– Трепаться обязательно, Маня?
– Обязательно. Меня, Севочка, слегка колотит.
– Тогда давай о бабах.
– Давай. Как у тебя дела с той блондинкой? Ну, помнишь, я вас еще на Плющихе встретила?
– Мы очень быстро разлюбили друг друга.
– Сева, правда, а когда ты женишься?
– Только после войны. Если выживу, конечно.
– Не каркай, дурак!
– Дурак не дурак, а жизнь никому ломать не хочу.
Сева насвистывал «Темную ночь», а Маша молчала.
– Расскажи про нашего Егора, – вдруг попросила она.
– Егор – он и есть Егор, – лениво сказал Сева. – Первый после Бога.
– Это как же тебя понимать?
– Английские моряки так величали своих капитанов, вверяя им свои жизни.
– Красиво говоришь!
– Ты знаешь, что такое июль сорок первого?
– Если честно – нет.
– И слава Богу. Такою лучше не знать. А я этот июль видел с изнанки. Какой же я тогда был сырой! Напарник Савушкина! Не напарник – петля на шее. Груз на ногах. – Сева вдруг скосил глаза. – Идет!
– Кто?
– Лежите, лежите! – издали прокричал Егор, чтобы не вставали, и подошел. Но они все-таки сели в траве.
– Не помешал? – спросил Егор, присаживаясь рядом.
– Чему? – поинтересовалась Маша.
– Конфиденциальному разговору. Тет-а-тету.
– Мы с Машей – хорошие приятели, Егор, – насмешливо положил Сева.
– Ах, тили, тили, тили, здравствуйте, приятели! – пропел Егор.
– Как вас понимать, товарищ майор? – это уже Маша.
– Частушку такую в нашей деревне пели.
– Ну, а дальше как?
– А дольше матерно, Маша.
– За что же вы так нас, Егор Иванович?
– Да не хотел я вас обижать! Просто к слову пришлось, – смущенно отметил Егор.
– Ай, ай, ай, – многозначительно разделяя каждое «ай», произнесла Маша.
Сева радостно заржал, хлопнув себя по ляжкам:
– А она умыла тебя, Егор!
– На здоровье, Маша, – признал поражение Егор, наблюдая, как неслышно подходил к ним Василий и Алик. – Опять все в сборе.
Василий и Алик прилегли рядом.
– Ну, что, бойцы? – ободряя их, спросил Егор.
– Да ничего, – злобно ответствовал Василий.
– Легкий колотун, – пояснил Алик.
– А чего же вы хотели? Самое время для колотуна – ожидание.
– Сева, как бы отделившись для приватной беседы, громким шепотом задала вопрос Маша. – А Егор Иванович женат?
– Дамочка у него, таким же шепотом ответил Сева. – Не то арфистка, не то альтистка. В общем, артистка. Музыкантша.
– Справедливо. Ему и положено что-нибудь особенное.
Егор покосился на них, отмстил недовольно:
– Не по делу развеселились, голубки!
– Колотун топим, Егор, – серьезно объяснил Сева.
– А в другом водоеме его утопить нельзя?
К ним бежал человек. Добежал.
– Ну? – приказал ему говорить Егор.
– Полная готовность к 19.45.
– Встать! – скомандовал Егор. Все встали. – Пошли.
Они шли через поле, к одинокому домику и одинокому самолету – двухмоторному «Дугласу», выкрашенному сверху болотнозеленой и коричневой красками.
– Вот и все! – сказал Сева. – Вот и утоп колотун!
Смеркалось, когда «Дуглас», чуть подскакивая на незаметных кочках, разбежался по чудесному летному полю и нехотя поднялся в воздух.
Уже совсем стемнело. Пятеро, в полной выкладке, при парашютах, молча сидели у изогнутой самолетной стенки, на железной скамейке. Оглушающе ревели моторы, бренчало что-то металлическое.
Ослепительное ворвалось в иллюминаторы, сначала с одной стороны, а затем и с другой. Самолет попал под два прожектора. И уже грохотало все вокруг и жгли глаза мгновенные нестерпимо жаркие алые вспышки снарядов. Самолет подкидывало, мотало, трепало, как щепку.
Вдруг постоянный ослепительный свет исчез в иллюминаторах.
– Молодец, пилот, сказал сам себе Егор, – вырвался из прожекторов.
И сразу стало потише.
Из пилотской кабины вышел штурман, взглядом отыскал Егора, подошел, прокричал в ухо
– Вроде бы пронесло!
Егор покивал понял, мол, – и пальцем поманил – предложил склониться:
– Сколько еще?
– Час пятнадцать! – прокричал штурман, глянув на хронометр, и удалился.
…Одинокий самолет шел почти беззвучно над бескрайними лесами…
Над дверцей кабины зажглось световое табло с надписью: «Внимание!», а из дверцы опять вышел штурман.
– Через семь минут! – прокричал он Егору.
– А точно? Привязались хоть к чему-нибудь?
– Да привязались, привязались!
– Ох, смотри у меня, штурманец! Помни: допуск в твоих расчетах не более пятисот метров. Ответственность свою понимаешь? – недобро спросил Егор.
– Понимаю, товарищ командир! – прокричал плачущим голосом штурман.
Все были уже у десантного люка. Егор зацепил крюк от веревки багажного парашюта за штангу, похлопал поклажу по внушительному боку:
– Он – первый!
Распахнулся люк, ворвался ветер. Штурман стоял с поднятой рукой и смотрел на хронометр.
– Сева, саквояж – твой, – напомнил Егор.
– Знаю.
– Ну, а Вася – мой.
