— Зачем ты так? — спрашиваю сквозь слëзы.
— Потому что… — Сильнее сдавливает мои плечи. — Я не знаю, как до тебя достучаться.
— Может, тогда и не стоит?! — молю я.
Глядя в моё лицо горящими глазами, он вдруг прижимается носом к моей щеке и шепчет на ухо:
— Сейчас будет свисток… и начнётся самое интересное.
Через три секунды море голосов вокруг затихает, и даже отсюда я слышу свисток арбитра!
— Что там происходит? — продолжает шептать мне на ухо.
— Эм… — пытаюсь дышать ровно. — Парень в… синей майке… забрал мяч, хотя он ростом с картошку… а тот, другой… наш, жёлтый с… с сельдерей…
Алекс тихо смеётся, щекоча мою кожу своей улыбкой.
— А сейчас?
От удовольствия у меня закрываются глаза. Большой палец его руки обводит моё ухо. Весь этот галдящий стадион за пределами его объятий кажется мне поставленным на паузу. Всё, что я чувствую, — это тепло его тела и его запах, которому не могу сопротивляться.
— Эм… — шепчу, потираясь губами о его скулу. — Наш парень под номером… восемнадцать… кажется, у него руки дырявые…
Алекс снова смеётся.
— М-м-м… — с наслаждением втягивает воздух, прижимаясь губами к моему виску. — Это Блейк Бёркс. На его месячную зарплату можно слетать в космос всей семьей.
— С его телом… что-то не так… — Впиваюсь пальцами в колено Алекса, потому что его губы вдруг ласкают мочку моего уха.
— Ты права, — бормочет так, чтобы я слышала каждое его слово. — Размах его рук на четыре сантиметра превышает рост. Он ассиметричный. Я скучал по тебе, Эйнштейн…
— Алекс… — давлю ком в горле, переполненная ощущениями.
— Продолжай… — настаивает он.
— Ты не хочешь… сам посмотреть? — говорю сдавленно, опуская веки.
Он водит по моей щеке носом, задевая её губами, и шепчет:
— Мне нравится смотреть на мир твоими глазами…
Я бы могла сказать, что смотреть на мир его глазами для меня самое любимое занятие на свете, но мои сомнения в завтрашнем дне затмевают всё. Даже жар его губ и силу его рук вокруг своего тела. С обречённостью я понимаю, что сдаюсь. Что не сопротивляюсь, потому что у меня на это нет силы воли!
По моей щеке скатывается слеза.
— Это начало конца… — шепчу, закрывая глаза.
Алекс стирает её большим пальцем руки и заставляет смотреть на себя.
Его брови сведены, глаза мечут молнии, но я тоже умею быть упрямой! Как и он!
— Мне девятнадцать! — смотрю на его губы, умирая от желания просто выбросить всё из головы и наслаждаться тем, чего мне так хочется. — А тебе почти двадцать четыре! — выплëскиваю на него свои страхи. — Что с нами будет через… пять лет?!
Удерживая моё лицо в ладонях, он рычит:
— Ты притащилась в Нью-Йорк для этого? Чтобы задать мне этот вопрос?!
— Нет! Я и так знаю! — Хватаюсь за его куртку. — Ничто не вечно… под… под луной!
— Адель, — говорит с угрозой, заставляя смотреть на себя. — Это не теория грёбаных вероятностей. Это единственная правильная вероятность.
Не первый раз в жизни мне нечего ему возразить, но это единственный раз, когда я и сама не хочу спорить!
Он даёт мне целых тридцать секунд, чтобы опомниться, а потом набрасывается на мои губы, сминая их своими. И для меня этот поцелуй становится нашим первым. Здесь и сейчас. Отвечаю ему с жадностью, потому что годы ждала именного этого момента…
Глава 11
Сжав ладонями моё лицо, нападает на мои губы снова и снова. Во мне просыпается безумная ненасытная жадность. Схватив за полы куртки, тяну его к себе. Перемещаю руки на шею, запуская пальцы в отросшие мягкие волосы на его затылке.
Алекс издаёт утробное рычание и новым жадным заходом впивается в мои губы.
От восторга хочется кричать.
Все самые безумные поступки люди делают именно в таком состоянии, но мне, как и всем, не хочется думать про завтра. Только про сегодня. Сейчас. С ним. Я почти всю жизнь этого ждала. И мне не надоест…
— Что? — шепчет он мне в губы.
— Мне не надоест… — бессознательно шепчу в ответ и тянусь за ним.
— Что не надоест? — рычит он в ответ, оторвав меня от себя и сжав мои плечи ладонями. — Я? Думаешь, это мы так развлекаемся сейчас?
Его глаза горят злостью и чем-то угрожающим.
Сжав губы, дёргает меня вверх, вставая так резко, что я падаю на него.
Трибуны взрываются овациями, потому что кто-то положил в кольцо мяч, но баскетбол мне без разницы! Алекса, кажется, он перестал волновать ещё минут десять назад.
— Я… не то имела в виду… — лепечу невнятно.
Народ гудит и чертыхается, пока выбираемся из ряда, но Немцеву плевать.
Гаркая кому-то на русском «отвали», он толкает меня вперёд как куклу.
Не ориентируясь в длинных переходах, просто бегу за ним следом, потому что он тащит меня за руку.
Он злой и настойчивый. Запихивает меня в такси, пролаяв свой адрес.
— Алекс… — говорю страдальчески.
Несколько минут назад всё было прекрасно!
