Даниэль Клугер
Аксиомы, леммы, теоремы
Стихотворения, баллады, переводы
Аксиомы
Оружие
Подражание Абу-ль-Алла аль-Маарри
Славный воин, купите кольчугу мою!
Вам она пригодится в жестоком бою.
Эти кольца изящней, чем буквы строки,
И светлее сияния лунной реки.
Видишь воинов статных сверкающий ряд?
Но с кольчугой моей ни один не сравнится наряд.
Тугой, как месяц, звонкий лук —
Ты угадал желанье рук.
Как мысль моя, точна, светла —
Лети, прекрасная стрела!
Я ввысь направлю твой полет —
В чудесный свет, небесный свод.
И в небесах, окончив путь,
Тебя найду когда-нибудь...
Сколь кубок прекрасен! Но воин на миг
В разгаре веселья главою поник.
Известно ли ветру, известно ль судьбе,
Придется ль губам прикоснуться к тебе,
Иль в землях далеких, под траурный дым,
Мой кубок наполнят напитком иным?
Мельканье дней полетом метких стрел
Разит и труса, и того, кто смел.
Кольчуга воина в сраженье берегла —
И вместе с ним теперь она легла.
Из кубка пить бессмертия вино
В конце концов, не каждому дано.
В земле далекой витязь погребен.
И брани гул не нарушает сон.
1979
Подмены, перемены
Причудлива реторта
Неведомых времен,
Неведомого сорта
Величие имен.
Полет стеклянной птицы,
Пустое колдовство,
Исписаны страницы,
Не найдено родство.
Подмены, перемены,
Дорога и судьба,
Сходящиеся стены
И чья-то ворожба.
* * *
Память — не кровь густая —
В жилах моих течет.
Память, века листая,
Свой предъявляет счет.
Словно пергамент ломкий,
Выцветший снится сон:
Чьей-то судьбы обломки,
Чей-то негромкий стон...
* * *
Снова музыка дальних стран,
Снова скрипки, рожки, гобои.
Значит, скоро придет туман
С мятным привкусом паранойи.
А потом захлебнется тьма,
В небе заголосит прожектор,
И небрежно смахнет дома
Обезумевший архитектор.
То ли желчью горит окно,
То ли тусклым огнем сомнений.
Недосмотренное кино
Перепутанных сновидений.
Заблудившаяся строка,
Задохнувшаяся любовью...
Это просто твоя рука
Тихо бродит по изголовью.
1793. Стансы
Вот — девочка. Она кого-то ждет,
И в темноте ее мерцают плечи.
И кто же перепутал эти встречи,
Движенье обратил в круговорот?
А вот и мальчик — он почти герой.
Его рука ласкает спинку стула.
Но ты не видишь, ты уже уснула,
И чей-то сон любуется тобой.
То — призраки тюрьмы Консьержери
Осенние разыгрывают драмы,
Скользят неслышно господа и дамы
До тусклой и непрошеной зари.
Над водами испуганной реки
Ползет телега грозного Сансона,
Сверкает треугольная корона,
Краснеют не от крови парики.
Россия. Заметки на полях снов
Евгению Витковскому
Дряхлеющий Вольтер,
Едва глядящий на
Галерку и партер,
Неверная жена,
Кресты, колокола,
Согласие и спор,
Горящая смола,
Отточенный топор,
В глазах рябит от риз,
От изумленья, от Бессонницы...
Маркиз, Россия, эшафот...
Шлагбаумы, столбы,
Обледенелый тракт,
Вельможи и рабы
Качаются не в такт,
Притихшие дома,
Фельдъегерь у крыльца,
Вот-вот сведут с ума,
И не узнать лица,
Знакомые черты
Растаяли... Позор...
Оскаленные рты...
«Пощады, монсеньор!..»
У Лувра — фонари,
Смешение времен,
Безумства на пари,
Нева, Наполеон,
Минута, день и год,
Движение, покой,
Падение, полет,
То зрячий, то слепой,
У гильотины — снег,
У равелина, на
Дворцовой — вечный бег
По замкнутой, стена...
В стене горит окно
До розовой зари.
Зеленое сукно.
Рулетка. Дю-Барри.
Предательство — цена
тринадцатого, но
виновность и вина,
представьте, не одно
и то же, и тюрьма,
в Берлине ли, Москве
постыла... Кутерьма
уляжется... В песке
движение... Луна,
минуты сплетены,
виновность и вина,
мальчишка у стены...
* * *
Я к Вам приду, Вы мне расскажете
О том, что было без меня.
Искусно две-три фразы свяжете,
Мое спокойствие храня.
И, разумеется, не спросите,
Где пропадал я столько лет.
Покров молчания набросите
На мой нечаянный секрет.
О, это робкое гадание,
Что было — или быть могло,
Чтоб донесенное предание
На душу камнем не легло.
Рукопожатием обяжете,
Улыбкой легкою маня...
Я к Вам приду, Вы мне расскажете
О том, что было без меня.
Мелодия
Александру Вишневому
А вечер будет искренне
Нашептывать порой,
Что лишь в негромкой истине
Скрывается покой.
Покой — пролог бесплодия,
Причина для тоски...
Но вновь звучит мелодия,
И вновь горят виски...
Еще придется спешиться,
Чтоб не пролить вино.
Что ж остается? Тешиться,
Что нет ее давно...
* * *
Рассказывают, что один из царей однажды пожелал узнать численность своего народа.
Геродот. История
...Тогда отправил царь во все концы
Гонцов, чтобы и старцы, и юнцы,
Чтоб каждый из народа в тот же час,
Едва заслышав царский сей наказ,
Отдал им наконечник от стрелы —
Трехгранный, что острей стальной иглы.
И было так, как было. И металл
Наш славный царь, в конце концов, собрал
Со всей страны, с кибиток и шатров,
С кочевий легких, с дворовых дымов.
Трехгранник каждый — бронзы острие
Имел, конечно, прозвище свое.
Из наконечников сложился пред дворцом
Огромный холм. Он говорил о том,
Что многочислен был народ царя —
И был послушен. И когда заря
Деревья осветила, и дома,
И купола дворцов, и закрома,
Царь повелел представить мастеров —
Чеканщиков, а также гончаров,
Рабов искусных в ремесле литья.
И так сказал им: «Слушайте, что я
Велю создать. Послушен и велик
Народа моего прекрасный лик.
Теперь он должен, под рукой моей,
Прославиться в водовороте дней!»
Он мастерам сработать приказал,
Стрел бронзовых используя металл,
Чтоб всем богам служение вершить,
Чтоб жертвы им, бессмертным, приносить —
Создать огромный бронзовый сосуд.
В таких, поменьше, женщины несут
И молоко, и масло, и вино.
Такое повеление дано.
...Прошли тысячелетия, и вот,
Давным-давно никто здесь не живет.
В степи безлюдной найден был курган.
Ученые пришли из дальних стран,
Лопаты врезались в нетронутую тьму
Эпохи древней, памятной уму
Немногих знатоков. И что же там
Увидели потомки? Древний храм?
А может быть, разрушенный дворец?
Разбитый трон, разломанный ларец,
Скелет в истлевшем шерстяном плаще,
Корона медная, а ниже, на хряще,
Под челюстью — ошейник золотой.
Спи, безымянный царь, и бог с тобой...
А рядом покореженный сосуд —
Рабов таких же безымянных труд.
1983, 2022
Колдунья
Ты плывешь по звездной ночи.