аука о финансах, считавшиеся Александром III опасными и крамольными. Далее на пост военного министра назначен был опять таки любимец Александра III, генерал Петр Семенович Ванновский. Близкое знакомство и дружба их начались в 1877 г., когда исключительно для того, чтобы пустить русскому народу и русской армии пыль в глаза, наследник Александр Александрович назначен был командующим Рущукским отрядом во время русско-турецкой войны. Но Александр решительно никакими военными талантами не отличался, и весь труд и вся ответственность лежали на начальнике его штаба, генерале Ванновском. Последний был человек умный и исходил из той точки зрения, что его время еще придет. Поэтому он всегда старался тогда, чтобы все распоряжения исходили как бы от Александра Александровича самого, по возможности больше Александру приписывались всяческие победы и великие лавры. Это нравилось при дворе, это чрезвычайно льстило самолюбию Александра, и как только он стал царем, он поспешил, как мы это видели выше, назначить преданного генерала Банковского военным министром. Генерал Банковский понял, чего хочет Александр III, и сумел удержаться на посту министра во всё время правления Александра III. При Николае II ему пришлось еще к тому же сыграть крупную роль доверенного лица по вопросу о студенческих беспорядках и затем министра народного просвещения.
И на другие высокие и ответственные посты Александр III, назначил совершенно новых лиц, главным образом своих любимцев. Раньше всего упомянем о назначении на пост петербургского градоначальника, генерала Баранова. Пост этот был в высший степени ответственный с точки зрения Александра III, дрожавшего ежечасно и ежеминутно за свою жизнь. Петербургский градоначальник имел в своем распоряжении возможно широкие полномочия, и можно с правом сказать, что весь Петербург со всем его миллионным населением был выдан с головой во власть градоначальника на его милость и гнев. Генерал Баранов был чрезвычайно грубый человек и ограниченный самодур. Как вид крови приводит уже разъяренного быка в бешенство, так генерал Баранов, опьяненный полученной силой и властью, стал с новым, дотоле неизвестным бешенством свирепствовать в Петербурге. При этом генерал Баранов выказал настолько чрезмерное усердие, что уже в августе 1881 г. ему предложено было выйти в отставку. Он назначен был архангельским губернатором и имел потом возможность в течение долгих и многих лет свирепствовать в качестве нижегородского губернатора. Одним из первых распоряжений Александра III было уничтожение самостоятельного министерства почт и телеграфов. Этот департамент уже несколько раз то принадлежал к министерству внутренних дел или министерству народного просвещения, то выделялся Александром II в самостоятельное министерство. Александр III сознательно и окончательно присоединил его к министерству внутренних дел и поставил под полный контроль министра. Если и вообще в России частное письмо никогда не было гарантировано от вскрытия его на почте или в пути посторонними руками, то по мысли и желанию Александра III письма и телеграммы стали систематически читаться и визироваться специально назначенными цензорами и шпионами. Русский человек, написавший кому нибудь письмо, никогда не мог быть при Александре III гарантирован, что его письмо не будет вскрыто и прочтено на почте; не говоря уже о том, что безалаберность русских почтовых порядков не дает никому никогда гарантии в том, что его письмо доставлено будет по назначению. Александр III даже на себе самом мог испытать все прелести русской почты послереформенного периода: письма, направленные на его имя и содержавшие в себе те или другие жалобы его верноподданных, пропадали столь же аккуратно, как и письма, которые содержали в себе угрозы по его адресу со стороны революционеров и заговорщиков. Но в то время как верноподданные не имели иной возможности обратиться к милости царя, заговорщики имели своих сообщников даже в самых высших кругах петербургской знати. Когда сделана была попытка угрозами добиться от Александра III, чтобы он не приводил в исполнение смертной казни над цареубийцами, некоторые высокопоставленные лица брали на себя труд и обязанность положить письма с угрозами на письменный стол Александра. II даже за пазухой и за поясками у своих детей Александр находил угрожающие письма. Он не испугался угроз: казнь была совершена. Министерство же почт и телеграфов было им уничтожено и, как мы уже видели выше, вся грамотная Россия поставлена была под контроль царских цензоров.
