Начальник штаба 10‑й армии генерал-майор И. И. Попов писал исполняющему должность генерал-квартирмейстера Ставки генерал-майору М. С. Пустовойтенко 13 февраля 1916 года:
Недостаток же офицеров Генерального штаба настолько ощутителен, что теперь пришлось для этой ответственной и нелегкой службы привлекать офицеров, только понюхавших академии, что, конечно, не разрешает этого острого вопроса…
В мае 1916 года около 50% должностей старших адъютантов дивизионных штабов замещали обычные строевые офицеры (известны случаи назначения на эти должности офицеров, вообще не имевших отношения к службе в армии до войны), начальниками штабов дивизий становились капитаны, хотя и с академическим образованием, но не пробывшие в обер-офицерских чинах достаточно времени. Постепенно генштабистов не оставалось и на обер-офицерских должностях в корпусном звене.
С фронтов в Ставку поступали тревожные телеграммы. Например, начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант М. Ф. Квецинский телеграфировал генерал-квартирмейстеру Ставки 24 декабря 1916 года:
Во всех младших штабах ощущается крайний недостаток офицеров Генерального штаба. Из 13 штабов корпусов лишь 4 имеют по 2 офицера Генерального штаба (штаб-офицер и старший адъютант), из 36 дивизий 10 вовсе не имеют офицеров Генерального штаба, кроме начальников штабов. Эти обстоятельства приводят к необходимости теперь же вернуть для службы Генеральном штабе командиров полков, сократив для сего обязательный годичный командный ценз. Этим, конечно, не будет достигнуто коренное решение этого вопроса, но указанная мера составит известную помощь в трудном деле формирования новых штабов.
При этом в декабре 1916 года было принято решение о формировании 57 новых дивизий, для которых, соответственно, требовались квалифицированные штабные работники.
К началу 1917 года армия нуждалась уже в 1329 офицерах Генерального штаба, а реально генштабистов и офицеров, причисленных к штабам, насчитывалось только 765 человек. Некомплект составлял 564 офицера, или 42,4%. В результате к началу июля 1917 года офицеры, окончившие академию до 1912 года, занимали уже старшие должности в штабах фронтов и армий, а на должностях начальников штабов дивизий оказывались окончившие академию в 1914 году. Требовалось возобновить подготовку кадров в академии, причем как можно скорее.
Поиски решения
Понимание необходимости отказаться от условностей и обеспечить экстренный выпуск сотен генштабистов по сокращенной программе пришло к военному руководству империи не сразу. В докладе по штабу Верховного главнокомандующего от 16 апреля 1916 года отмечалось, что офицерами Генерального штаба замещены только 50% положенных должностей, еще 30% замещали причисленные к Генштабу и 20% составляли офицеры без подготовки, лишь выдержавшие экзамены для поступления в академию. Служба по Генштабу в ходе войны в сочетании с ускоренной теоретической подготовкой могли дать хороший результат. В докладе отмечалось, что для открытия академии не требовалось ослаблять действующую армию, поскольку в Петрограде оставались профессора В. В. Витковский, Б. М. Колюбакин, Н. П. Михневич, А. З. Мышлаевский, Г. Г. Христиани. Однако считалось, что академию непременно должен возглавить генерал – участник войны. Предлагалось открыть академические курсы военного времени, которые могли лишь дать право их выпускникам в будущем поступить в академию без экзаменов. Позднее, однако, от этих принципов пришлось отказаться.
Готовить кадры предполагалось либо в самой академии в Петрограде, либо в особых школах на театре военных действий, чтобы не отвлекать генштабистов-фронтовиков (этот вариант предлагал генерал Н. Н. Головин).
Весной 1916 года Ставка запустила механизм подготовки к открытию академии. Материалы доклада Ставки 18 апреля были доложены начальником штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютантом М. В. Алексеевым военному министру, генералу от инфантерии Д. С. Шуваеву, который его одобрил. Начальнику Генерального штаба генералу от инфантерии М. А. Беляеву было поручено представить соображения по проекту. Разработка положения по распоряжению ГУГШ была возложена на исполняющего должность начальника академии генерал-майора В. Н. Петерса (с осени 1916 года он стал Камневым, таким образом переведя прежнюю фамилию с латыни). Петерс-Камнев вступил в должность начальника академии 4 августа 1916 года на основании Высочайшего приказа от 20 июля, сменив генерала Христиани.
8 июля 1916 года Петерс представил первоначальный проект академических курсов военного времени, который, после одобрения военным министром, 12 июля был доложен генералу М. В. Алексееву.
Согласно учебному плану, три лекции читались с 9 до 12 часов, после часового перерыва, с 13 до 15, читались еще две лекции, а с 15 до 18 проводились практические занятия.
