— Кипятил, — подсказал я ему.
— Да, точно, он сгустил молоко, кипячением, а потом герметично закрыл. Или сперва закрыл, а потом кипятил? Всё-таки нужно статью заново почитать. И да, он чуть позже начал не только бутылки использовать, но и жестяные банки! О, бог мой, если добавить в это молоко сахар, то получится очень питательно, и будет храниться долго!
— И что вы предлагаете, в третий раз переделать завод, чтобы ещё и сладкое молоко делать, которое долго храниться будет, когда этот безумец добьётся своего? — Егор Иванович тоже вскочил со своего места.
— Или поставить два завода, — перебил его Герард. — Один будет заниматься переработкой свёклы в сахар и ликёр, а другой займётся сохранением молока.
Два генерала задумались, а потом Герард осторожно спросил.
— А как долго могут храниться продукты, если их обрабатывать, вот так, как Яков Степанович говорит?
— Понятия не имею, — я развёл руками.
— Аппер даёт гарантию десяти, а то и четырнадцати лет, — бросил услышавший его Есипов.
— А так можно только молоко хранить? — всё ещё что-то высчитывая про себя, спросил Герард.
— Попробуйте мясо сильно кипятить в жестяных банках, — я с любопытством посмотрел на него. — Ну не знаю, засуньте мясо с солью и перцем в жестянку, а потом долго кипятите, как-то молоко. Можете даже давление попробовать добавить, кто вам запрещает эксперименты ставить?
— Верно, никто не запрещает, — Герард задумчиво поглаживал подбородок, в то время, как Бланкеннагель злобно поглядывал то на него, то на изобретателя.
— Егор Иванович, переделывайте то, что нужно переделать, — пока остальные были погружены в собственные мысли, я принял за него непростое решение. — Все затраты на переделку я беру на себя. Это не будет займ. Это будет вложение государства как пайщика.
— Я ведь инженер, ваше величество, — Герард снова привлёк моё внимание. — И машину Позунова я с тщательностью изучал. Думал, может пригодиться, чтобы что-то этакое с поливом хотя бы оранжерей придумать. А здесь задачка поинтересней будет. Разрешите навести справки об учениках Ивана Ивановича? Они, конечно, в горном деле заняты, но, думаю, найдут время, чтобы помочь мне с давлением и паром совладать.
— Антон Иванович, я не против. Привлекайте всех, кого считаете нужным, — я улыбнулся. — Думаю, господа, нам всем есть о чём подумать, поэтому предлагаю разойтись. Завтра мне тяжёлый день предстоит. Осмотреть завод, а потом ещё и Москву вернуться. Надеюсь, погода будет к нам благосклонна на этот раз.
Господа намёк поняли и вымелись из гостиной, примыкающей к выделенной мне спальне. Именно её неизвестный мне мужик назвал «будар». Уж не знаю, что он имел в виду, скорее всего, действительно будуар.
Несколько минут в гостиной стояла тишина, которую решил нарушить Раевский.
— Он такой белый. Даже не верится, что это сахар. — Сказал Николай, бросая кусочек сахара в чашку с чаем. — Я перед тем, как в чашку его бросить, даже лизнул, чтобы убедиться, что это не соль.
— Не ты один, — меланхолично заметил Краснов. Он уже успокоился и теперь пребывал в полусонном состоянии. Похоже, Саша просто обдумывает своё предстоящее задание, мысленно на него настраивается, поэтому так остро на всё реагирует.
— Ваше величество, — подал голос обычно молчаливый Киселёв. — Как вы думаете, у них получится сделать так, чтобы еда десять лет хранилась?
— Десять лет? Вряд ли. — Ответил я. — А вот год-два, вполне. У французов получилось, и у них получится. Главное — не мешать, и даже вовремя поощрять.
— Но, тогда это частично решит проблему снабжения армии и флота, — продолжил рассуждать Киселёв.
— И не только, Павел Дмитриевич. Но вы правы, будем всячески желать удачи и Антону Ивановичу, и Якову Степановичу. Потому что если у них получится, то это действительно много проблем решит. — Я поставил чашку с недопитым чаем на стол и повернулся к Краснову. — Саша, я тебе сразу не сказал, но уже отдал кое-какие распоряжения Скворцову. С тобой в Баденское герцогство поедет одна весьма одиозная личность. Это, хм, Леонид Иванович Крюков.
— А это не тот Крюков, которого Александр Семёнович на Лубянку притащил? — Нахмурился Краснов. Понятно. Пока они в коридоре стояли вместе с Бобровым и его гвардейцами, то успели ребят Макарова расспросить, что это за чучело на допрос притащили, и почему на него сам император приехал посмотреть.
— Да, это он. Насколько я понял, Лёнька бывал в этом герцогстве и даже знаком с кем-то из высшего света. А ещё он именно в этом герцогстве не слишком наследил, так что зла на него там, вроде бы, не затаили. Так что он поможет тебе сориентироваться. — Ответил я, глядя на Краснова так, что тот заткнулся, и ещё больше ушёл в себя.
А я задумался. Правильно ли делаю, посылая Краснова, да ещё и в компании с Лёнькой графом? Не знаю, время покажет. Но почему-то мне кажется, что молодой, ещё не полностью утративший юношескую восторженность Краснов прекрасно подойдёт для это дела. К тому же ему нужно учиться работать вместе с совершенно разными людьми.
