ру на стены выставил, да приказал побольше шуметь, многолюдство изображая. И всё одно побаивался приступа неожиданного. С самим князем ругался Жёлудь, уступать не желая, до самых ворот провожал его словно жена молодая. Лучшую пятёрку тот у старшины уводил. Сказал, в деле проверить новичков хочет, особенно Боюна, про ловкость какого уже и до самой верхушки слухи дошли. А город защищать неумех деревенских оставил, да мальчишек зелёных.
Само собой и нижегородцы присоединились к облаве. Бориса даже знобило дорогой, не столько от прохлады предутренней, сколько от предвкушения схватки. Впервые он на такое дело пошёл. И Васька Румянец жаждал поучаствовать в облаве, хоть и дулся всю дорогу, обиженный на то, что не пригласили его на совет, да и целых два дня княжич не призывал, бросив товарища в обществе простых воинов. Ну, а кмети люди невольные — куда господин, туда и они. Тимофей немного поворчал для приличия, дескать, не княжеское это дело на нечисть охоту устраивать, тем паче без чародеев и колдунов, но куда деваться — служба.
Борис, чтобы расположение Васьки вернуть, стал пересказывать все услышанные от Петра байки про кровожадных вурдов и прочую нелюдь лесную. Но говорить пришлось урывками, скакал отряд быстро, а на скаку много не скажешь. Так на весь путь и растянул Борис свой рассказ.
В Тащилово прибывали волнами, отряд за отрядом. Дружинников сразу же размещали по дворам на постой, с приказом строгим из домов не высовываться, лошадей разводили, пристраивали, где только возможно, чтобы не мельтешило войско на сельских улицах, чтобы не пронюхал кто невзначай. Последний отряд прибыл в Тащилово ближе к вечеру, а тем кто передохнул, предстояло ещё добираться до деревень, устраивать засады, выставлять дозоры.
Борис настоял на том, чтобы отправиться в одну из засад — сидеть в селе с основным полком ему не хотелось. Юрий возражать не стал, но к нижегородскому отряду придал ещё человек пять ополченцев, тех самых что у Жёлудя увёл, и, не доверяя новичкам полностью, поставил над ними главным опытного дружинника, прозванного Рваным за покрывающие лицо и руки многочисленные рубцы.
Пётр вызвался тоже, но отец не отпустил. Обоих сыновей Юрий предпочёл оставить при себе и вовсе не из опаски за их жизни, а напротив, собираясь возложить на них начальство отрядами, которым предстоит охватывать вурово племя.
— Только вы вот что, если нападут вурды, не спешите их отгонять, — наставлял князь Бориса и Рваного. — Нам ведь что важно? Не с парочки уродцев шкуру спустить, а чтобы всех их накрыть, до единого. Так что отбиваться-то отбивайтесь, но всю силу раньше времени не показывайте. Пока мы с полком не прибудем. Ну а уж тогда и зададим им трёпку. Надолго запомнят.
Слепень показал дорогу к нужной деревеньке, и отряд Бориса поспешил выйти, тем более что небо наполовину покрылось тучами, зарядил дождик, и темнота подступила раньше, чем ожидалось. Вместе с муромскими ополченцами и Рваным отряд насчитывал чёртову дюжину. Число нехорошее, однако, на суеверия наплевали дружно. Против вурдов вышли, каких же ещё чертей опасаться? Куда большую опасность таила сама дорога. Её и днём-то разглядеть трудно — едва заметная тропинка, травой поросшая, а в сумраке под тёмным небом тем более. Но лошади и без людских глаз справились. Так что, несмотря на темень погоду, добрались до деревни вовремя.
До заката оставался ещё целый час, но окружающие деревню поля оказались безлюдны, хоть и не до конца убраны. Обычно в горячую уборочную пору селяне оставались в поле до предела, а иной раз и при лунном свете стожки собирали, но теперь жители опасались вурдов и потому ушли в дома раньше времени и загодя загнали под крышу весь скот.
Миновав мостик через ручей, дозорный отряд спешился возле ворот ближайшего двора. На шум вышли мужики, вооруженные топорами и рогатинами. Бабы и дети, выглядывающие из-за их спин, тоже оказались оружными. Оно и понятно — безропотно попадать на пир к вурдам никто из селян не спешил.
Деревенские жители поначалу встретили отряд настороженно. Юрий Ярославич, опасаясь спугнуть врага, не велел никого предупреждать о вылазке заранее. Поэтому мужики удивились появлению вооружённых людей. Даже испугались, пожалуй, — не подати ли неурочные пришли с них взимать, не бором ли чёрным запахло, не разбоем ли? Но, узнав, что отряд прислал муромский князь и прислал именно против вурдов, селяне обрадовались.
— Добро, — кивнул старый хозяин, уверенно, несмотря на возраст, сжимающий рукоять топора. — Давно мы с просьбами людей посылали. Отчаялись уж дождаться княжеских витязей. И вот, стало быть, дождались. Что делать собираетесь, как обороняться.
— Осмотреться бы нам сперва, пока ещё можно, — сказал Рваный.
— Что ж, осматривайтесь, — кивнул старик. — А лошадок в заграду ставьте.
Деревня состояла из нескольких стоящих отдельно хозяйственных построек и двух больших домов, в каждом из которых проживала одна семья — несколько ветхих стариков, два десятка мужчин и женщин и примерно столько же детей. Дома по устройству сильно отличались от тех, что можно увидеть в городе, и больше походили на небольшие крепости. Не ограниченные улицами, городскими стенами, многолюдством и плотной застройкой, они вольготно раздались вширь и, хотя издали дома показались Борису приземистыми, тесными, внутри оказалось довольно просторно.