Уперев в колени локти, он опускает лицо в ладони и спрашивает:
— Думаешь, я фигнëй страдаю?
— Не знаю! — выкрикиваю, приваливаясь к противоположной двери. — Сегодня ты со мной, а завтра с Камилой… или с кем? Алекс, я слишком хорошо тебя знаю…
Таксист бросает на нас недовольные взгляды через перегородку.
Немцев на русском просит его смотреть в своё чëртово окно, а потом поворачивает ко мне светловолосую голову и глядит так жëстко, что я теряю голос.
— Хочешь вернуться в отель? Одна? — проговаривает, сжав губы.
— Ты знаешь, что не хочу, — выкрикиваю в ответ. — Знаешь, что я…
— Что ты? — требует он.
Люблю тебя.
Никого и никогда я так и не любила. И не собираюсь больше любить. Хотя знаю, что по заказу чувства нельзя включить или выключить! С этим приходится жить…
Кусая губы, смотрю в окно.
Я молчу. И он молчит. А потом тихо говорит:
— Помнишь то лето, когда мы ездили на «грязный пляж»?
— Да… — шепчу, пряча лицо в ладонях.
Как такое можно забыть?!
Ему было восемнадцать, а мне тринадцать! Я почти до утра просидела у него под боком. Худая, нескладная, слишком высокая для своего возраста и… по сравнению с ним, глупая. А он был не против. Тёрся носом о мои волосы и травил байки у костра. Для семьи и кучи друзей! Расслабленный и такой любимый. Тот день будет со мной всегда. В нём я была счастлива как никогда. Потому что только рядом с ним я такая. Цельная.
Он прирождённый лидер. Где бы он ни появился, все смотрят и слушают только его. Быть рядом с ним — чëртово испытание!
— Почему ты это вспомнил? — говорю тихо.
Голос дрожит, язык не слушается и прилипает к нëбу.
Заламываю руки, глядя на свои пальцы.
Откуда-то я знаю, что сегодня, в сочельник, на другом конце привычного мне мира, именно в этот момент, в «грязном» такси решается моя судьба.
— Потому что тогда я понял… — говорит он.
— Что?
Моё сердце делает кульбит.
Тот день стоит у меня перед глазами уже много лет.
Я несла всякую несусветную чушь, а он просто слушал… слушал и перебирал мои волосы.
— Что, блять, у меня всё очень херово! — говорит Алекс и трëт лицо ладонями, откинувшись на сиденье.
Отчаяние в его голосе делает меня слабой. Оно очень хорошо мне знакомо. Это не шахматная партия и не страшилка на ночь. Теперь всё гораздо ужаснее.
— Ты… ты… меня любишь? — шепчу еле слышно.
— Адель, — твёрдо говорит он и смотрит прямо на меня не моргая. — Я без тебя сдохну. Тебе было тринадцать, что я мог сделать? Только, блин, ждать!
— Я…
Кручу в голове его слова, пытаясь их осознать и не грохнуться в обморок от радости.
Тогда, в ту ночь… мы даже заснули вместе!
— Твой отец оторвал бы мне яйца, — бормочет он, но я впервые за несколько минут чувствую в его голосе улыбку. — И скормил бы их вашей древней собаке.
— Очень смешно…
— Зато правда. А потом… мне предложили эту работу. Блять. Да ты могла мужика себе найти. В любой момент! А мне оставалось только дрочить на твои фотографии в инсте.
— Немцев… — краснею я, опять пряча лицо в ладонях.
— Ты же не думаешь, что я этого не делаю? — хладнокровно спрашивает он.
— Я, по-твоему, ребёнок?! — рычу зло.
— Ты точно не ребёнок. Уже нет, — хрипло произносит Алекс и проходится языком по своей нижней губе.
От его слов лавина возбуждения проносится по моему телу.
К чёрту тот день… к чёрту всё…
Смотрим друг на друга несколько секунд, а потом я бросаюсь на него как безумная. А он бросается в ответ. И в этом безумии я не одна. Нас двое. Он и… я…
Целую так жадно, будто завтра ему на войну.
Он здесь, он мой.
Все эти годы сплетаются в голове, когда глажу его волосы и принимаю напор его твердого сильного тела. В тот день на «грязном пляже» я не представляла, какой он, когда теряет контроль, а теперь отчетливо понимаю.
Алекс Немцев — настоящий таран.
— Алекс, — стону в его губы. — Ты мне все кости переломаешь…
Жалит моё лицо поцелуями и кусает шею. Прижимается к ней носом, прижимается носом к моей щеке. Дышит жадно и часто, отчего у меня тают все мысли.
Да… Да! Да! Да!
— Моя… — шепчет бессвязно.
— Мой… — хнычу в ответ, вцепившись в него так, что немеют пальцы.
Глава 12
— Ай! — вскрикиваю, падая спиной на развороченную постель, на которую меня сбросили как мешок.
Он даже не потрудился поправить простыню, после того что творилось тут вчера!
Я ужасная хозяйка, потому что мне всё равно…
Кроме Алекса во всём мире сейчас ничего не существует. Ни простыней, ни шума этого тяжёлого города за окном, ни его крошечной квартиры, ни моих страхов. Они испарились, обещая вернуться, но мне и на это плевать.
Я недостаточно рациональна! Потому что сейчас до дрожи хочу чувствовать, а не думать…
Глядя на него, покоряюсь, но отголоски отчаяния всё ещё со мной. На моём лице!
Отшвырнув на кресло куртку, Алекс стягивает с себя свитер вместе с футболкой, рыча: