Когда бы ты был мужчиной!»
Был суд над ними и прост, и скор.
Красотка твердила горько,
Что смерть — пустяк, но петля — позор,
На совести Джека только:
«Проигран был нами последний бой,
И трусость тому причиной.
В петле не плясали бы мы с тобой,
Когда б я была мужчиной!»
Коснулось солнце тюремных стен,
Пришел капеллан-калека.
Повесили в полдень красотку Энн
И рядом — беднягу Джека.
...Последний вздох, предсмертный восторг,
И близкого моря запах...
Безумный Джек глядит на восток,
Кровавая Энн — на запад.
Энн (Анна) Бонни — пиратка, подруга пиратского капитана Джека Рокхэма. После вынесения смертного приговора ей и ее мужу она презрительно бросила Рокхэму: «Если бы ты вел себя как мужчина, то не висел бы в петле, как собака!»
Картуш
Забаву королевскую
Увидеть в свой черед
С утра на площадь Гревскую
Торопится народ.
Закрыли лавки хлебные,
А винные снесли,
И девки непотребные
Платочки запасли.
И пацаны неистовы
Пронзительно свистят,
Уже прево и приставы
На площади стоят.
Карманники не чванятся,
Надеются на куш.
Без головы останется
Сегодня вор Картуш.
Под балдахином — сам король
В волнистом парике.
Особую играет роль
Платок в его руке.
Платком взмахнет небрежно он —
Поднимется топор,
И городской палач Сансон
Исполнит приговор.
Уж солнце начинает печь
И жарок небосвод.
«Пора бы голову отсечь!» —
Волнуется народ.
Вбежал тюремщик д’Ожерон,
И сообщил сей муж,
Что вдрабадан палач Сансон
И смылся вор Картуш.
И сразу новость, будто стриж
(Я слышал разговор):
«Успел обчистить весь Париж
Картуш, веселый вор!»
И прежде, чем уйти в бега, —
Я слухов не люблю, —
Но говорят, что он рога
Наставил королю!
...Но что за скрип раздался вдруг
И кто его зовет?
«Вставай, Картуш, любезный друг,
Пора на эшафот!»
«Восходит солнце, я гляжу.
Пойдем, дружок Сансон.
Я по дороге расскажу,
Какой мне снился сон...»
Картуш — прозвище одного из самых знаменитых французских преступников XVIII века Луи-Доминика Бургиньона. Долгое время считался неуловимым, создал настоящее преступное сообщество, насчитывавшее более 2000 человек — с собственной разведкой и контрразведкой. В конце концов, был пойман и казнен в Париже, на Гревской площади. Несмотря на обилие преступлений, в глазах простого люда он был своеобразным городским Робин Гудом.
Из книги «И восстанет ветер»
Баллада о затерянной деревне Вента Приета
Индейцы Вéнта Приéта читают Талмуд и Тору.
Орлиные перья гордо качаются в такт словам.
Когда-то предпочитали неспешному разговору
Сражения, споры, ссоры, набеги немолчный гам.
Солдаты и землепашцы, ацтеки, а может, майя,
Бежали от шпаг и пушек, от страшной судьбы своей.
Горели поля и стены, и в сердце чужого края
Привел их один бродяга по имени Моисей.
Индейцы Вéнта Приéта не знали иной дороги,
Сквозь заросли, дни и ночи под солнцем и под дождем.
В молчании, стиснув зубы, изранив босые ноги,
Упрямо они шагали за странным своим вождем.
А он говорил негромко, загадочно и невнятно,
Что будто враги за веру искали убить его,
Что верою в Новом Свете спасался он многократно,
Что в сумке хранится Книга — и более ничего.
Индейцам Вéнта Приéта он Тору читал, как сказки —
Стихи ему возвращали родного угла уют...
Теперь над его могилой в своей боевой раскраске
Читают индейцы кáдиш и слезы скупые льют.
