился и обвинял знакомую в читерстве:
— Ты бы еще гусиным шагом плелась! Кто так ходит, а? Понятно теперь, как ты тысячу насчитала. Вот как надо!
— Вы еще на шпагат сядьте, Ваше Преосвященство! Если на официальщину потянуло, давайте землемера у фермеров выдернем, он нам деревяшками своими быстро результат выдаст.
— Платить еще за это… Ладно. Тысяча сто от стены до столба, согласен. Плюс-минус. Десять рейхсталлеров на то, что промажешь.
— Я?.. Со ствола, который лично сам Улле делал? Хе, да ни в жизнь…
Агнесса знала, о чем говорила. Новинку лично в монастыре опробовала и потом ходила хвостиком за оружейником, клянчила игрушку. Но тот был тверд — обещал в подарок, поэтому хватит нудеть. В итоге сказал, что сделает что-то похожее на дальнюю дистанцию. Или на короткую — под что заготовка найдется. Пока же — вот тебе ящик, обей изнутри бархатом. И не бухти зря. И так пятьдесят пуль в белый свет, как в копеечку, спровадила.
— Вот навеска, вот порох. Специальный, с новой мельницы. Переманили наши умельцев, теперь свое производство. Вот пуля — каждую на весах проверяла. Монастырский алхимик орал потом, что я без спроса к нему влезла… Снаряжаем. Теперь ветер смотрим… Чьи это там штаны на веревке болтает? Удачно висят… Ладно. Морду дохлую вижу. Если кому надо, могут уши закрыть…
Бу-у-у-м!.. Когда с верхушки городской стены сдуло серый дымный клубок, женщина довольно усмехнулась:
— Будет на что вечером в кабаке выпивки прикупить.
— Держи деньги, выиграла. И подвинься, теперь моя очередь… Что так мало пуль-то привезла? Этого на полчаса не хватит!
— Ну, пулелейка в багаже, сразу просто не притащила. Тяжелая, зараза.
— Значит, отмеряем, заряжаем, штаны смотрим… Так, от головы почти ничего не осталось, поэтому я в левую лапу… — По ушам еще раз гулко ударило звуком выстрела. — О, смотри, смотри! Оторвало к демонам! Отличную штуку мастер Улле сварганил! Порадовал, старый хрен!..
Утром Агнесса с трудом оторвала голову от подушки. Бок не болел — местный кудесник залечил повреждения, получив в качестве оплаты пять серебрянных монет. Дерет, зараза, но лучший специалист по всей округе. Когда к тебе волокут рваных, жеванных и увечных после столкновений с разной зубастой дрянью — волей-неволей руку набьешь.