— Не Российская империя, а именно вы, ваше величество, — поправил меня Эдувиль. — Его величество Наполеон уточнил этот момент отдельно, — он споткнулся, когда называл Наполеона величеством. Ещё не привык, надо же. Ничего, привыкнешь. Все привыкнут, не к такому привыкали. — Как вы знаете, англичане не ушли с Мальты, хотя по результатам Амьенского мира обязаны были это сделать.
— Вы сейчас о том мире, заключив который Англия фактически предала своих союзников? При полном одобрении Франции? — мило улыбаясь, уточнил я.
— Франция не предавала вас, ваше величество, — быстро ответил Эдувиль.
— Разумеется. Вы действовали в своих интересах, и это правильно на самом деле. На месте Наполеона я поступил бы также, — вот сейчас я говорил абсолютно серьёзно. — Так что хочет от меня господин Наполеон? — я намеренно не называл его величеством. Просто я ещё официально не признал его императором, а это значит, что никаким «царственным собратом» он для меня не является.
— Его величество, — на этот раз Эдувиль не колебался, когда называл его величеством, — просил ваше величество стать третейским судьёй в его споре с его величеством Георгом насчёт Мальты.
— Нет, — просто ответил я. — Вы хотели обсудить ещё какой-нибудь вопрос?
— Но почему? — Эдувиль заметно растерялся. Он был готов к уговорам, к торгу, к тому, что придётся чем-то поступиться, а может быть, и нет. Ведь молодому императору должно быть лестно, что его попросили оказать такую весьма почётную услугу.
— Как мы недавно выяснили, затруднению, которое испытывает ваша страна, предшествовало предательство моей страны Англией. Я даже не обижаюсь на Георга, для Англии такое поведение совершенно нормально, — я поднял руку, прерывая Эдувиля, хотевшего что-то мне сказать. — Если я стану третейским судьёй в споре между вашими странами, то я буду в любом случае предвзят. И приму решение не в пользу короля Георга. А теперь скажите мне, господин Эдувиль, не на это ли рассчитывал Наполеон, делая мне подобное предложение?
— Эм, — промычал посол, а затем быстро проговорил: — Ваше величество, вы не думали о союзе Российской империи с Францией?
— Думал, — не стал я скрывать очевидного. — Но в данный момент я не планирую никаких союзов. Мы начали грандиозную реорганизацию армии, и, пока не закончим, я не смогу гарантировать своим союзникам участие в военных кампаниях.
— О, — протянул Эдувиль. — Я, конечно, слышал о реформе, но не думал, что… В таком случае не буду больше вам надоедать, ваше величество.
Он раскланялся и вышел из кабинета, я же только покачал головой. Ну что же, сегодня курьеры поскачут в разные стороны, неся подтверждение из первых уст о том, что, возможно, Российская армия пока не слишком обороноспособна. Но это ерунда. Тот же Наполеон не идиот, и сумеет всё просчитать. Тем более что сам Эдувиль не слишком впечатлился, но отреагировать обязан. Работа у него такая, на вскользь сказанные слова реагировать.
Я сказал это, чтобы облегчить работу Макарову и Щедрову. Вот кто из высших офицеров прибежит ко мне с перекошенной мордой, тот, значит, в посольствах принят и обласкан. Иначе откуда они информацию возьмут? А они прибегут. Во-первых, потому, что их попросят такие хорошие друзья из посольств уточнить, что значит — русская армия не придёт им помогать в случае чего? Во-вторых, они сами захотят узнать, на каком основании я мешаю им помогать таким хорошим друзьям.
Но я добрый император, мешать никому не буду, а роту из таких вот баранов соберу, да и отправлю под Аустерлиц. И все договорённости таким образом будут соблюдены. Нигде же не написано, в каком именно объёме должна быть помощь предоставлена. Я, можно сказать, лучшее отдам, цвет нации, мать их.
А англичане хороши, вцепились в Мальту как клещ, хрен оторвёшь. И это невзирая на прямые, прямее уже некуда, договорённости. Вот Наполеон охренел, наверное, когда это произошло. Он-то войска с Эльбы убрал и отовсюду, где в договоре прописано. Но, это нормально, они так всегда поступают. Не помню ни одного договора, который бы англичане, а следом за ними их бывшие колонии, не нарушили бы. Круче англичан только турецкий диван юлить может. Ничего, привыкнет новый французский император. У него выбора нет.
Не удивлюсь, если ко мне в скором времени посланник от Георга приедет с тайным посланием. Чтобы заново союз заключить взамен похеренному. И я больше чем уверен, что никто даже не подумает извиниться.
— Ваше величество, — в кабинет заглянул Скворцов.
— Да, Илья, что-то срочное? — спросил я, подняв на него взгляд.
— Нет, ничего, — он улыбнулся. — Я зашёл, чтобы свечи зажечь.
Надо же, ещё даже не вечер, а уже темнеть начало. Бросив взгляд на стол, на котором лежало не так уж и много бумаг, я покачал головой.
— Не нужно. Пожалуй, сегодня можно уже отдохнуть, — и я решительно направился к двери.
Скворцов вышел вслед за мной, прикрыв дверь кабинета. Он-то ещё какое-то время проведёт здесь, вдруг кого нелёгкая принесёт, нужно же будет встретить и узнать, в чём дело.
