– Я повторю вопрос, заданный однажды: вы уверены, Гарье, что это ваша невеста?
Стоя спиной к Витору, я почувствовала, как на него накатывает злость, и… не поняла одного: зачем магистру нужен этот разговор?
– Вы сомневаетесь? – не выказав истинных эмоций, спросил Витор, и горячая ладонь, скользнув на талию, болезненно ее сжала.
Магистр жест без внимания не оставил, и взгляд его наверняка при желании мог испепелить нас. У меня мелькнула мысль, что я здесь вообще лишняя и в эту затяжную неравную войну мне лезть не стоит. Многого я все-таки не знаю… того, что знать должна.
– С некоторых пор, – ответил магистр Айнех, не взглянув в мою сторону, словно меня здесь нет.
Мое знакомство с Айнехом поселило в душе страх. Я боялась магистра. Человека, от которого не знаешь, чего ожидать, стоит бояться. Главным образом, для пробуждения интуиции и того самого пресловутого чувства самосохранения. Затем линия поведения магистра сменила направление и я совершенно перестала его понимать. Предсказать его действия, слова, последствия… просто невозможно! Я считала магистра опасным для меня не меньше Грома. И каково же было мое удивление, когда он предстал передо мной «спящей» в другом обличье! Кратковременное явление, как оказалось. Я была рада. Рада, что он не попытался перенести тот разговор из лазарета к себе в кабинет. Теперь магистр всячески доказывает свою осведомленность касаемо меня, но не говорит прямо. Насколько я успела узнать, магистр прямолинеен как никто другой. А раз он до сих пор не сказал мне в лицо правду, значит, ему самому это выгодно. Поэтому…
– Магистр Айнех, я потеряла память, – выпалила я.
Рука Витора сжала сильнее. Не отразив на лице боль, я скинула его руку и сжала в ответ. Не с такой силой, но весьма ощутимо.
– Частично, – добавила, пока черные глаза, не мигая, вглядывались в мои.
Однажды мне довелось кратковременно потерять память после автокатастрофы, но она вернулась сама через несколько дней. Надеюсь, Айнех воспримет мое заявление как правду, а если нет…
– Причина, по которой вы утаили важную информацию от декана вашего факультета? – таким тоном он всегда говорил то, после чего, несомненно, следовало наказание, и мой ответ на суровость магистра не повлияет.
– Я боялась, – сказала я чистейшую правду.
– Чего? – незамедлительно уточнил магистр.
– Вас.
На мгновение мне показалось, что в глазах магистра мелькнуло огорчение, но лишь на мгновение. В следующую секунду взгляд снова стал колючим и холодным, а тон непререкаемым.
– Будем устранять пробелы, Савелье. Я лично займусь вашей памятью: – Внутри все перевернулось, но виду не показала. – За невестой надо лучше смотреть, – наставительно посоветовал Айнех Витору и резко, но не менее грациозно, развернулся и зашагал прочь.
Когда магистр полностью скрылся из поля зрения, я позволила себе минуту уныния. Имею право!
– Айнех. Память. Мне конец…
Пессимизм вследствие эмоционального истощения… Чувствую себя разбитой, а это непозволительно. До турнира меньше месяца, железные нервы пригодятся… И Гром вдобавок… и кража… и…
– Бездна… – вырвался удрученный стон, и я, развернувшись, уткнулась лбом в плечо «жениха». – Я точно никак не смогу вернуться в свой мир?
Витора мой неожиданный выпад удивил, а меня… а мне все равно. Я только что бегала с вцепившимися в меня руками умертвия, к тому же нарвалась на индивидуальные занятия с магистром Айнехом. Мне уже ничего не страшно.
– Точно, – Виктор безжалостно порушил крохотные надежды. – Система переходов зациклена внутри. Войдешь, выйти не сможешь, – он ладонью провел по пояснице, действуя на меня скорее отрезвляюще.
Русские ведь не сдаются. Вот и я сдаваться раньше времени не буду.
Вообще я сплошной позитив. Подумаешь, покусают меня умертвия, и ладно, что могут чего-нибудь откусить. Главное – жива, а без руки или без ноги, так кому какое дело?
– У тебя сегодня день рождения, – произнес Витор, продолжая поглаживать спину.
– Не у меня, – возразила я в ответ, отстраняясь от непривычно доброго «жениха».
Он весь какой-то… не такой.
– Праздновать и принимать подарки будешь ты, – он усмехнулся с подозрительно хитрым выражением в глазах, что Витору несвойственно.
– Ты сейчас тонко намекаешь на… что?
Витор выудил из пространственного кармана скрученный свиток со сломанной печатью и протянул мне. Его умение читать чужие письма я давно оценила. Совесть его за это ничуть не мучает.
Доченька, дорогая, мы с папой приготовили для тебя подарок. Вечером ждем на скромный ужин.
Слова «скромный ужин» напомнили о скромнейшем вечере с сотней человек, а на день рождения они половину королевства пригласят? Нет, я отказываюсь в этом участвовать. Я не любитель массовых мероприятий, особенно когда центром внимания являюсь я.
– Я могу отправить тебя вместо себя? – поинтересовалась я, в глубине души надеясь на положительный ответ.