— Давайте уже спать ложиться. Завтра действительно тяжёлый день предстоит. — Распорядился я и направился к спальне.
Уже лёжа в постели, заложил руки за голову. Если у них получится сделать сгущёнку с тушёнкой… Так, не будем забегать вперёд, а ещё лучше надо сплюнуть, или что там делают, чтобы не сглазить. С этими мыслями я уснул.
Глава 6
Павел Алексеевич Воронов сидел в городской управе в отдельном кабинете, и читал отчёт своего подчинённого Григория Щукина о проведённом рейде на Васильевском. Дверь в кабинет открылась, и на пороге показалась фигура Макарова Александра Семёновича.
— Добрый день, Павел Алексеевич, — Макаров вошёл в кабинет, сел на предложенный стул. Оглядевшись, он посмотрел на хозяина кабинета и сочувственно улыбнулся. — Тесновато тут у вас, Павел Алексеевич, не развернуться.
— Это ещё хоромы, — вздохнул Воронов и отложил в сторону лист. — Вот с того момента, как Архаров Николай Петрович меня своим заместителем здесь в Петербурге оставил, так сразу комнатку сам себе и выделил. Раньше-то конторка в общем зале была, а сейчас вроде по статусу не положено вместе со всеми сидеть.
— И то верно, — покачал головой Макаров. — Некоторым подчинённым постоянно нужно показывать, что ты начальник, иначе огрызаться через слово начнут, да творить всякое непотребное. А в нашем деле дисциплина похлеще, чем в армии должна быть, иначе ничего из затеи его величества сделать нас надёжной опорой трона не выйдет.
— И каждый должен знать, что он ему делать, и не лезть поперёк батьки в пекло, — Воронов поморщился, покосившись на доклад. В этом рейде всё изначально шло не так. Хорошо ещё, что почти без жертв обошлось. Спохватившись, Воронов посмотрел на Макарова прищурившись. — А ты, Александр Семёнович, по какому вопросу сюда ко мне заглянул? Или я нахожусь под подозрением, как потенциальный заговорщик?
— Типун тебе на язык, Павел Алексеевич, — махнул рукой Макаров. — Как такое вообще в голове твоей могло поместиться? Если уж ты заговорщик, то начальника твоего непосредственного Архарова нужно было прямо в Москве за жабры брать, да в допросную волочь.
— Чем же мы заслужили такое доверие? — усмехнулся Воронов.
— Павел Алексеевич, да Господь с тобой. Какое доверие? Я сам себе в некоторых вещах не доверяю. А вот гляжу я на тебя и понимаю, что слишком много дел в управе. Так много, что выделить немного времени на подготовку заговора ты не сможешь. Если только по ночам не отдыхаешь ты, Павел Алексеевич, а непотребное что-то затеваешь, — Макаров улыбнулся, но практически сразу стал серьёзным. — Узнать я пришёл, это твои ребятки на Васильевском вчера куролесили?
— Мои, — Воронов в который раз уже покосился на бумагу и поморщился, а потом встрепенулся. — Постой, Александр Семёнович, а ты-то откуда знаешь, что на Васильевском произошло?
— Так ведь не знаю я, — Макаров развёл руками. — А узнать хочу. Там неподалёку от того места, где твои пошумели, мои подопечные «тайную встречу» устроили. И на этой встрече Андрюшка Глинский мой присутствовал. Так вот, я никак найти его не могу. С утра на службе не появлялся, дома его тоже нет. А мне очень уж любопытно, что там эти молодые идиоты замышляют. Да и за Глинского беспокойство одолевает. Не случилось бы чего.
— А что за «тайное собрание» ваши заговорщики организовали? — Воронов схватил бумагу.
— Очередной «Офицерский клуб», — Макаров поморщился. — Надо намекнуть Михаилу Илларионовичу, что его офицерам совсем заняться, видимо, нечем, раз они клубы всякие устраивают. Нагружать их нужно, на-гру-жать! — и он поднял палец вверх. — А то как с Аракчеевым и Эйлерами связался, так все мысли и дела в артиллерию упёрлись. А манёвров-то давно никаких не было. Вот молодым офицерам всякая дурь в голову и лезет. Так что там с Васильевским? — напомнил он о своём вопросе как бы невзначай.
— Твою мать, — выругался Воронов, вскочил, протиснулся между Макаровым и своим столом и распахнул дверь. — Петров! Петров, сукин сын! А ну, сюда, рысью!
— Что-то случилось, Павел Алексеевич? — спросил Макаров участливо, но глаза его смотрели при этом цепко, словно в душу пытались проникнуть.
— Да, случилось, — Воронов провёл пальцами под воротником, а потом повернулся к начальнику Службы Безопасности. — Похоже, Александр Семёнович, мои орлы вчера перестарались немного, и вместе с нашими душегубами и этот ваш «офицерский клуб» захватили. — Увидев, что Макаров нахмурился, он быстро добавил. — Вы не волнуйтесь, Александр Семёнович, никто из офицеров, среди которых ваш Глинский был, не пострадал. Здесь у нас в камере сидят. А вот и Петров, — и Воронов распахнул дверь пошире, приглашая старшего полицейского, руководившего вчерашним рейдом, войти.
— Ваше благородие, звали? — Петров покосился на Макарова, но обращался к Воронову.
— Звал, — Павел скрестил руки на груди. — Вы зачем с бандой Сеньки Собакина офицеров повязали?