— Нет, — произношу тихо, но твердо. И слежу за реакцией Антона. Ожидаю любой, но только не ту, которую замечаю. Малыш вздыхает с облегчением. А вот тут у меня появляются вопросы.
— Антош, мы же всегда честны друг с другом. Ведь так? И знаем, что любая недоговоренность может вызвать массу проблем, — начинаю со вступления.
— Мам, не надо этих твоих штучек. Спроси прямо.
Я улыбаюсь отповеди. Теперь уже Антон перенимает мои привычки.
— Тебе не нравится Лаврентий Сергеевич?
— Лишь бы он нравился тебе, — дипломатично уходит от ответа сын.
Мысленно стону. Значит, не нравится. Но не хочет об этом говорить, чтобы не обидеть.
А вот это уже проблема, похлеще, чем невыученные уроки или обожженный палец.
Но думать над ней некогда. Мне пора на работу, а Антону в школу.
Глава 3
Академия Меча и Магии
— Говори, где я оказалась? — принялась наступать на зелененького.
— Эй-эй, поосторожнее, мадемуазель, — чертенок изобразил возмущенный вид. Если еще чуть на него надавить, тот обязательно сбежит.
А проводник в незнакомом месте, это как тюбик с защитным кремом на солнцепеке. Вещь крайне необходимая и жизненно важная.
— Слушай, зелененький, не с того мы начали. Давай, знакомиться. Меня Клариссой зовут, — протянула руку для рукопожатия.
Тот убрал за спину свиток, будто я собралась его у него отбирать.
— Я не зелененький! — возмутился и даже грудь выпятил.
— А какой? — обвела глазами хвостатенького с ног до головы. — Изумрудный? Аквамариновый? Цвета молодой зелени? А, может быть, ярко-салатовый? — стало интересно что ответит.
— Это временная маскировка. Чтобы слиться с обстановкой, — заявил он.
Я еще больше удивилась. Ни травы, ни тем более крупной растительности в окружении не наблюдалось.
Были стены, пол, потолок, колонны, предметы мебели и интерьера. Еще кусачие двери, тихо перешептывающиеся между собой злобные головки. Именно по их вине я не особо рвалась к выходу. Внутреннее чутье подсказывало, что только сумасшедший осмелится пройти мимо острозубых тварюшек. Вначале надо выяснить как с ними договориться, а уж потом прорываться назад, в мой мир.
Как-то почти сразу я приняла факт нахождения не в своей реальности.
У нас, конечно, чертями пугают, но их видели лишь единицы, которых помимо хвостато-рогатых посещаются еще пушисто-зубатые. А конкретно Белочки.
А так как я вовсе не употребляю алкоголь, то приход Белочки мне не грозил. А раз так, то пенять на вмиг разыгравшееся воображение не стоило.
Оставалось одно. Вокруг меня тоже реальность. Но другая. Не похожая на нашу.
Про существование параллельных миров разве что ленивый не наслышан. СМИ обильно загадили умы сверхестественным и неопознанным.
— Допустим, — приняла версию зелененького. — Скажи, как мне выбраться отсюда. Туда, — я мотнула головой в сторону выхода.
— Открыть дверь и выйти, — беззаботно ответил чертенок.
— А они меня не покусают? — шевелящиеся маколовки не внушали доверия. Уж очень плотоядно смотрели на меня. А иные замерли, как соседский кот перед прыжком.
— Хуже. Сожрут, — махнул рукой зелененький.
— Почему?
Всегда лучше сразу узнавать причину. Чтобы потом не гадать и не придумывать всякие нелепости.
— Потому как эта дверь работает только на вход.
Ответ мне не понравился.
— А какая на выход?
— В твой мир? — уточнил чертенок.
— Да.
— А этого никто не знает, — легкомысленно произнес зелененький. После таких известий он уже не казался столь милым.
Вообще, люди, в том числе черти, приносящие нам дурные вести, враз утрачивают приятность.
— Почему? — напряженно спросила я, чувствуя как по спине ползет холодок.
У меня с той стороны Антошка. Мне нельзя здесь оставаться.
Но и паниковать не стоит. Паника худший советчик, который можно вообразить.
— А я откуда знаю? Чего ты ко мне прицепилась? Пристала, как банный лист, — чертенок начал пятиться. Того и гляди даст стрекача. И я потеряю единственного на этот момент информатора. Другого еще найти надо. А этот рядышком, бери и тряси сведения.
— А, ну-ка, стоять, — ухватила чертенка за руку. Настолько крепко, словно он пойманный тать. Хотя, судя по недовольству сатира, зеленый у того что-то спер. А я этому помогла, отмазав чертяку.
— Ты делаешь мне больно, — заверещал он.
— Цыц, я сказала, — чуть повысила голос. Зелененький сразу притих. — Еще раз спрашиваю, как мне отсюда выбраться?
— Не зна-а-ю, — протянул он.
— А кто зна-а-ает? — с нажимом повторила.
— У ректора спрашивай, — как-то слишком быстро ответил он.
Это мне совсем не понравилось. Как чуть хитроватая ухмылка на долю секунды проскочившая по лицу. Но которую я успела заметить.
Как говорила одна знакомая — с возрастом люди видят хуже, но больше. И попадание в молодое тело не лишило этого опыта. Это в юности мы плохо «читаем» чужую мимику, обманываясь сладкими речами, а с годами недостаток проходит. Лапша на ушах не зависает, зрение становится острее.