Так Слово легло на душу, Писание стало впору.
Священный язык давно уж не кажется им чужим.
Они в мексиканских джунглях читают Талмуд и Тору.
И снятся им стены Храма, святой Иерусалим...
В нескольких центральноамериканских деревнях по сей день живут индейцы иудейского вероисповедания. Одну такую деревню, которая называется Вéнта Приéта и находится в Центральной Мексике, посетил в середине прошлого века чешский журналист и писатель Эгон Эрвин Киш. Он рассказал об индейцах-иудеях в книге «Находки в Мексике». По всей видимости, индейцев Вéнта Приéта с иудаизмом познакомили «тайные евреи», скрывавшиеся среди американских туземцев от преследования церковных властей.
Баллада о безумном танцеФрансиски Ордас
…Когда окончилось первое сражение с индейцами и зашло солнце, конкистадоры Кортеса разожгли костер и, обессиленные, попадали в траву рядом с ним, даже не сняв доспехов. И тогда Франсиска Ордас, сестра капитана Диего Ордаса и невеста капитана Хуана Гонсалеса, вдруг закружилась в танце вокруг этого костра…
Танцует Франсиска Óрдас — не радуясь, не печалясь,
Танцует Франсиска Ордас, в неверном свете костра,
И смотрит Диего Ордас, и смотрит Хуан Гонсалес
На этот безумный танец для тех, кто ушел вчера.
Солдаты глядят безмолвно, не двигая даже бровью,
К тяжелым ладоням словно навек приросли мечи.
Изодраны их колеты, кирасы покрыты кровью,
И слышится только шорох в недоброй чужой ночи.
Танцует Франсиска Ордас, красотка с надменным нравом,
Танцует Франсиска Ордас, и сыплются искры в ночь.
Сражение было долгим, безжалостным и кровавым,
От горстки заморских бесов бежали индейцы прочь.
Солдаты пьяны от крови, швыряют в траву монеты,
Сплетается с верой алчность, с жестокостью спорит честь.
А хворост пылает ярко, трещит, будто кастаньеты,
А тени бегут с востока, числа их уже не счесть...
Танцует Франсиска Ордас, в глазах ее стынет пламя,
Танцует Франсиска Ордас и видит огонь иной:
И видит она картину, которую держит память,
Уходят евреи Ордас навеки в смертельный зной...
Уходят евреи Ордас, и значит, одна дорога
Осталась сестре и брату — с Кортесом за океан.
И верить, упрямо верить, что, может, угодно Богу,
Чтоб шли они в эту землю, как предки шли в Ханаан.
Танцует Франсиска Ордас, стремительная испанка,
Танцует Франсиска Ордас, и танец, как нож, остёр.
А где-то цветут Альгамбра, Севилья и Саламанка,
В Мадриде на кемадеро разложен другой костер.
В Мадриде костер все больше, огонь угрожает крыльям,
Тяжелые тучи скоро накроют и этот край.
Танцует Франсиска Ордас... Танцует еврейка Мирьям...
И джунгли застыли, словно подножье горы Синай.
В отряде, с которым знаменитый конкистадор Эрнан Кортес отправился на завоевание Мексики, было немало «тайных евреев» — тех, кто, внешне приняв христианство, втайне продолжали держаться отцовской веры. К ним относился и первый капитан отряда Диего Ордас — правая рука Кортеса. Ордаса в этом походе сопровождали две сестры — старшая, Франсиска, и младшая, Бьянка. Бьянка впоследствии была казнена инквизицией как «тайная иудейка».
Потерянная Аравия
Старая история в трех балладах
Баллада о тройном искушении евреев клана Бану Курайза
Приказал сокрушить Мухáммад
Непокорных евреев крепость.
И сказал своему народу
Вождь евреев Кааб ибн Áсад:
«Там Мухáммад — его пророком
Мы признаем, как все признали.
