Я сажусь на стул для посетителей и начинаю излагать, что мне нужно. Криббер слушает внимательно, время от времени понимающе кивает. Видно, что он не первый день в бизнесе. Мы сходимся на том, что к четвергу будут готовы пробные ролики, я перевожу при помощи терминала на счёт фирмы аванс, и мы расстаёмся, заверив друг друга во взаимной симпатии и подписав контракт.
Реклама — великая вещь. Одно из чудес современного мира. Это давно уже не просто бизнес, а нечто большее: явление не только финансового, но и морального, нет, даже нравственного, порядка. Всё на продажу — вот девиз маркетинга, и мой тоже. Мы делаем одно дело — владеем желаниями.
Когда я еду по улицам и вижу проплывающие над головой рекламные щиты, то понимаю, что есть ещё люди в этом мире, достойные звания человека. Не все выродились, превратившись в тупые стада шевелящегося мяса, потребности которого так легко удовлетворить. Толпа хочет хлеба и зрелищ. Дай ей это, и ты станешь императором. А что есть у императора? Деньги? Власть? Слава? Всё это ерунда. Неуязвимость — единственное, что чего-то стоит. Стоять на вершине, вне законов, вне морали, даже вне нравственности — вот достойная мечта! Я осознал это, взглянув на землю со склона Эльбруса. Одиночество и свободна от всего, недосягаемость и полный покой — вот какие чувства охватили меня в тот памятный миг. И я захотел унести их с собой, сохранить навсегда. Но, к сожалению, это невозможно. Поэтому придётся возвести свой собственный Эльбрус здесь, в виртуальности.
После рекламного агентства я заезжаю в редакцию газеты, чтобы заказать статью о строящемся заводе, который наводнит мир мутантами. Рекламные кампании лучше начинать заранее и действовать с разных концов.
Покончив с делами, я бросаю взгляд на часы: они показывают начало седьмого. Отправляюсь домой к Шпигелю, надеясь успеть к ужину.
«Бэнтли» доставляет меня вовремя. Поднявшись к себе, сбрасываю одежду и залезаю под душ. Пока вода смывает с моего тела пот, я выхожу из виртуальности: перед предстоящим ужином не мешает подкрепиться по-настоящему.
Сняв шлем, выбираюсь из комбинезона и отправляюсь на кухню. Съев пару бутербродов с сыром и копчёной колбасой, выпиваю кружку кофе и возвращаюсь в виртуальность, где моё тело послушно стоит под тёплыми струями.
Выйдя из ванной, приглаживаю волосы, надеваю новые брюки и чистую рубашку и спускаюсь в столовую.
Кроме Марны, все в сборе. Завидев меня, Этна кивает в знак приветствия и начинает разливать суп. Половник она держит двумя пальцами, забавно оттопырив мизинец.
— Добрый вечер, герр Кармин, — Шпигель протягивает мне сухую ладонь. — Как продвигаются дела?
— Отлично. Хотелось бы завтра наведаться на фабрику, посмотреть, что и как.
— Хорошо, во сколько вас ждать? — Шпигель повязывает салфетку и берёт в руки столовые приборы, желая показать, что о делах на сегодня лучше забыть.
Такие, как он, потихоньку обкрадывают своих боссов и копят чужие деньги, а потом их кости гниют на дне грязных сточных каналов, притянутые к илистому дну бетонным блоком.
— Думаю, часам к одиннадцати, — отвечаю я. — Глеб завтра работает?
— Да, герр Луцин присутствует на строительстве с десяти до шести.
— Значит, договорились.
Шпигель кивает, и мы принимаемся за еду. Марна так и не показывается. Становится ясно, что сегодня к ужину она не выйдет.
— Где ваша дочь, если не секрет? — спрашиваю я во время перемены блюд.
— Марна приболела, — отвечает Этна, накладывая мне жаркое с грибами. — Лежит у себя в комнате и не хочет спускаться. Я отнесла ей ужин наверх.
Марна красива. Не знаю, чью внешность она взяла в качестве модели — в любом случае, не прогадала. Почему-то я уверен, что дочь Шпигеля — не симулятор. Хотя… Можно, конечно, спросить у немца, но в виртуальности это не принято. Членов семьи и друзей в таком ключе не обсуждают.
Чем же Марна больна? Ещё недавно она выглядела вполне здоровой. Нужно зайти к ней и узнать, насколько серьёзен недуг, и не требуется ли помощь. Красота, пусть даже виртуальная, нуждается в заботе, её следует ценить и беречь как редкость — как то, что нельзя восполнить.
Не странно ли, что почти все понятия, созданные культурой, имеют свои отражения, свои противоположности? Например, красота — не абсолютный канон, а текучий, постоянно меняющийся набор черт, порой совершенно неуловимый и необъяснимый. Бывает, то, что прежде считалось уродством, становится красотой, и наоборот. К счастью, виртуальность позволяет следовать этой капризной моде.
Вернувшись в свою комнату, я первым делом подхожу к окну и распахиваю его, словно хочу вдохнуть свежего воздуха. Запах весны врывается в помещение, мелкий дождик брызжет мне в лицо, сад наполнен звуками, но ощущение покоя так сильно, что я невольно закрываю глаза.
И вдруг понимаю, откуда пришло воспоминание об окне, деревьях и дожде.
Это было наутро после нашей с Марией свадьбы. Пока она спала, я в одном халате вышел на балкон. На улице шёл дождь. Капли падали мягко и тихо. Ветерок холодил мне открытую грудь, и мне хотелось надышаться этим новым днём со всем его дождём, лазоревым небом и ярким солнцем.
Я открываю глаза и со стуком захлопываю окно. Поспешно вызываю меню, выбираю кнопку «Выход», и через несколько секунд комната в доме Шпигеля исчезает, а на смену ей является уже привычный снегопад.