— А где ректор? Веди меня к нему, — приказала, так и не выпустив руки чертяки.
Зеленая мордашка заметно погрустнела.
— Не могу.
— Почему? — задав в очередной раз столь важный для меня вопрос, я напомнила себе Антошку в период активного познавания мира. Тогда он не давал мне покоя своими «почему?».
«Почему небо голубое?», «почему вода мокрая?», «почему у людей руки, а птиц крылья?», «почему исчезли динозавры?»- я не успевала отвечать на вопросы.
А теперь вот сама превратилась в почемучку.
— Он уехал на свадьбу короля, — радостно сообщил мне чертик.
— А когда вернется? — спросила, ожидая услышать все что угодно, но только не…
— Через месяц, — будь я уверена в чистоте пола, то непременно бы села, но с детства вбитые нормы морали накрепко въелись под кожу.
— Это поздно.
— Ничем помочь не могу. Мне очень жаль, — поджал губы зеленый. В глазах чертяки при этом не было ни грамма сострадания.
Глава 4
Все же решила проверить слова чертяки по поводу невозможности выхода, ставшего входом для меня.
— А-а-а-а, что ты делаешь? — вопил зелененький, когда я волокла его к двери.
Стоило оказаться в паре шагов от нее как с дверного косяка тут же ощерились острозубые головки маколова.
— Ш-ш-ш-ш, — шумовая волна от удивительных то ли растений, то ли животных пронеслась по помещению.
— Сумасшедшая, — во всю глотку орал черт, вырываясь у меня из рук.
Только при всем желании у него ничего бы не получилось. Мой опыт по обращению с капризничающем младенцем в одной руке, чемоданчиком с документами в другой, и пакетом с продуктами в… зубах, позволял справиться на все сто процентов. И без повреждения со стороны всех несомых объектов.
Зеленого я выставила в качестве щита. Благоразумно посчитав, что я еще нужна Антошке живой, а вот чертяку он не знает. А потому не сильно расстроится, если с ним что-нибудь случится.
Потом, правда, пожалела о своем решении.
Но было слишком поздно.
Пара головок впились в штанину зеленого с клацаньем закрывающегося амбарного замка. Еле успела одернуть руки, вместе с чертом.
Тот взвыл от страха бешеной белугой.
— Убивают! Спасите! Помогите!
— Ты чего орешь? Оглушил, — зашипела уже я, пытаясь спасти свои барабанные перепонки от внепланового повреждения звуковой волной.
Но от двери отошла подальше. Проверять радиус поражения растительным цербером не желала.
Чертенок в моих руках трясся от неподдельного страха. Это и стало доказательством его же слов, проверенных эмпирическим путем.
— Я-я-я…т-т-тебе отомщу. Я-я-я-а т-т-тебе все п-п-п-рипомню, — приговаривал зеленый, когда я гладила его по голове, пытаясь успокоить. У черта зуб на зуб не попадал.
— Да ладно тебе. Хватит уже. Ничего же страшного не случилось. Подумаешь, штаны прокусили. Даже царапины нет.
К тому времени я внимательно осмотрела худое тело чертенка на наличие повреждений. И убедилась в его целостности.
— Штаны прокусили?! Да ты знаешь, что от яда маколова умирают через три минуты в страшных конвульсиях? — всхлипывая, возмущался чертяка.
Представила эту картину. Ужаснулась.
— Я думала, что ты шутишь, — принялась оправдываться.
— В качестве компенсации можно я за грудь подержусь? — как бы между прочим спросил зеленый.
Не будь он столь вежлив и в меру предусмотрителен, а я все время начеку, вначале бы сказала «да», а потом влепила затрещину одному чрезвычайно наглому черту.
Но я тренировалась на кошечках по имени Антошечка, который научил меня слушать и слышать что говорят милым убаюкивающим тоном.
В нашей маленькой семье между мной и сыном установлено правило, что за свои слова надо отвечать, какими бы они ни были. И если я на что-то давала согласие, то потом не могла забрать. И это касалось всего. Глядя на меня и Антон учился выполнять свои обещания.
Однако как и все дети любил проверять границы дозволенного. Особенно, подойти в момент максимальной занятости и попросить что-нибудь, надеясь, что я соглашусь, лишь бы отстал.
После пары проколов с просмотром видео на планшете на ночь, или неограниченного поедания чипсов, я научилась держать ушки открытыми.
Но не только я оказалась поймана на слове, но и Антон. Таким образом он стал делать зарядку по утрам и есть на завтрак овсяную кашу, которую не любил.
Зелененькому до прокачанности скилла Антона далеко, а уж меня тем более.
— Только попробуй, испепелю, как ту несчастную вазу, — с милой улыбкой ответила на желание потискать мои прелести.
Чертенок дернулся.
— Тихо, малыш. Спокойно, — по привычке начала успокаивать зеленененького.
— Я тебе не малыш, мне уже пятьдесят…
— Весен, — добавила. — Помню-помню. Если не хочешь быть малышом, то давай я назову тебя Добби.
После этого я узнала, что чертяка тоже умеет рычать.
— Меня Илом зовут. Несносный Ил. Теперь ты довольна, страшная женщина с лицом молодой ослицы.