Коль откажемся мы от Торы —
Он в награду нам жизнь подарит!»
Тишиною укрылась крепость,
Покатилось на запад солнце.
Над Мединой — закат багровый,
Цвета крови и цвета страсти.
Отвечали евреи скорбно:
«Не отринем святую Тору.
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!»
«Но тогда за мечи возьмемся, —
Молвил воин Кааб ибн Áсад: —
Весь свой гнев на врагов обрушим,
И на равных сразимся с ними.
А чтоб наши сердца в сраженье
Не сжимались тоской внезапной,
Мы убьем перед боем женщин
И детей, что прижили с ними!»
Тишиною укрылась крепость,
Темнотою, подобной бездне.
Темен жар песков аравийских,
А закат догорел кровавый.
Отвечали евреи скорбно:
«Не убьем ни детей, ни женщин.
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!»
«Дело ваше, — сказал им воин,
Вождь евреев Кааб ибн Áсад: —
Знают наши враги, что нынче
Мы не сможем сразиться с ними —
Наступает сейчас суббота.
И для нас это день священный.
Но обманем врагов, евреи,
И ударим по ним немедля!»
Тишиною укрылась крепость,
Три звезды загорелись ярко,
Только звездный свет не рассеет
Темноту над Мединой спящей.
Отвечали евреи скорбно:
«Не нарушим субботы святость,
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!
И воскликнул Кааб ибн Áсад:
«Как спасти мне народ, который
Сам под нож подставляет горло
С дикой гордостью и упрямством?!
Но останемся мы с субботой,
Но останемся с сыновьями,
Но останемся с нашей Торой,
С нашей смертью — и с нашей честью...»
Поход на еврейский клан Бану Курайза, живший в Медине, вошедший в конфликт с Мухаммадом, состоялся в 627 году. Осада их крепости продолжалась двадцать пять дней. Согласно преданию, один из вождей Бану Курайза военачальник Кааб ибн Асад предложил соплеменникам три варианта выхода. Первый: принять ислам и признать Мухаммада пророком, сохранив ко всему прочему свое имущество, своих детей и жен. Иудеи отказались разлучаться со своей верой. Второй вариант: убить детей и женщин, выйти навстречу воинам Мухаммада, обнажив мечи и сразиться, ни о чем больше не думая. Иудеи, опять-таки, отказались убивать свои семьи. Третий вариант: застать врасплох Мухаммада, напав в субботу. Иудеи отказались нарушить субботу.
Баллада о последнем еврее Бану Курайза
...И вот догорела крепость евреев Бану Курайза,
Склонился перед пророком отважный воин Сабит:
«Когда-то великодушно меня отпустил из плена
Еврей из Бану-Курайза. Он звался Абу Рахман.
Сегодня он слеп и болен и не выходил в сраженье.
Он ждет у развалин черных решенья судьбы своей.
И если пророк доволен и мной, и моим усердьем —
Отдай мне еврея, чтобы ему отплатить добром!»
Ответил ему Мухáммад: «Я многим тебе обязан.
Иди же, Сабит, отныне — твой пленник Абу Рахман».
И окрыленный воин помчался тотчас к слепому,
Сказал ему: «Ты свободен, прими за добро — добро!»
И глядя в лицо Сабиту невидящими глазами,
Спросил его побежденный: «Где дети мои, Сабит?»
И победитель хмуро ответил Абу Рахману:
«Убиты они, их кровью давно пропитан песок!»
На темном лице еврея ни мускул не дрогнул, словно
О ценах или погоде услышал Абу Рахман.
«Мои сыновья свободны, — сказал он негромко. —
Что же, Не в рабстве они, и значит, ты добрую весть принес...»
И глядя в глаза Сабиту невидящими глазами,
Спросил его побежденный: «Где наши вожди, Сабит?»
И победитель хмуро ответил Абу Рахману:
«Убиты они, их кровью давно пропитан песок!»
