Но сегодня Рита вдруг заторопилась:
— Ой, меня ждут! На свидание опаздываю, девочки. Меня мой парень подвезет! — и упорхнула.
— А меня тетя ждет, — вздохнула Пятова. — Всем пока.
— Я на метро, — отвела глаза Танечка. — Сейчас пробки, а мне побыстрее домой надо. Мы с сестрой запланировали шопинг…
— Да хватит тебе оправдываться! — оборвала ее Свиридова.
— Таня права, — сказала Настя. — На метро быстрее. Меня тоже ждут.
— Ну, как хотите! — Свиридова села за руль и со злостью захлопнула дверцу.
Какое-то время она сидела, вставив ключ в замок зажигания и слушая мерное урчание работающего мотора. В зеркало заднего вида Женя видела, как Танечка с Настей идут в сторону метро. Ее трясло от злости.
— Что это я? — опомнилась вдруг Женя. — При чем здесь мои девчонки? Это все Лукашова! Ненавижу ее!
Как назло, на переднем сиденье рядом с водительским местом лежал спортивный календарь. С обложки на Женю смотрела улыбающаяся Алина. На ней был белоснежный купальник-бикини, и стройное загорелое тело Лукашовой смотрелось в нем великолепно. Ни грамма жира, каждая мышца отточена, пресс с кубиками, высокая грудь, длинные ноги, тонкая талия. Причем никакого фотошопа! Все — натуральное! Не женщина, а мечта!
Свиридова со злостью схватила календарь, оторвала обложку и стала рвать фотографию Алины на мелкие кусочки, приговаривая:
— Ненавижу! Как же я тебя, Алька, ненавижу!
В самом начале декабря членов обеих команд, что заняли первое и второе места на чемпионате России, вызвали на сборы. Спортивная база находилась в Подмосковье, перед Олимпиадой денег не жалели, поэтому все было оборудовано по высшему разряду, условия проживания просто сахарные, а питание на убой. Для тех, кому спортивный режим это дозволяет. Есть ведь, к примеру, летающие лыжники, чей вес должен быть не больше пера. Шутка, конечно, но диета у них жесточайшая. Меньше весишь — дальше улетишь.
Слава богу, к керлерам это не относилось. От них требовалось больше смекалки и точности, чем атлетичности, хотя хорошая физическая форма, безусловно, приветствовалась.
Климова, сама бывшая спортсменка, которая пришла в керлинг из легкой атлетики, спуску своим подопечным не давала.
— Зачем нам все это? — злилась Алина после убойной разминки. Калерия так их погоняла, что Лукашова чувствовала буквально каждую мышцу. Ноги гудели, живот ныл. — Просто она мне так мстит!
— Ты бы ей лучше спасибо сказала! — усмехнулась Гуля. — Именно благодаря Климовой у тебя такое тело, что тебе постоянно предлагают фотосессии для глянца.
— Слушай, почему ты везде лезешь? — вспыхнула Лукашова. — Твой номер — шестнадцатый, усекла? Ты в команде без году неделя, понятно, чтобы удержаться, тебе надо подмахивать тренеру! Подлипала!
— За что ты так? — На глазах у Зариповой выступили слезы. — Что я тебе сделала?
— А она чувствует, что ее время прошло, — намекнула Юля Иванова. — Еще один такой камень, как в финале этого чемпионата России, и Алечка нас покинет. Пойдет на скамейку запасных. Калерия Константиновна теперь начеку, а уж она-то знает, как избавляться от строптивых.
— Ты что сказала?! — накинулась на нее Лукашова. — Повтори: что ты сейчас сказала?!!
— С цепи сорвалась? — отпрянула Юля.
— Сучка! Предательница! — Алина аж затряслась от злости, лицо красавицы пошло пятнами. Но между ней и Ивановой встала Дора-давай. Обойти ее было все равно что потеснить гранитный утес. — Уйди! — заорала Лукашова.
— Алька, остынь, — миролюбиво сказала Дора. — Ты к нам несправедлива. Мы были командой, а ты все развалила. Ведь это из-за тебя мы теперь мучаемся неизвестностью. Тебе так важно свалить Климову?
— Да!
— Ну а нам она нравится. Правда, девочки?
— Ты за себя говори! — крикнула Лукашова.
— И скажу! Таким нервным, как ты, не место на поляне. Из-за тебя мы и Олимпиаду сольем. А вот с Гулькой — выиграем!
Алина размахнулась и влепила Доре пощечину. Та ахнула и взялась за пылающую щеку:
— Ах ты… Ну, держись!
— Стоять! — раздался властный окрик.
Все это время Калерия Константиновна следила за разборками бывших подруг. Она слышала все, что сказала Алина, каждое ее слово. Но остановила своих подопечных только тогда, когда началась драка.
— Я сказала: прекратить! Вы что, с ума сошли?! Вы где находитесь?!
Давыдова и Лукашова, тяжело дыша, стояли друг против друга, слова тренера доходили до них с трудом. Первой опомнилась Дора:
— Я… Сама не знаю, как это вышло, Калерия Константиновна.
— А ну извинитесь друг перед другом! Немедленно!
— Извини, Алина, — с трудом выдавила из себя Дора.
— Алина? — настаивала Климова.
— Еще чего!
— Ты хоть и звезда, но вылетишь у меня с треском из команды, клянусь! Так ты меня достала! А ну! Возьми себя в руки! — Голос Калерии зазвенел. — Ты давно уже даешь звезду, Лукашова! Краев не видишь! У меня тоже есть связи! Да я тебя уничтожу, если ты немедленно не перестанешь разваливать команду!
