А как радовались подпольщики, когда удалось узнать, что в начале сорок третьего на сещенский аэродром прилетели новые ФВ-190 и модернизированные истребители танков Ю-87. Их испытывал один из асов люфтваффе Ганс Ульрих Рудель.
Под контролем резидентуры был не только аэродром, но и железнодорожная станция. Как-то среди привычных уже немецких составов появились вагоны с эмблемой «желтого слона». Что за слон? Подпольщики узнали: это эмблема химических войск вермахта. Оказывается, в вагонах хранились новые, современные противогазы. Саша Барвенков, совсем еще мальчишка, выкрал новый образец. Противогаз через партизан был отправлен в Москву.
Вели не только разведку, но и занимались диверсиями: на бомболюки ставили мины замедленного действия, которые взрывались в воздухе, и самолеты гибли. Только в период Курской битвы разведчики Анны Морозовой сумели взорвать шестнадцать самолетов.
Кстати говоря, и о приближающемся наступлении на Курской дуге в Центр сообщила сещенский резидент Морозова. Подпольщикам удалось подслушать разговоры немецких летчиков. Эта информация стала еще одним подтверждением уже имеющихся разведданных.
После многочисленных взрывов самолетов «по неустановленным причинам» по Сеще прокатилась волна арестов. В застенки гестапо угодил Ян Маньковский, Мотя Ерохина. Они погибли, никого не выдав. Из-под ареста удалось бежать Яну Тиме и Стефану Гаркевичу. Резидент переправила их к партизанам.
В сентябре 1943 года Сеща была освобождена. Ушли воевать дальше на запад ее боевые друзья, а Аня Морозова осталась. Она работала в строительной конторе, радовалась тишине и продуктовой карточке. Болела мама, отец ушел на фронт, вокруг сестренки. Надо было их кормить, заботиться. Да и навоевалась. Два года в подполье по острию ножа ходила…
А в октябре, когда уже наступили холода, побывала на могиле Кости Поварова. Посидела у холодного холмика. И защемило сердце…
Не могла она больше сидеть в тихой конторке. Хватило ее всего на месяц. Отдышалась немного, отдохнула и решила снова в бой. Знала, как заплачет, запричитает мать. Знала и другое — надо помочь запастись им на зиму картошкой, дровами, отложить хоть немного денег из ее мизерной зарплаты. Так и сделала… А зимой уехала из Сещи, попала в школу разведчиков-радистов. Здесь встретила своих боевых друзей — командира разведгруппы, который передавал ее сведения в Центр, Ивана Косырева, Люсю Сенчилину, Пашу Бакутину.
В ее личном деле появилась запись: «Товарищ Морозова имеет в прошлом большой опыт работы на оккупированной территории и по своим деловым и политическим качествам может быть направлена в тыл противника… При наличии документов сможет проживать легально на территории, оккупированной немцами…»
Бывшему резиденту сещенской резидентуры Морозовой предстояло освоить новую разведспециальность — радиодело.
Уже через два месяца она передавала на ключе восемьдесять знаков буквенного текста и семьдесят — цифрового. В учебной характеристике Анны Морозовой говорилось: «В связь вступает хорошо. Цифровой текст принимает без вопросов. Передача на ключе четкая. Радиожаргон знает хорошо и правильно им пользуется.
Вывод: к работе по обеспечению радиосвязи в тылу противника готова».
Аня получила псевдоним «Лебедь». На выпуске кто-то из ее командиров, напутствуя ее, сказал: «Лебеди смелые и верные птицы…» Она была назначена разведчицей-радисткой в группу «Джек».
Разведгруппа состояла из опытных разведчиков. Возглавлял ее капитан Павел Крылатых, Он уже трижды побывал в тылу врага.
Второй радисткой была Зинаида Бардышева («Сойка»). В 1942 году в составе группы «Ловкий» она действовала в районе Минска. Награждена орденом Красной Звезды.
Кроме них, еще семь разведчиков, в том числе и заместители командира — Николай Шпаков и Иван Мельников.
Неспроста в этот коллектив вошли только опытные, обстрелянные разведчики. «Джек» была первой из советских разведгрупп, выброшенной на собственно немецкую землю, в самое логово врага.
Роминтенский лес, бывший заповедник Гогенцоллернов. Рядом, под Растенбургом, — главная ставка Гитлера. За ее охрану отвечает сам Гиммлер. Сюда предстояло десантироваться «джековцам».
Даже видавшим виды разведчикам от такого задания становилось не по себе. Однако кто-то должен быть первым.
Первой стала группа «Джек».
…27 июля 1944 года над Восточной Пруссией был высажен десант. Шестеро из десяти разведчиков повисли на деревьях. Им помогли спуститься товарищи, но купола парашютов так и остались висеть на деревьях, как свидетели высадки. Снимать некогда. Надо было как можно быстрее покинуть район приземления. Самое досадное, что грузовой мешок с боеприпасами, двухнедельным рационом питания и запасным комплектом батарей найти не удалось.
В тот же день гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху доложили: самолет-разведчик в Долине лосей засек висевшие на деревьях парашюты. Советский десант. В трех ночных переходах от ставки фюрера «Вольфшанце». И это через неделю после неудавшегося покушения на Гитлера.
