— Звучит отлично, но не правдоподобно, — ухмыльнулся он.
Чтоб ему провалиться!
Дорога до дома прошла насыщенно. Мы обменялись десятком колкостей, дважды я пыталась сбежать, но была отловлена, что лишь сильнее убедило Сапфира в том, что он изначально был прав насчет ночной гостьи, после чего одинаково недовольные друг другом мы наконец оказались на нужной улице. Между прочим, в одном из лучших кварталов.
— Вон тот дом. — Я кивнула на большое темное строение с двумя башенками.
Спафир слегка удивленно приподнял бровь, но смиренно пошел за мной. Не скрою, какая-то часть меня торжествовала. Стесняться мне нечего, я не студентка, не служанка и не лгунья. Что же до дома… на нем не написано, что он не наш.
Не совсем наш.
Пока еще.
Впрочем, моего торжества хватило ровно до того момента, когда мы подошли достаточно близко. О да, на фасаде ни одного дома не написаны все семейные тайны! Но кое-что можно услышать, оказавшись поблизости, когда внутри ведутся разговоры на повышенных тонах.
— Грайан — наш сын! — кричала мама. — И если понадобится, мы и это наследство истратим, лишь бы его спасти! Или тебе напомнить, из-за кого он такой?
— Рисана, дорогая, его невозможно спасти. — Папа, как всегда, пытался быть голосом разума. — Лучше, пока есть возможность, дать шанс на нормальную жизнь Генриетте. Ты, наверное, забыла, но она тоже наша дочь.
— И что? — Ее голос стал громче, пронзительнее.
Стыд неприятно ужалил щеки, переполз вниз, на шею.
Я поморщилась.
— Мой брат болеет, — сухо пояснила Сапфиру. — Родители нервничают. И мы не принимаем гостей.
Голоса тем временем не затихали:
— Этта может учиться…
— Она должна помогать мне ухаживать за братом!
— Так не честно, — устало возразил папа. — Девочка не должна запирать себя в четырех стенах только лишь потому, что Грайан… такой.
— Я помню, ты хотел, чтобы хоть один ребенок был нормальным! — Мама сорвалась на шипение. — Поздравляю, ей твоя наследственность не передалась. Но и все лучшее от меня тоже! Так пусть от бестолковой девчонки хоть какая-нибудь польза будет! Я не могу возиться еще и с ней.
Если бы случилось чудо и мне кто-то позволил распоряжаться наследством, первым, на что бы я потратилась, стали бы чары, защищающие происходящее внутри от посторонних ушей. Не то чтобы у нашей семьи есть настоящие тайны. Но родители давно уже разговаривают друг с другом преимущественно криком. И не всегда плотно закрывают окна, как я только что убедилась.
Собрав все самообладание, какое смогла в себе отыскать, я повернулась к Сапфиру:
— Ты видишь, что я правда здесь живу. А теперь уходи.
Думаю, он бы подчинился…
Но открылась дверь.
Папа ушел на службу. По дороге едва кивнул мне. На лишнего человека в пределах видимости вообще никакого внимания не обратил.
Зато обратила мама:
— Что вам здесь надо?
Сапфир, похоже, только что пожалел, что вообще сюда притащился.
— Мама…
— Профессор Арман Сапфир, — не дал мне сгладить ситуацию маг. Я мученически закатила глаза. — Я привел домой вашу дочь. Видите ли, произошла немного нелепая ситуация. Мой… э-э… моя магия случайно втащила Этту ко мне в спальню.
Дослушивать она не стала.
Щеку обжег удар.
— В комнату. Немедленно!
Я прошмыгнула в дом.
Не потому что такая покорная мышка, просто хотелось убраться подальше от отвратительной сцены. Еще и Сапфир это видел! Последнее почему-то уязвило больше всего.
— Чтобы я больше не видела вас возле нее!
Дверь с грохотом захлопнулась, оставив ошарашенного мага по ту сторону.
Надеюсь, мы с ним больше никогда не встретимся.
Голос догнал меня на середине лестницы.
Слишком быстро.
— Ты переспала с ним?
Только этого еще не хватало!
Я остановилась.
— Нет же!
— Точно? — Темные глаза в обрамлении рыжеватых ресниц сверкали настороженно.
Внимание, о котором я, признаюсь, иногда мечтала, свалилось на голову внезапно и не принесло никакой радости.
Щека еще горела, как и обида в душе. Я не забыла. Но продолжения скандала не хотелось, поэтому говорила совершенно спокойно:
— Мама, прекрати. Я не глупая и прекрасно знаю, что истинные адамасы не связываются всерьез с простыми девушками вроде меня. А не всерьез меня не интересует.
Опять чистейшая правда, между прочим.
Какая я сегодня честная!
Собиралась преодолеть несколько оставшихся ступеней, но услышала что-то совсем уж неожиданное:
— Еще как связываются, если любовь разум застит. — Мама издала смешок, чего с ней давным-давно не случалось. — А ты хорошенькая. Не хуже, чем я была когда-то. Так что, Генриетта, не важно, что там у вас было или не было, не встречайся больше с ним. Никогда. Иначе рискуешь оказаться как я — нищей приживалкой без будущего, еще и с ворохом проблем. А от мужчин в жизни, уж поверь, помощи никакой, как бы сильно они не любили.
Мысли окончательно запутались.
Я быстро кивнула.
— Не буду. Честно.