На темном лице еврея ни мускул не дрогнул, словно
О ценах или погоде услышал Абу Рахман.
«Их не опозорят цепи, — сказал он негромко. —
Что же, Пусть жизнь они потеряли, зато сохранили честь...»
И глядя в глаза Сабиту невидящими глазами,
Спросил его побежденный: «Где братья мои, Сабит?»
И победитель хмуро ответил Абу Рахману:
«Сгорели они — их пепел в пустыню ветер унес!»
«Исполни же обещанье, — промолвил еврей негромко. —
Сказал, что добром отплатишь — плати за добро добром.
Убей меня, храбрый воин, отправь за моим народом.
Так будет расчет закончен, я благословлю тебя!»
...И долго тянулось время, и ветер сдувал песчинки,
И тучи укрыли солнце, свивая чехол земле,
И небо казалось низким, тьма обнимала стены,
И плакал над мертвым телом отважный воин Сабит.
После падения крепости евреев клана Бану-Курайза один из видных воинов-мусульман, Сабит ибн Кайс ибн аш-Шаммас, решил спасти одного из пленных — старика по имени аз-Зубайр ибн База аль-Курайзи, которого называли также Абу Абд ар-Рахман, или Абу Рахман. Когда-то, еще до появления пророка Мухаммада в Медине, Абу Рахман отпустил на свободу Сабита. Сабит участвовал в битве Буас между арабскими языческими племенами Аус и Хазрадж (в ней участвовали и еврейские кланы). Абу Рахман тогда взял его в плен, отрезал ему прядь волос и отпустил на свободу. Мухаммад позволил Сабиту отпустить Абу Рахмана и вернуть ему все имущество. Но расспросив Сабита и узнав о трагической судьбе всего племени, еврей сказал: «Я прошу тебя, о Сабит, за мою услугу тебе, отправь меня к моему народу! Нет смысла жить после них. Я хочу как можно быстрее встретить своих любимых».
Рейхана, последняя еврейка
...И унес навек сынов Курайза
Ветер, вместе с пеплом их развеяв.
Не увидишь, сколько ни старайся,
Никого из племени евреев...
Всех враги казнили у бархана.
Женщин разделили меж собою,
А одну, по имени Рейхана,
Подвели к пророку после боя.
Горький ветер,
Ветер и песок...
Черный ветер,
Твой приходит срок...
И была красавица Рейхана
Нравом и скромна, и благородна.
Он сказал: «Стройней не видел стана,
Красота лица Луне подобна,
Речь — волне старинного напева.
Не таи в душе невинной страха:
Не рабыней станешь ты, о дева,
А женой посланника Аллаха!»
Горький ветер,
Ветер и песок...
Черный ветер,
Твой приходит срок...
А она, нащупав под накидкой
Из огня спасенный свиток Торы,
Так ему сказала — и улыбкой
Отмела язвительные взоры:
«Нет, еврейкой, дочерью еврея
Буду я под чашей небосвода.
Навсегда останется моею
Вера истребленного народа!»
Горький ветер,
Ветер и песок...
Черный ветер,
Твой приходит срок...
...На забытом Богом пепелище
Тени, тени — тающие лица.
Только ветер от пустыни свищет,
Словно призывает воротиться,
Но несет, несет сынов Курайза.
Тот же ветер, с пеплом их развеяв.
Не увидишь, сколько ни старайся,
Племя непокорных иудеев...
Горький ветер,
Ветер и песок...
Черный ветер,
Твой приходит срок...
После разрушения крепости еврейского племени Бану Курайза мусульмане казнили всех мужчин, оставшихся в живых, а женщин и детей разделили между собой. Мухаммад выбрал для себя из пленниц Рейхану бинт Амр. Она стала его собственностью. Мухаммад хотел жениться на ней, но она упросила его не делать этого. Когда он взял ее в свой шатер, она отказалась принять ислам, осталась иудейкой.