Глава 6
Я звоню Зое, чтобы пригласить на свидание. У меня полно дел, совсем мало времени, Голем, похоже, вот-вот вцепится мне в задницу, а я набираю номер женщины, которую почти не знаю.
Гудки несутся, как скоростные поезда, и каждый норовит размазать меня по рельсам. Наконец раздаётся щелчок, и я слышу в трубке знакомый голос:
— Алло?
— Это Орфей, — говорю я, проглотив неизвестно откуда взявшийся в горле спазм.
— О, привет!
— Привет. У меня к тебе возникло ещё несколько вопросов, — я решаю перейти на «ты» и надеюсь, что Зоя это примет.
— Слушаю.
— Во-первых, не согласишься ли ты пойти со мной в «Курион»? На этот раз обещаю полностью соответствовать дресс-коду.
Я слышу, как она смеётся.
— Ну, давай попробуем. А какой второй вопрос?
— Остальные — при личной встрече, — отвечаю я заговорщицким тоном. — Не телефонный разговор.
— Всё так серьёзно?
— Серьёзней, чем ты думаешь.
— Ладно. Когда?
— Может быть, сегодня?
— Я свободна после семи.
— Прекрасно. Я за тобой заеду.
— Ты знаешь мой адрес?
— Нет.
— Запоминай, — Зоя называет улицу и номер дома.
Хоть она и работает на Контору, ей скрываться не нужно. Поистине мир полон парадоксов. Но этот из тех, что мне нравятся.
— Жди! — говорю я.
— Пока, — она со смешком отключается.
Я стою на пороге, когда звонит стационарный терминал. Первое желание — проигнорировать, но я вспоминаю, что сейчас не имею права пренебрегать информацией, какой бы они ни была. Чертыхаясь, иду в гостиную и «снимаю трубку».
— Алло?
— Орфей? — узнаю голос Стробова.
— Он самый.
— С вами выходили на связь?
— Кто?
— Киборги.
— Нет.
— А хоть кто-нибудь?
— Нет.
— Уверены?
— Абсолютно. Я бы заметил.
Стробов молчит: он удивлён. Я его понимаю: если Голем знает, что против него работают хакеры и подозревает кого-то из обитателей Киберграда, он должен послать своих псов с однозначным напутствием: «Ату!». Почему же он до сих пор этого не сделал? Но мне нечего сказать полковнику.
— Если что — сразу информируйте меня, — говорит Стробов.
— Непременно.
На этом разговор заканчивается. Я выхожу из квартиры, запираю дверь и спускаюсь на улицу. У меня много дел.
Для начала я заезжаю в автосалон, где направляюсь прямо к белоснежному «Бэнтли» с бордовой обивкой салона. Я всегда мечтал о таком, но покупал только в виртуальности. Пришло время потратить настоящие деньги — благо, состояние моего банковского счёта позволяет.
На полдороге меня перехватывает продавец. Очевидно, он сомневается, что я попал, куда надо — это написано на его постном лице, но привычная осторожность и въевшаяся в подкорку любезность мешают ему выставить меня немедленно.
— Могу я вам помочь? — спрашивает он с дежурной улыбкой.
— Да, — отвечаю я, не сбавляя шаг. — Заправьте и выгоните на улицу, я её беру, — с этими словами я хлопаю ладонью по капоту «Бэнтли».
Продавец слегка вздрагивает — то ли от того, что я сказал, то ли от того, что сделал. Но меня меньше всего интересует его реакция.
— Вот, — говорю я, доставая из кармана и протягивая ему банковскую карту.
Он берёт её обеими руками и внимательно разглядывает. С картой всё чисто — безымянная, номерная, анонимная. Такие выдают VIP-клиентам, не желающим афишировать свои доходы.
Продавец поднимает на меня взгляд и медленно кивает. Он знает, что такую карту невозможно ни подделать, ни украсть. На его лице расцветает широкая искренняя улыбка: он мысленно подсчитывает комиссионные.
— Прошу сюда. К кассе и отделу оформления.
По пути я достаю удостоверение личности и права.
— Подождите, пожалуйста, — любезно говорит вышедший по зову продавца менеджер, указывая на мягкий кожаный диван.
Я усаживаюсь, закинув ногу на ногу.
Через пять минут вернувшийся из закромов салона продавец интересуется, не хочу ли я кофе или чего-нибудь ещё. Я не вижу причин отказываться и милостиво разрешаю ему принести мне чашечку капучино.
Когда я подъезжаю к новому тридцатиэтажному дому из пенобетона, до назначенного времени остаётся десять минут. Припарковываю свой новенький «Бэнтли» на свободном месте и выхожу из машины. Погода на удивление хорошая: ветра нет, а воздух нагрет солнечными лучами. Датчик автостоянки возмущённо пиликает, сигнализируя, что я занял чужое, оплаченное место, но мне плевать.
Одёргиваю костюм от «Бриони». В реальной жизни я не часто ношу такие вещи и поэтому чувствую себя стеснённо. После покупки машины я заехал в магазин одежды и приобрёл полный комплект: ботинки, рубашку, галстук и костюм. Как ни странно, в виртуальности я ношу костюмы постоянно и чувствую себя в них вполне комфортно. Наверное, потому что там это вроде униформы, а здесь я приоделся ради свидания. Меня слегка беспокоит, как выгляжу, хотя в зеркале магазина всё смотрелось прекрасно. Конечно, в реальности я мало похож на Фассбендера, но и уродом меня не назовёшь: рост около ста восьмидесяти сантиметров, вес — семьдесят шесть килограмм, светлые волосы, карие глаза, черты лица… обычные, на мой взгляд.