Из дальнейших перемен отметим раньше всего отставку князя Горчакова, который одновременно со всеми своими коллегами-министрами вместе со смертью Александра II потерял всё свое влияние и могущество, князь Горчаков к тому же стал уже очень стар: ему перевалило за восемьдесят, и он праздновал уже свой пятидесятилетний юбилей. Когда он вышел в отставку, явился вопрос о его заместителе. Придворная клика оживилась снова и проявила кипучую деятельность в области интриг, подвохов и подкопов друг против друга. Одни протежировали Николаю Карловичу фон-Гирсу, ближайшему помощнику и советнику ныне отставного князя Горчакова. Другие наоборот желали провести на пост министра иностранных дел знакомого уже нам графа Игнатьева, в надежде, что последний вступит немедленно в тесную дружбу и связь со всякими славянскими народностями и порвет добрые отношения с Западной Европой. К тому же Игнатьев стал и неудобен, и нежелателен на посту министра внутренних дел. Несмотря на то, что он хвалился и хвастался якобы удавшимся ему полным искоренением крамолы, заговорщики снова подняли головы и начали организовываться: их первый выстрел был направлен, хотя и безуспешно, в одного из помощников графа Игнатьева, генерала Черевина, который предлагал и настаивал, чтобы было возобновлено знаменитое третье отделение. Весною 1882 г. был убит заговорщиками прокурор Стрелышков в Киеве и губернатор Забайкальской области. На этом покушения закончились; полицией же своевременно был открыт целый ряд заговоров и организаций. Немало хлопот и беспокойства причинили графу Игнатьеву и жестокие еврейские погромы, имевшие место в 1881 и 1882 гг. на всём юге России. Александр потерял всякое доверие к Игнатьеву и, опасаясь за свою особу, каждый раз всё откладывал и откладывал свое коронование, пока оно наконец было совершено при общем страхе и трепете всех участников его 15-го мая 1883 г. В это время граф Игнатьев был уже в политическом отношении полным нулем. Дело в том, что граф Игнатьев пожелала, сыграть роль второго Лорис-Меликова. Заметив и поняв, что жестокостью и преследованиями ему не успокоить русский народ, он стал предлагать новые полуреформы: облегчить крестьянам выкупные платежи, ввести земства в тех губерниях, где таковые еще не были введены, да, даже созывать время от времени депутатов от земств в Петербург. Но как многочисленные враги Игнатьева сумели воспользоваться сделанным им предложением о новых реформах, так и Александр III, вообще разочаровавшийся в Игнатьеве, и слышать не хотел ни о чём подобном.
Его доверие было даже настолько поколеблено, что даже на пост министра иностранных дел он не хотел назначить графа Игнатьева. Этот портфель был поручен упомянутому уже выше фон-Гирсу, т. е. иными словами уже второй раз Александр III, стоявший на словах горой за всё русское, назначал министром и своим советником прирожденного немца. Граф Игнатьев разобиделся и вышел через несколько дней в отставку. По совету и настоянию Каткова, Александр III назначил министром внутренних дел графа Дмитрия Андреевича Толстого. Граф Толстой был уже более не новичок на посту министра. Когда при Александре II, всегда безвольном и бесхарактерном, вместе с переменой нескольких министров народного просвещения переменились в начале шестидесятых годов системы в деле университетского образования, тот же Катков и с ним Леонтьев, бывшие вожаками русской консервативной партии, сумели приписать вину в покушении на жизнь Александра министру Головнину, который своим университетским уставом 1863 г. распустил де студенческую молодежь. Не малую роль в свержении министра и выборе ему преемника сыграла известная графиня Антония Дмитриевна Блудова, ханжа первой руки, имевшая неограниченное влияние на императрицу. Благодаря её правильно и талантливо организованному походу пост министра народного просвещения был поручен графу Толстому, бывшему уже тогда обер-прокурором святейшего синода. Как известно, обер прокуроры этого гнуснейшего из российских учреждений всегда были и остаются горем и несчастьем России. Когда же графу Толстому дали к тому же еще и полномочия министра народного просвещения, он не замедлил повергнуть в слезы и стенания весь русский народ. Он выдал начальную школу во власть жадным и грубым попам. Он насильно ввел в польских школах русский язык. Он ввел систему массового исключения студентов из университетов за малейший пустяк. Он настаивал на том, чтобы к студентам применялись самым суровым образом заключение в тюрьме и ссылка в Сибирь. Когда Лорис-Меликов, ставший к концу правления Александра II всемогущим диктатором, порешил начать по отношению к студенческой и революционной молодежи политику поощрения и примирения, ему удалось добиться в 1880 г. отставки графа Толстого, которому Александр II в течение четырнадцати лет оказывал весьма большое доверие. II вот, как мы видели выше, когда понадобилось на место графа Игнатьева назначить министра внутренних дел, который мог бы и должен был бы действовать в духе Александра III, граф Толстой снова был призван к силе и власти. У всех еще свежо в памяти, как много горя, зла и страданий причинил этот министр внутренних дел русскому народу. Но покончим раньше с перечислением и характеристикой лиц, появившихся вокруг Александра III в качестве его любимцев и ставленников.
Мы уже упоминали выше имя министра народного просвещения Сабурова, заменившего в 1880 г. графа Толстого. Сабуров был человеком умеренным и другом реформ, но насколько мало он понимал нужды русских университетов и нужды русской студенческой молодежи, показывает то обстоятельство, что на большой студенческой сходке в Петербурге в феврале 1881 г. он был публично назван лицемером и лгуном и даже чуть не избит. Конечно, Александр III заставил его выйти в отставку не по той причине, что студенты не были довольны им, а потому, что хотел вообще окружить себя совершенно новыми людьми. Выбор его пал на этот раз на барона Николаи, бюрократа с головы до ног, который столько же годился в министры народного просвещения, как много лет спустя ныне покойный уже Боголепов. Барон Николаи не сумел долго удержаться на своем посту и спустя почти год уступил свой портфель статс-секретарю Ивану Давидовичу Делянову. Последний выказал наибольший талант в том, что продержался на посту министра народного просвещения очень долго, дольше всех своих предшественников. Но ко благу России и к счастью русского народа это нисколько не повело. Делянов был человеком в высшей степени ограниченным, бюрократом и реакционером с головы до ног. Созданный жалкой креатурой, начавший свою служебную карьеру с низших должностей, зависимый от милости и гнева своих начальников, Делянов и на посту министра был не более, как послушным орудием в руках министра внутренни