– Со мной можешь, – заявил Витор, – другого варианта нет.
Возгласа «ура, веселье!» не последовало. Один выходной. Я хотела провести его в тишине и покое… а покой мне даже не снится.
Глава 2Угнетающее бездействие
В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие и ожидание.
Мы в полной тишине шли по коридору. Я в голове прокручивала возможные предлоги для сбегания с праздника, потому что либо я с горя напьюсь, либо уйду раньше, но трезвая. И я все больше склонялась ко второму варианту. Первый – это крайний случай, если никакие предлоги не сработают.
Дин с Маленой отказались от посещения торжественного мероприятия, организованного моими родителями, и я их нежелание разделила полностью. Но у меня, в отличие от них, возможности отказаться не было. Друзья пообещали по возвращении устроить мне сюрприз и компенсировать потраченные на празднике нервы. В этом мире я все больше пессимист, поэтому новость о сюрпризе тоже никакой радости не доставила. В последнее время сюрпризы я недолюбливаю.
В кабинет ректора входили так же в полной тишине, нарушили кою ради скупого: «Здравствуйте, лорд Ханеш» – и быстренько порталом перешли в гостиную дома родителей. Они о чем-то разговаривали в момент нашего появления, и разговор, судя по их хмурым лицам, был неприятный. Завидев нас, родители замолчали и натянули на лица улыбки.
– Рэне, – мама тут же заключила меня в объятия, – как ты? Все в порядке? – беспокойство сквозило в голосе.
Я заверила ее, что со мной все хорошо и лучше не бывает, хотя бывало и лучше. Папа подключился с расспросами и услышал то же, что и мама, – все прекрасно и великолепно.
Витор отвесил комплименты, как и в прошлый раз превратился в мальчика с добродушным лицом и в который раз вызвал неодобрительный прищур отца.
Я перестала обращать внимание на «жениха». Зачем? Пусть строит из себя прекрасного принца, все равно им никогда не станет. Разве что ужасным и вселяющим страх, и вообще… ужас, летящий на крыльях ночи. Черный плащ! Между прочим, очень ему подходит. И плащ у него черный. И сам он – туча грозовая светлее.
– Рэне, – папа отвел меня в сторонку, пока мама с Витором что-то обсуждали, – скажи мне, как себя в последнее время ведет магистр Айнех?
Подозрительно. И подозревает он меня.
– Как и всегда, всех строит и пугает, а к чему вопрос? – удивление вышло искренним.
Папа Айнеха ни в чем не подозревал, по крайней мере, мне о его подозрениях известно не было. Дин – да, готов был свалить все грехи на магистра, а вот отец…
Он улыбнулся добро и светло и ответил:
– Просто интересуюсь. Гости нас уже заждались, – добавил он громче, обращая взор на Витора и маму.
Она спохватилась и, скомандовав:
– Быстро переодеваться и в зал! – вытолкала меня в коридор.
Явно не простой интерес у отца к магистру… Неужели Айнех и впрямь причастен? Только к чему: к краже или к дневнику? Надо обязательно выпытать у Джена, он должен знать. У них с отцом тесные дружеские отношения, проверенные не одним десятком лет.
– Твое платье уже готово, – защебетала мама, поднимаясь по лестнице со мной, – переоденешься, Веронта тебе прическу сделает. В свой день рождения ты должна блистать как никогда, – она лучезарно улыбнулась.
Мы прошли по коридору до двери в мою комнату, мама зашла следом. За металлическую витиеватую окантовку, за которую цеплялся балдахин, зацепили вешалку с платьем. Юбка до колен, расклешенная, верх обтягивает грудь, никаких вырезов и разрезов… Миленький наряд цвета чайной розы. Бордовые туфли выбивались из спокойной гаммы, но в целом получилось довольно гармонично.
– Рэне, расскажи маме, как у вас с Витором обстоят дела? – ни к чему не обязывающим тоном завела мама разговор. – Когда ждать свадьбу?
Я как раз стала рассматривать себя в зеркале и застыла с отразившимся на лице испугом.
– Свадьба – хлопотная затея, Рэне, – тем временем продолжала мама, – мы должны успеть подготовить ее на высшем уровне.
Рот открывался и закрывался, звуки терялись на стадии зарождения.
– Мы не думали об этом, – смогла вымолвить я.
– Плохо! – воскликнула мама. – Уже давно пора об этом подумать. Тебе исполнилось двадцать четыре, – она встала за моей спиной, положив руки на плечи, – ты не будешь вечно молодой. Сто лет, сто пятьдесят, и начнешь стареть. Девочка моя, пора заводить семью.
То есть я с Витором должна завести семью? Нет, не согласна. Я ношу его кольцо, пока есть вероятность отправиться к богам и высказать им все, что накипело. Когда необходимость в кольце отпадет, оно вернется к законному владельцу. Но маму такой ответ не обрадует.
– Нам кажется, сейчас не лучшее время для свадьбы, – уклончиво и максимально мягко ответила я.
– Вам или тебе? – она изогнула изящную бровь. – Погони, интриги, расследования, – не женское дело. Витор со мной солидарен, я интересовалась. Оставь мужчинам хоть что-то.