Огромная машина полиции безопасности и СС была приведена в действие. Облавы шли днем и ночью. Пеленгаторы засекли выход в эфир радиостанции советских разведчиков.
А «Джек» уже передавал первые разведданные об укрепленном районе «Ильменхорст», который по своей мощи превосходил известную «линию Зигфрида». Фронт был еще далеко, и наше командование ничего не знало об этом укрепрайоне, протянувшемся до Мазурских болот.
Уже на третью ночь в стычке с карателями был убит командир, капитан Крылатых. Руководство группой принял на себя Шпаков. Он командовал ею два месяца. За это время разведчики выходили в районе города Гольдап, на линию дороги Кенигсберг-Тильзит, на берег залива.
Мучил голод. Лишь изредка «Джеку» удавалось принять груз. Мешали облавы, засады, непогода. А в это время в сводке разведотдела фронта появляются слова: «От разведгруппы «Джек» поступает ценный материал…»
Этот «ценный материал» оплачен жизнями разведчиков. Убит Зварика. Пропали без вести в бою с карателями Раневский и Тышкевич. Оказался отрезанным от своей группы Шпаков. Позже он тоже погиб. Третьим командиром стал Иван Мельников.
Досаждали егеря, лесники, которых в прусских лесах было немало. Каждый из них мог донести полиции.
Дневки разведчики проводили в лесу. Ночью выходили в поиск.
Холодало. Шли дожди. Наступил октябрь. Фронт стоял на месте. Из-за нелетной погоды груза с продуктами ждать не приходилось.
Однажды вышли к немецкому аэродрому. Поближе подойти послали одного из бойцов. Тот принес сенсацию: на аэродроме самолеты нового типа «Мессершмитт-112».
Анна Морозова, хорошо изучившая немецкие летательные аппараты еще в Сеще, усомнилась в верности сведений, сама пошла к аэродрому. Возвратилась, доложила. Стоят модернизированные «Мессершмитты-110Е».
В связи с этим мне вспомнилось еще одно замечание английского разведчика Ньюмена: «Совершенно бесполезно посылать женщину в неприятельскую страну для того, чтобы выудить детали новой гаубицы, если она, встретив на дороге одновременно гаубицу и индийского йога, не сможет отличить одно от другого».
Оказывается, ошибался англичанин. Не знал он русских разведчиц.
В ноябре Центр сбросил нового командира группы «Джек» — Анатолия Моржина. Молодой лейтенант, увидев, как измождены разведчики, попросил Москву о переходе группы на юг, в Польшу. Центр разрешил.
До польской границы дошли четверо: Моржин, Мельников и радисты — Морозова и Бардышева. Обосновались в лесной землянке у деревни Вейдо. Впервые за много месяцев поели горячей пищи.
Однако долго отдыхать было некогда. Командир налаживал разведку. Однако развернуться по-настоящему не успели. Центр принял радиограмму «Лебедя»: «Три дня тому назад на землянку напали эсэсовцы. По сведениям поляков, немцы схватили Павла Лукманова, он не выдержал пыток, выдал нас. «Француз» умер молча. «Сойка» сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: «Если можешь, скажи маме, что я сделала все, что смогла, умерла хорошо». И застрелилась.
«Гладиатор», «Крот», тоже были ранены и уходили, отстреливаясь, в одну сторону, я — в другую. Оторвавшись от эсэсовцев, пошла в деревню к полякам, но все деревни заняты немцами».
Трое суток блуждала Анна по лесу. Наткнулась на разведчиков спецгруппы капитана Черных.
Заночевала группа в крестьянской хате близ деревни Нова Весь. Не знала тогда Анна Морозова, что в этих местах, неподалеку, геройски погиб командир разведгруппы «Овод» — Геннадий Братчиков.
…Каратели напали на хутор ранним утром. Упал, сраженный пулей, капитан Черных. Анна выбралась из хаты и бросилась к плавням. Пуля пробила руку. Но и на этот раз смелой разведчице-радистке удалось спастись.
Поляки спрятали Анну в смолокурне. Но собаки шли по следу радистки. И тогда она вытащила две гранаты и пистолет «Вальтер». Крестьянин-смолокур, прятавшийся в плавнях, стал последним свидетелем гибели советской разведчицы. Она убила трех фашистов и подорвала себя гранатой.
Анна Морозова стала Героем Советского Союза. Польша наградила ее крестом Грюнвальда.
Резидент Хелене
Что остается от разведчика, когда он уходит в мир иной?
Дети. Если он дожил до этого счастливого дня, до их рождения. А если он был молод и не оставил потомков?
Дела. Но их держат в секрете, зачастую и после смерти разведчика.
Письма. Написанные на листочках из школьных тетрадей, на досках парт, на клочке исподнего белья и даже на стенах тюремных камер.
Порой это единственное из немногого, что остается от разведчика.
К счастью, Леэн Кульман, разведчица-радистка, Герой Советского Союза, любила писать письма. Она писала их сестре Ануке. Нежные, во многом наивные, но удивительно честные, патриотичные. Наедине со своими мыслями Леэн не могла врать, даже если ее слова покажутся нам, сегодняшним, слишком громкими и выспренными. Такими они были, девочки и девушки грозных сороковых годов. Поэтому и победили.