— Извини, — сквозь зубы сказала Лукашова Доре-давай.
— Обнимитесь, — велела Климова.
Девушки подошли друг к другу, и Дора неуклюже обняла Алину.
— Я тебе этого не забуду, — шепнула она на ухо Лукашовой.
— Тебе конец, сука, — пробормотала та так, чтобы Калерия не слышала.
— Все, разойдитесь. Продолжаем. Камни на лед. Приступаем к тренировке броска. Всех касается! Начали! — Климова громко хлопнула в ладоши.
В разминке участвовали обе команды, то есть все десять девушек. Все они внимательно наблюдали за стычкой между Дорой-давай и Алиной, едва не закончившейся дракой. Разумеется, симпатии всех были на стороне Давыдовой. Климова права: Алька давно дала звезду.
— Если они будут в одной команде, эта команда никогда не выиграет олимпийскую медаль, — заявила Свиридова рыжей Рите так, чтобы услышала Климова.
— Да они даже в полуфинал не выйдут! — тряхнула та огненными кудрями.
— Все, это конец, — уныло сказала Танечка.
— Интересно, что там себе иностранцы думают?! — возмутилась Настя Болотникова.
Готовить команду к Олимпиаде поручили специалистам из Канады. Оно понятно: в Канаде керлинг второй вид спорта после хоккея, их керлеры аж двадцать четыре раза становились чемпионами мира! И девять раз первенство планеты выигрывали женщины. Именно канадец стал главным тренером сборной. В отличие от Климовой, он упирал не на технику, а на тактику. Поэтому на тренировки без спортивных снарядов, то есть без камней для керлинга, канадец смотрел сквозь пальцы. Оживлялся он, лишь когда спортсмены выходили на ледовую дорожку со щетками в руках. Разумеется, по-русски канадец не говорил ни слова. Точнее, два слова: «карашо» и «плёхо-плёхо». Причем у него получалось «плёх-плёх», похоже на кудахтанье. Девчонки, привыкшие к резкому тону Климовой, заслышав это кудахтанье нового тренера, невольно начинали улыбаться. И уж, конечно, его не боялись. Добрый дядечка, и, похоже, ему плевать, получат русские свою первую олимпийскую медаль по керлингу или нет. Это у них медальный план, а у него счет в банке. Который растет вне зависимости от результата.
Женя Свиридова так и сказала:
— Иностранцы в России деньги зарабатывают. Выиграем мы или проиграем, они в любом случае будут не внакладе. Они свою зарплату, причем не маленькую, регулярно получают. Что он может сделать, если ни черта не смыслит по-русски? Ни словечка?
Канадский тренер и в самом деле, оживленно жестикулируя, обсуждал что-то, стоя на трибуне, со своим коллегой и при этом смеялся. Он даже не понял, что на ледовой дорожке чуть было не случилась драка!
— Девочки, по местам! — скомандовала Климова.
Все отправились к бортику, где лежали приготовленные для тренировки камни. Все, кроме Лукашовой, которая картинно вышла на лед. На трибуне она заметила знакомого журналиста и решила попозировать. Она уже предвкушала завтрашние заголовки: «Сборная России на тренировке перед Зимней Олимпиадой. Скип Алина Лукашова готовится вывести свою команду на лед».
— Правильно, не царское это дело — готовить спортивные снаряды, — негромко сказал кто-то.
— Конечно! Она же у нас королева!
Девчонки переглянулись и хмыкнули.
— Тихо! — скомандовала Климова. — Вы и так почти сорвали тренировку! Поторопитесь, мы потеряли время!
Спортсменки кинулись к бортику, возникла заминка. Потом почти двадцатикилограммовые камни полетели по льду к центру поляны. И вдруг раздался отчаянный крик:
— Аа-а-а!!!
Кричали с трибуны. Девчонки обернулись, кто-то просто поднял голову, и все увидели лежащую на льду Алину.
Первой опомнилась Климова и кинулась к ней:
— Аля! Аля, что с тобой! Господи, кто видел, что случилось?!
С трибуны к ним поспешно спускался лохматый парень, на шее у которого болтался фотоаппарат. Вдруг он опомнился и торопливо сорвал его. Засверкали вспышки.
— Прекратите! — закричала Климова. — Немедленно прекратите снимать!
Спортивный журналист торопливо сфотографировал орущего тренера. Потом лежащую на льду Алину.
— Врача! — отчаянно закричала Калерия Константиновна. — Немедленно врача! Боже! Она еще дышит!
На лед торопливо выбежал полноватый мужчина с чемоданчиком в руке. Девять спортсменок столпились вокруг лежащей на льду Алины и стоящего перед ней на коленях тренера. Все молчали.
— Пропустите! — скомандовал врач. — Что с ней?
— Я видел! — разбрызгивая слюну, закричал лохматый парень. — Я все видел! Я ее снимал, она мне позировала! И вдруг камень! Он летел с такой силой, что сбил ее с ног! И она плашмя грохнулась на лед! Вот! Я все заснял! Смотрите! Вот она стоит, а вот уже лежит! — Он торопливо принялся нажимать на кнопку, прогоняя кадры фотосъемки назад.
— «Скорую»! Срочно! — крикнул врач, поднимаясь с коленей. — И носилки! Она, похоже, крепко ударилась головой о лед. Удар по ногам был неожиданный, девочка, падая, не сгруппировалась.
— Она хоть жива? — воскликнула Климова. — Ах да! О чем это я? Она ведь дышит!