Штурман махнул рукой. Егор вытолкнул в люк багаж.
– Сева! – щелкнул крюк, и Сева растворился во тьме.
– Маша! – щелкнул крюк, и исчезла Маша.
– Алик! – щелкнул крюк, и Алик прыгнул.
– Вася! – щелкнул крюк, и Вася прыгнул вниз.
– Ох, смотри у меня, штурманец! – прокричал на прощанье Егор и нырнул в небо… Крюк в этот раз не щелкнул. Егор прыгнул без подстраховки.
Он все время, пока продолжался плавный спуск, рулил на купол Васиного парашюта. Было трудно – однорукого Василия сильно тащило, – но он сумел. Они приземлились в метрах пятидесяти друг от друга. И удачно: они оказались на большой поляне, окруженной лесом. Егор отстегнулся и пошел к Василию.
– Ничего себе не повредил, однорукий черт? – шепотом спросил он.
– Вроде целый.
– Тогда отцепляйся, – Егор помог Василию отцепить парашют. – Ну, а теперь, Вася, давай немного посидим, послушаем.
Они сидели и слушали. Ночной жизнью жил тихий мир. Шуршал в деревьях ветер, скрипела неведомая насекомая живность, покряхтывал неизвестно кто. Василий терпел-терпел, не вытерпел:
– А остальные-то где, Егор?
– Первый сигнал – мой, – сказал Егор и вдруг трижды подряд воспроизвел бешеный совиный хохот.
– Тише ты! – взмолился Василий.
– Это не я, это сова, – ответил Егор и опять стал слушать мир. Прокричала какая-то птица, потом вторая, третья…
Первой объявилась Маша. Она подошла, бросила свой парашют, улыбнулась, будто бы вспомнив хорошее, сказала тихо:
– Здравствуйте.
– Спасибо, девочка, – поблагодарил Егор и поцеловал ее в щеку.
Возник Алик. Оживленный, расслабленный:
– Ай да мы, ай да молодцы! Как кучно упали!
– Севы еще нет, – напомнила Маша.
Сева пришел последним, волоча за собой багаж.
– Еле доволок! – сообщил он и тяжело опустился на принесенный им самим тюк.
– Зачем один тащил? – раздраженно сказал Егор. – Пришел бы, сказал, мы бы помогли. Тебе же еще ориентироваться. Да и наследил багажом.
– Предутренняя роса падет, а утром солнышко пригреет, – и никаких следов! – весело отозвался Сева и встал. – Вот и отдохнул. Я готов, Егор.
– Я думаю, что юго-юго-запад, Сева.
– Мне бы до речки добраться, – и полный порядок! Сколько даешь?
– Если идти сегодня, то полтора часа предел.
– Ясненько. Всем– привет. Маня, целую ручки. Удаляюсь. Сева удалился. Егор посмотрел ему вслед и обернулся к оставшимся:
– Алик, Маша! Возьмите из багажа лопатки и за дело.
– А я? – обиженно спросил Василий.
– А ты снимай комбинезон и приводи себя в должный вид. Василий переоделся и выглядел так, как должен выглядеть городской кулачок, – в неброском и добротном.
Алик и Маша, разделив землю на неломающиеся квадраты, бережно сняли дерн и стали копать яму, ссыпая землю в мешки.
– Я – приданное потрошить, – сказал Егор.
– А мне что делать? – опять заныл Василий.
Егор подумал и распорядился:
– В лесу вроде спуск начинается. Может, ручей поблизости. Иди поищи. Если повезет, мы остаток земли здесь по воде спустим, чтобы лишнюю тяжесть до речки не тащить. Не заблудишься?
– Уж как-нибудь! – заверил Василий и растворился в лесу. Егор, не соря, вскрыл багаж и стал распределять содержимое по носкам. Котомка для Василия, рюкзак для Маши, два больших тюка для себя и Алика, тюк поменьше – для Севы.
Алик и Маша упрятали в яму плотно свернутые парашюты, багажную упаковку, комбинезон Василия и мусор по мелочам. Потом Алик с фонариком проверил все точки, на которых они топтались, и только после этого стали засыпать яму.
– Нашел! – гордо сообщил возникший из тьмы леса Василий.
– Молодец! – похвалил его Егор. Он помогал Маше и Алику укладывать дерн в том порядке, в котором дерн был снят.
– Тут недалеко, – продолжал между тем Василий. – Метров пятьсот всего. Хороший такой ручеек, полноводный.
– На песочке у ручейка долго топтался? – спросил Егор после того, как тщательно, руками, проверил чистоту укладки дерна.
– По-твоему, я такой дурной, что ничего не понимаю, да?
– Ты недурной, ты – необученный. Бери котелок и веди меня. Егор взвалил на плечо мешок с землей и приказал: – Алик и Маша, отдыхать!
Понемногу, чтобы размывалась и уносилась течением, сыпал Егор землю в ручей. Василий, присевший на корточки рядом, торопил:
– Быстрей, Егор, комары зажрали.
– Вася, Вася, – попенял ему Егор и добавил: – Прошу тебя, никогда не торопись. Водички зачерпни.
И высыпал остатки земли в ручей. Василий котелком зачерпнул воды и стал подниматься по склону. Егор, расправив помятый кустик у ручья, внимательно осмотревшись, полез за ним.
– Ты о чем думаешь? – осведомилась Маша у Алика. Они сидели у распределенных грузов.
– Последний финал Союза вспомнил, как я по глупости проиграл. Смешно, на трех чемпионатах в финал выходил, а чемпионом не стал, ни разу.
– Егор говорит, что он тебя за это и взял.