По одному из первоначальных проектов на курсы вызывались все слушатели младшего класса 1913/14 года обучения (таковых к июню 1916 года оставалось не более 79 человек), кроме того, в течение трех предвоенных лет младший класс прошли, а затем были отчислены из старшего 9 офицеров; также вызывались 30 (затем 50) офицеров из числа выдержавших предварительные письменные экзамены при военных округах в 1914 году (из 826 сдававших экзамены их выдержали 420 человек[2]). По 30 офицеров ожидались с фронтов Европейской России и 20 – от Кавказской армии. Всего принимали не более 110 офицеров. Каждый класс должен был длиться пять месяцев, затем в течение двух месяцев предполагалась практика. Открытие академических курсов военного времени готовилось в спешке и было намечено на 1 августа 1916 года. Для слушателей предполагалось устроить общежитие на 100 человек, желающим им воспользоваться требовалось взять походные кровати. Первый выпуск предполагался 1 января 1917 года; к 1 августа 1918 года намечалось выпустить 400 офицеров, которые после войны должны были сдать темы дополнительного курса.
Будущий слушатель академии штабс-капитан В. М. Цейтлин записал в дневнике 15 июля 1916 года: «Из числа выдержавших предварительный экзамен в академию требуют 50 человек от нашего фронта достойнейших, вот тут и разберись, кто же должен аттестацию и где будет выбор и отбор».
23 июля 1916 года в Петроград начали съезжаться слушатели, однако генерал Алексеев счел, что открытие курсов в августе ничего не даст штабной службе в сравнении с ноябрем и отнимет у фронта около 170 работников. 28 июля, за четыре дня до открытия, он распорядился перенести его на 1 ноября. Прибывшие в Петроград слушатели были вынуждены вернуться в свои части, причем многие в результате перестановок не попали в академию осенью и смогли поступить лишь на курсы 2‑й очереди в 1917 году.
К сентябрю 1916 года на 110 вакансий 1‑й очереди и столько же 2‑й очереди уже имелось 460 кандидатов, выдержавших перед войной экзамен в академию. Назначения выдавали фронтовые штабы. Академические истории некоторых офицеров, стремившихся на курсы и вынужденных преодолевать бюрократические препоны, удивительны. К примеру, штабс-капитан артиллерист И. А. Чернявский в 1910–1912 годах обучался в академии, однако по болезни был оставлен на второй год в старшем классе и вторично его прослушал в 1912/13 учебном году, затем был отчислен как не выдержавший экзамен по иностранной статистике, но с правом поступления в старший класс. Весной 1914 года Чернявский держал переводные экзамены в старший класс, причем ему были зачтены прежние баллы за полевые поездки. Попытку восстановиться прервала Первая мировая война. Чернявский участвовал в боевых действиях, был награжден несколькими орденами. Лишь в 1917 году ему довелось попасть в старший класс ускоренных курсов академии (не без сложностей, так как к тому времени он служил на преподавательской должности, а на курсы набирали офицеров с фронта), после чего Чернявский наконец был причислен к Генштабу и переведен в него. Академический путь растянулся у офицера на долгих семь лет.
30 сентября Алексеев вернулся к вопросу о программе курсов и сообщил военному министру о необходимости переработать проект. По его мнению, для младших должностей Генштаба «не требуется той широкой образовательной программы, которую наметил проект Военного министерства». При этом Алексеев был вполне согласен с идеей «скорее пополнить действующую армию офицерами, ознакомленными со службой Генерального штаба и подготовленными только к занятию младших должностей по Генеральному штабу».
К письму Алексеева прилагался проект, составленный 26 августа 1916 года бывшим начальником академии генерал-адъютантом Д. Г. Щербачевым, участвовавшим в пересоставлении учебных программ академии в 1910–1911 годах. Проект Щербачева поддержали ранее преподававшие в академии генералы Н. Н. Головин, А. К. Келчевский, А. А. Незнамов и В. А. Черемисов. Также прилагалась сводка дополнений и изменений, подготовленная штабами фронтов и Кавказской армии. Щербачев считал, что проект курсов получился неудачным в силу своей двойственности. С одной стороны, годичного курса было недостаточно для общего развития слушателей, с другой – он был избыточен для экстренной подготовки офицеров на младшие должности Генштаба. Тем более что их к тому времени часто занимали строевые офицеры без специальной подготовки. Для сравнения: во Франции аналогичные курсы по подготовке офицеров на младшие должности Генштаба длились всего четыре недели.
Проект курсов предусматривал обучение офицеров, прошедших младший класс академии либо выдержавших предварительные экзамены 1914 года или вступительный экзамен 1913 года, но не попавших в академию по конкурсу. Однако эти офицеры почти все уже служили в штабах, и их возвращение в армию после курсов не ликвидировало некомплект, а, наоборот, усугубляло его на время учебы. Лишь к 1 января 1918 года можно было рассчитывать на некоторое уменьшение некомплекта, поскольку тогда курсы должны были окон