Несколько жилых срубов, возведённых на высоких подклетах, соединялись мостом. Вместе с амбарами и хлевом, их окружала мощная изгородь из жердей. Всё это сооружение венчала единая, крытая соломой, крыша, под которой, среди саней, возков, мешков, бочек, заготовленных на всю предстоящую зиму поленниц дров, легко разместился бы весь княжеский полк, и ещё место для ополченцев осталось бы. А второй полк, случись такая нужда, вполне мог устроиться на сеновале под крышей.
Воины завели лошадей под огромную крышу, на всякий случай оставив их под седлом, осмотрели окрестности, и, приняв приглашение хозяина, отправились ужинать в одну из горниц. Селяне как выяснилось, жили совсем не бедно, а может быть, просто выложили всё что есть, радуясь помощи. Но сами за стол не сели, ушли все, кроме хозяина, и только детишки посматривали на гостей из-за двери.
Плотно поев, устроили короткое совещание. Решили отправить Боюна с одним из его товарищей в дозор, поближе к лесу, а самим разделиться. Васька Румянец с Рваным и ополченцами отправились в соседний дом, а Борис с Тимофеем и нижегородцами остались в этом.
Половина ночи прошла в тишине. Воины, кроме сторожей, отправились на покой и быстро заснули, а Борису никак не шёл сон. Сперва каждый миг ждал он тревоги, а потом беспокоиться начал, уж не совершил ли ошибку, отправляясь в эту деревню? А ну как нелюдь полезет в другом месте, да так и не доведётся с нею сразиться. Просидишь тут все три дня без толку, а потом лишь останется чужие байки товарищам пересказывать. Да уж, об этом-то Борис и не подумал, вызываясь на передний край.
Но ему опять повезло. Все опасения развеялись, когда раздался тихий стук в ворота, скрипнула дверь, а чуть позже Тимофей шепотом сообщил:
— Поднимайся князь. Боюн вернулся. Идут. Идут вурды.
Борис стремительно вниз спустился и прильнул к щели в ограде, пытаясь разглядеть наступающего врага. Но или глаз поле светильника не привык ещё к темноте, или вурды шли особенно скрытно, так или эдак, но он ничего не увидел.
— Где же они? — спросил он у Боюна, потеряв терпение.
— Вон от леса идут, — ополченец показал рукой направление. — Ты, князь, глаза-то не напрягай, шире смотри и увидишь.
Полоса леса выглядела лишь чуть темнее неба, а полная луна проступала сквозь тучи тусклой ордынской монетой и почти не давала света. Скоро, однако, и Борис смог различить двигающиеся через поле размытые очертания вурдов. Они шли молча, без спешки, охватывая деревню полукольцом, и собирались, очевидно, напасть на оба дома разом.
Тем временем, разбудив всех, кто ещё спал, воины и мужики принялись занимать места. Наружу никто не выходил, защищаться договорились внутри.
— В другом-то доме не прозевают? — спросил ополченца княжич, опасаясь не столько за Румянца, сколько за успех дела.
— Нет, я туда Гришку отправил, — спокойно ответил Боюн.
Борис вытащил саблю и присел рядом на корточки, наблюдая, как ополченец снаряжает зажигательные стрелы. Делал он это без спешки, основательно, явно получая удовольствие от работы.
Когда местные псы, почуяв нечисть, разом залаяли и заскулили, ополченец выстрелил в стог сена, присмотренный накануне как раз для подачи знака княжескому полку в Тащилово. Стрела прочертила по тёмному небу огненную дугу и с шипением погасла, упав на влажную землю у подножия стога. Боюн чертыхнулся и запалил от факела вторую стрелу.
— Выше бери, — посоветовал возникший рядом хозяин дома. — Выше сено сухое, вода-то вниз натекает.
Ополченец выстрелил вдругорядь. Стрела исчезла под сеном, и сперва показалось, что и она пропала впустую, но вскоре внутри стога занялось багровое пламя.
— Только бы заметили, — перекрестившись, едва слышно проговорил хозяин. — Только бы подоспели вовремя.
Стог быстро охватил яркий огонь, который осветил всё вокруг. Вурды пригнулись к земле и настороженно замерли, но, быстро поняв, что их обнаружили, дружно завыли и бросились на приступ. Расстояние до дома волосатые воины проскочили в один миг, никто из бойцов не успел даже стрелы выпустить. А там уж и поздно стало стрелять.
Часть вурдов попыталась проломить ворота, другие принялись ловко карабкаться по стенам на крышу. Из всего оружия вурды предпочитали ножи. Но тяжелые с широким лезвием тесаки были по людским меркам плохого качества и ковались, похоже, на обычных дровах из болотного железа. Против меча или сабли — оружие никакое. Даже скверный клинок перерубит такой нож точно дерево. Но вурд на поединки и не выходит, а в свалке качество железа не всегда решает исход.
Борис увидел, как через узкую щель ограды просовывается волосатая рука с огромным ножом и не долго думая, рубанул по ней саблей. Рука дёрнулась, брызнула кровью и втянулась обратно, но, вопреки ожиданиям юноши, отрубить её напрочь одним ударом не удалось. Да уж, крепки оказались вурды, как и рассказывал Пётр. С той стороны заграды раздался протяжный крик, и даже как послышалось юноше, прозвучало ругательство. И кровь, и крик, и в особенности ругательство, убедили княжича, что они имеют дело с обыкновенными живыми существами, а вовсе не с кровожадными мертвецами из сказок. Правда, спокойствия такое понимание не принесло, а когда жерди заграды затрещали под напором мощных тел, Борису стало даже немного не по себе.