— Ты сегодня вечером никуда не собираешься? — спросил я его, подходя к столу секретаря и поднимая одно из писем, которое Илья вскрыл, но не передал мне, не посчитал слишком срочным. Это было приглашение на какой-то очередной литературный вечер. И адресовано оно было как раз Скворцову. — Княгиня Дашкова решила устроить вечер?
— Она пребывает в меланхолии из-за того, что так и не смогла подарить князю наследника, — спокойно ответил Илья. — В то время как от своей любовницы у князя уже третий ребёнок родился. Так что Анна Семёновна решила хоть немного развеяться. И это далеко не редкость в наши дни, — добавил он, бросив на меня быстрый взгляд. Я уже умел расшифровывать такие вот его взгляды. Конкретно этот говорил о том, что он рад моим наладившимся отношениям с Елизаветой. Потому что в противном случае меня могло ждать то же самое, что и князя Дашкова, если не хуже.
— Да, такое бывает, — я бросил приглашение на стол и направился к выходу. Вопрос о том, примет Илья это приглашение или нет, так и остался не заданным.
Постояв некоторое время в коридоре, тем самым нервируя гвардейца охраны, я решительно направился в комнаты Елизаветы. Она снова была одна. Расположившись на диване, Лиза читала какую-то книгу.
— Не могу понять одного, — сказал я, заходя в комнату и закрывая за собой дверь, — где постоянно черти носят твоих фрейлин?
— Я так и знала, что ты заходишь ко мне в течение дня, чтобы пофлиртовать с моими фрейлинами, — она скорчила гримаску.
— Не ревнуй, милая, ты в любом случае вне конкуренции, — я улыбнулся, видя, как осветилось её личико.
— Я отправила их осмотреть здание, приглянувшееся госпоже Васильевой. С ними отправила Павла Киселёва, — Лиза протянула мне руку, которую я прижал к губам.
— Как он тебе? — спросил я, садясь рядом с ней на диван.
— Очень серьёзный, — ответила Елизавета, на мгновение задумавшись. — Разве можно быть таким серьёзным в столь юном возрасте?
— У Киселёва пытливый ум и гибкое мышление. Думаю, из него выйдет толк, — я провёл рукой по бедру жены, и Лиза хихикнула. — Как ты думаешь, мы успеем немного похулиганить, пока твои дамы с уже находящимся в предобморочном состоянии Киселёвым не вернулись?
— Не думаю, что стоит рисковать, — Елизавета с сожалением покачала головой. — Если только ты не хочешь, чтобы нас застукали.
— Боюсь, в этом случае мы точно потеряем Киселёва, а я не хочу его терять, — я покачал головой.
— За завтраком граф Строганов намекал на то, что Наполеон скоро может начать свататься к одной из девочек, — Лиза серьёзно посмотрела на меня. — Это правда?
— Развод не быстрый процесс, — я снова провёл рукой по бедру жены, но теперь уже просто задумавшись. — Пока рано о чём-то говорить.
— Мария Фёдоровна была недовольна…
— О, я прекрасно расслышал, насколько матушка была недовольна даже намёком на возможный брак, — ядовито процедил я, перебив Елизавету. — Или она продолжила возмущаться?
— Продолжила, — вздохнула Лиза. — Я думала, что от её возмущения у меня голова лопнет.
— Это в любом случае решать не ей, — довольно резко ответил я и извиняюще улыбнулся. — Прости.
— Тебе не за что извиняться, — она положила руку на мою, и я уже подумал, что, может, чёрт с ним с Киселёвым, пускай просветится, в случае чего, но тут дверь открылась, и в будуар влетела стайка девушек. Последним зашёл красный Киселёв. Похоже, на нём оттачивали науку флирта за неимением более подходящей кандидатуры.
Заметив меня, девушки очень синхронно поклонились, я же неохотно поднялся с дивана, приветствуя их. После чего перевёл взгляд на Киселёва.
— Ну что, Павел Дмитриевич, рассказывай, как прошла ваша поездка, — сказал я, указав ему на стол, за которым планировал расположиться.
Глава 14
Новороссийский военный губернатор Иван Иванович Михельсон выскочил из кареты и огляделся по сторонам. Коломенский дворец был ему не знаком, он ни разу здесь не был и теперь рассматривал его с нескрываемым любопытством.
— Добрый день, Иван Иванович, — к нему подошёл щеголевато одетый молодой человек и представился. — Щедров Клим Олегович.
— Александр Семёнович Макаров сказал мне, что именно вы встретите нас в Москве, — улыбнулся Михельсон. — Но я не совсем понимаю, почему нам приказали ехать прямиком сюда, в Коломенское?
— Его величество Александр Павлович велел сразу же доставить к нему этих шалунов, — Щедров улыбнулся и кивком указал на карету. — Как вы доехали? Проблем у вас с ними не было?
— Нет, молчали всю дорогу, — Михельсон только головой покачал. — Друг к другу через меня обращались, представляете?
— Как это? — Щедров с удивлением посмотрел на него.
— А вот так: «Не соизволите ли, Иван Иванович, передать Алексею Андреевичу, что он был не прав и что ему стоит извиниться за свои слова?». «Иван Иванович, передайте Михаилу Богдановичу, что это он должен извиниться, и тогда, возможно, я возьму свои слова обратно», — Михельсон покачал головой. — Как дети малые, ей-богу. И это офицеры! Тьфу, срамота! Не удивительно, что его величество рассердился.