И убежала наверх. На второй этаж, а потом еще выше — туда, где в маленькой комнатке под крышей жила, а вернее, доживала оставшиеся ей дни, бабушка Фийя.
Дом принадлежал ей, как и все его содержимое. И вообще-то, бабушкой она мне не была. Она приходилась двоюродной тетей отцу. Вернее, когда-то была женой его двоюродного дяди. То еще родство. Но так уж вышло, что именно нам, зная наше плачевное положение, она предложила переехать сюда и ухаживать за ней, а потом получить кое-какое наследство. Дом и деньги. Папа говорил, там не особенно много. А мама частенько спрашивала, ну когда уже…
К счастью, Фийя оставалась довольно бодрой. Когда мы приехали и меня негласно приставили к ней, я боялась, что возиться придется с ворчливой старухой, но обошлось. Пару дней мы присматривались друг к другу, но потом постепенно сблизились. Она считала отца бесхребетным, мама ей не нравилась, а о Грайане она говорила, неизменно морщась, но мне приказала звать ее бабушкой, шутила и даже отдала пару платьев времен своей молодости, чтобы я могла перешить их для себя.
Они мне казались настоящими сокровищами, мама бы ни за что не разорилась на такую дорогую ткань!
…Последние ступеньки.
— Бабушка? Ты уже встала? — Я приоткрыла дверь и осторожно заглянула в комнату.
— Что там у них происходит? — Она сидела в кресле, уже одетая в элегантное темно-зеленое платье.
Каждый день она укладывала волосы и одевалась так, будто ждала гостей, но к ней ни разу на моей памяти никто не пришел. И сама она вниз не спускалась.
— Родители опять поссорились. А я…
Я сама не поняла, как моя голова оказалась у нее на плече. По щекам текли слезы, слова лились бурным потоком. Я выложила все: и про злокозненный плющ, и про нахального Сапфира, и про пощечину упомянуть не забыла. Все-таки очень важно, чтобы был рядом близкий человек, с которым можно поделиться сокровенным, даже если помочь он ничем не может.
— Ну и как он тебе? — хитро прищурилась бабушка.
— Кто?
— Не притворяйся. Сапфир этот! Когда еще бы представился случай оценить экземпляр во всей красе.
Опять лицу стало жарко. Да что ж такое!
— И ничего я не…
— Так я и поверила!
Красивый.
Только наглый. Думает, весь мир вращается вокруг него.
Но высказать свое суждение вслух я не успела. Раздался стук в дверь, а потом, не дожидаясь ответа, в комнату вошла мама. Ей пришлось пригнуться, чтобы пройти в низкую дверь и не удариться макушкой.
— Госпожа. — Она кивнула бабушке и тут же забыла о ней. — Этта, ты принесла лекарство?
— В сумке.
Прогулки по городу в несусветную рань, несомненно, не входили в чисто моих излюбленных развлечений. Но с лекарством, которое невозможно было достать здесь и которое мама заказывала для брата из Эшоля, где до переезда мы прожили несколько лет, произошла накладка. Пришел разбитый флакон. Мама была в истерике. Тогда поздно вечером бабушка написала знакомому магу, и он согласился помочь. Мы не верили. Точнее, мама всю ночь металась из угла в угол, папа с братом спали, будто происходящее их вообще не касалось, а мы с бабушкой пыталась скрыться от бури в комнатке под крышей. Не удалось. Не было еще и пяти, когда туда влетела мама. Ответ от мага пришел. Лекарство было готово, можно забирать. И идти за ним, конечно, выпало мне. К счастью, недалеко, и недрагоценный город по праву считался тихим и безопасным. Там, где мы жили до этого, смею надеяться, никто бы не отправил меня на улицу до рассвета. Это время принадлежало ночным бабочкам и всяким темным личностям.
Порывшись в сумке, мама вытащила оттуда нужное.
Выдохнула.
Впрочем, уже через мгновение ее лицо вновь отражало привычную смесь недовольства и беспокойства.
— А это еще как понимать?! — Она метнулась к окну.
Еще не видя толком ничего, я уже подспудно чувствовала, что что-то там неуловимо изменилось. И поэтому направилась за ней.
Маленькое окошко шло под наклоном, зато отсюда получалось рассмотреть всю стену. Которую… Недосягаемые россыпи! Прямо на наших глазах увивал плющ. Роскошный, пышный, точно как у Сапфира… и в то же время немного другой. Но главное — он стремительно разрастался, полз по стенам, оплел одну из башенок, любопытно постучался веточкой в окно, к которому прильнули мы.
Увы, оно здесь не открывалось.
Мама с досадой стукнула ладонью по стеклу.
— Ненавижу магию, — прошептала чуть слышно. — Дрянь. Вырву с корнем.
Плющ закончил расти и… залился багрянцем. Только сапфировые прожилки на листах остались.
— Если руки дороги, ты его не тронешь, — ледяным тоном распорядилась бабушка. — А теперь иди. Ты должна дать лекарство сыну.
Мама ругнулась демоном и убежала к Грайану.
Я погладила стекло в том месте, где к нему льнул широкий лист. Он пошевелился, будто тоже погладил меня в ответ.
— Невероятно…
Как он сюда попал? Когда мы пришли, по руке Спафира ползала живая веточка, но… Я не думала, что плющ останется здесь. Зачем? Маг ему приказал? Или потому что я хотела? И что все это значит?