Он перекинул ногу через седло, скатился с коня как с горки, мягко, чтобы не потревожить свою ношу, приземлился и шагнул к калитке.
— Не было печали, — проворчала я себе под нос, но поспешила открыть калитку. — Входи. А вам, — сказала остальным, — места ни во дворе, ни в доме нет. Здесь ждите.
Захлопнула калитку, подобрала юбки и чуть ли не бегом похромала за богатырём, поднимавшимся по ступеням крыльца.
— Сюда клади, — указала на лавку. — Что с ним?
— Медведь подрал. Полоснул лапой по груди. Порвал кольчугу и грудь разворотил. Лекарь остановил кровь и сомлел. Сказал, что силы все отдал. Кто-то вспомнил об избушке ведьмы поблизости. Вот и рванули к тебе. Не обессудь, бабка, но надо, чтобы выжил. Любую цену дам за жизнь его.
Подошла к раненому, откинула плащ. Да твою ж дивизию товарища Доватора! Тут бригада хирургов высшей квалификации нужна или Френки с её умением и знаниями, а что я могу со своими ничтожными целительскими силами? Разве что воспользоваться современной магомедициной.
— Мил человек, я попробую помочь твоему другу, а ты ступай к своим. Подожди там, — я махнула рукой в сторону двери.
Но тот, сбросив кафтан на лежанку, сел на противоположную от больного лавку, всем видом давая понять, что с места не сдвинется.
— Ну как хочешь, — буркнула я и, резко повернувшись к нему, щелкнула перед глазами пальцами, одновременно пошептав заговор.
Мужик уснул. Вытащив из дальней печурки бумагу и стило, принялась строчить письмо:
«У меня в избе умирает местный князь, которого на охоте порвал медведь. Свита вельможи стоит у ворот и грозит спалить меня вместе с домом, если я не вылечу их господина. Если вы немедленно не предоставите мне самые лучшие перевязочные материалы, заживляющие и восстанавливающие средства с толковыми инструкциями пользования, то после моей смерти будете иметь дело с лэром Инком рес Плоем, лэром ректором Тес'шасом вар Фламери и правителем Кирумиты Амбросием Первым. Для подтверждения этого можете посмотреть мое личное дело. Только очень быстро! Князь умирает!!!»
Не подписываясь, бросила письмо в мини-портал и пошла готовить место для лечения гостя.
— Ты что, правда его лечить будешь? — выбрался из-под кафтана Филипп.
— Попробую.
— Тебе помочь?
— Да. Не мешай, пожалуйста. Мне сосредоточиться надо.
— Понял, — ответил смышлёный кот и затих.
Склонилась к раненому, с трудом расстегнула наборный пояс. Кольчуга на груди была располосована зверем вместе с рубахой и нательной сорочкой, и металлические колечки застряли в повреждённых тканях, прилипли в подсохшей крови. Лекарь действительно хорошо сработал — закрыл все сосуды, остановил кровь. Но рану даже не промыли. До конца разорвала ткань, обнажив фронт работы и кубики на животе. Закрыла глаза, вытянула руку, сканируя повреждения. По сути, всё не так уж и плохо. Трещина в ребре, разорвана кожа и не очень глубоко мышцы. Похоже, что удар прошёлся по касательной, а мог бы и сердце вырвать. Стоять, склонившись над лавкой, было крайне неудобно, спина заныла, и пришлось разогнуться. Надо бы его повыше переложить. Левитация на живых пусть и не очень, но действует тоже. Приподняла тихонечко и уложила на стол аккуратно. Звякнул ящик доставки, извещая, что получена посылка. Ну и чем вы меня порадуете, лэры снабженцы? На дне стояла небольшая коробочка и мягкий свёрток побольше.
Какой набор юного целителя они мне прислали в этой шкатулке? Открыла, и первое, что увидела, это лист с крупной надписью: «Не надо нас пугать!» Хорошо, больше не буду. Достала три тщательно упакованных флакона, рассмотрела, сверила с перечнем и инструкцией, которую написал гений. Пошагово, не оставляя малейшего шанса для разночтения и недопонимания, прописан каждый этап лечения. Следуя ей, смогла очистить и обработать рану, залив её густым фиолетовым гелем, который вспенился, как перекись водорода, но, когда пена спала, края раны начали на глазах стягиваться. Далее, согласно инструкции, шпателем, встроенным в крышку следующей бутылочки, смазала рану. Два раза. Подождав, когда лекарство впитается, нанесла еще раз. Ха! Живая и мертвая вода. Ну хорошо, гель, но всё равно чудодейственный. На груди остались только розовые полосы — след медвежьих когтей. Теперь самое сложное. Напоить бесчувственное тело из третьего флакона.
Похромала в кухонный закуток за ложкой, а когда вернулась, то увидела, что мой пациент сидит на столе и рассматривает обрывки кольчуги и разорванные, окровавленные остатки своей одежды. Бледный, с прилипшими ко лбу тёмно-русыми прядями, тёмными кругами вокруг глаз. Краше в гроб кладут. Но этому пока рано — отобрала у Жницы очередную добычу. Прости, уважаемая!
— Ты кто? — хрипло спросил он и, заметив спящего товарища, кивнул в его сторону: — Почему Здеслав спит?
— Спит, чтобы под ногами не путался. Скоро проснётся, а мне пока тебе сказать кое-что надо, — протянула ему флакон. — Выпей и послушай. Пей, я тебе сказала! А то рана откроется.
Мужчина опустил голову, провёл рукой по груди, вспомнил, что с ним случилось, и уставился на меня.
— Как ты это сделала?
— Выпей, тогда скажу, — прибегла к шантажу.
Опрокинул в себя содержимое, проглотил, скривился и выжидающе уставился на меня.
— Слазь со стола, садись и слушай.
Послушно, но осторожно перебрался на лавку. Я стояла рядом и на всякий случай держала наготове заклинание левитации. Если упадёт, то подхвачу его. Мой подопечный хоть и был слаб от потери крови, но держался. Помог снять с себя обрывки одежды, вытерпел оттирание от крови влажной тряпкой, но недоуменно уставился на куски полотна, которые я достала из свёртка.
— Зачем это? Все же зажило. Рассказывай, как ты это сделала? — голос с каждой минутой креп, наполнялся властностью.
— Была у меня в запасе живая и мёртвая вода. По наследству от бабки досталась. На тебя всё извела, касатик. Но не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Потому сейчас я тебя перевяжу, а ты хотя бы седьмицу походи скособоченно и охай почаще.
— Зачем?
— Чтобы не пришли ко мне лихие люди и не стали требовать выдать источник. Видишь бутылочки? Они пустые. Больше нет, а где брали — о том не ведаю. Поэтому и ты молчи. Понял?
— Понял. Получается, что ты мне жизнь спасла, — легко погладил себя по забинтованной груди.
— Получается, — согласилась я, закрепляя полотно узлом на плече. — Но постарайся об этом никому не рассказывать.
Как бы ни были хороши средства, выделенные мне снабженцами, но не могли они сразу и полностью восстановить раненого. Слабость проявлялась испариной на лбу и бледностью кожи.
— Давай-ка, касатик, ты приляжешь, — положила на лавку подушку, достала одеяло и укрыла перебинтованную грудь. — Тебе сейчас отдохнуть надо и сил набраться. Поесть тоже не помешает.
Утром, собираясь полетать, поставила в печь чугунок с курицей и грибами, чтобы протомились хорошенько к возвращению. На таком бульоне хорошая лапша получается.
— Постой, — заметив, что хочу отойти, попросил мой подопечный. — Разбуди Здеслава. Нужен он мне.
— Да не сплю я, — донеслось с противоположной лавки. — Прости, бабушка, за обман, но против оберега моего ни одно наведённое колдовство не действует. Не мог оставить родича без присмотра.
— Ну и пёс с тобой! — махнула рукой, пошаркав за занавеску к печи.
«Филипп, слушай, о чем говорят, и мне транслируй», — поручила коту и загремела посудой.
В голове тут же появилась картинка. Словно вижу происходящее глазами котика. Чтобы ничего не упустить, фамильяр спрыгнул с печи и подошел к лавке с болящим, куда перебрался и Здеслав. Муркнул, потерся о сапог богатыря. Тот наклонился, погладил по спинке, почесал за ухом и похвалил:
— Какой ты холёный. По всему видно, что любит тебя хозяйка.
Кот, не терпящий чужих рук, в интересах дела замурчал громче, запрыгнул к нему на колени, немного потоптался и улегся, навострив ушки.
— Слушаю тебя, князь.
Значит, я не ошиблась, когда писала требование. Князя мне притащили на излечение.
— Что думаешь о случившемся?
— Думаю, что хорошая привычка — кольчугу носить. Не будь её на тебе, куда хуже могло всё обернуться. Вот только не понял, как ты перед медведем очутился? Договаривались же, что с коня не сходишь, вперёд не лезешь.
— Тот конь и сбросил. Прямо в лапы зверю. Ничего ни скажешь, хорош подарок боярский.
— Меня тоже оттеснили умело. С рогатинами бросились к зверю и заслонили весь обзор. На вздох отвлекли, а ты уже порванный лежишь, — повинился княжий пестун.
— Думаешь, подстроили?
— Тут и думать нечего. Не всем ты мил, Акамир, хоть и сами призвали тебя на княжество.
В горнице замолчали, а у меня лапша просилась на стол. Захватив ложки и миски, откинула занавески и пошла в горницу.
— Хватит его разговорами мучить. Садитесь есть.
Ковригу хлеба, выставленного на разделочной доске, Здеслав напластал кинжалом щедрыми ломтями. Тем временем я разлила лапшу по мискам и подвинула гостям. Ели молча. Князь сцеживал бульон и выпивал его из ложки, его родич ел с аппетитом, сопровождая еду уханьем и причмокиванием, Филипп аккуратно лакал навар, вытаскивал на стол кусочки мяса, поедая их со столешницы, а я, поглядывая на них из-под косматых бровей, не чувствовала вкуса супа, понимая, что влипла в новую историю.
Глава 5
— Бабушка, позволь отсидеться у тебя седьмицу? — вдруг спросил князь.
Мы с Здеславом с удивлением уставились на него и хором спросили:
— Чего это?
— Сама говорила, что мне надо изображать больного, а я не скоморох, чтобы лицедействовать и кривляться. Пусть дядя всем скажет, что я очень плох и перевозить меня опасно.
«Неделю?! Неделю чужой мужик в моей избушке! Это же ни читать, ни рисовать. Коту неделю молчать. Нет уж, нет уж, на фиг, на фиг! Езжай домой, князюшка. Угу, "домой", а там лекарь, который небось уже очухался и захочет повязки сменить, рану обработать. Которой нет. Оправдывайся потом, как Акамира лечила», — все эти мысли стремительно пронеслись в голове, когда я взвешивала «за» и «против» открытия временного пансионата по реабилитации недоеденных медведем князей. Аргументы закончились, а чаши и стрелки весов замерли на делении «ничья».