— Нет, — она покачала головой, а потом горько рассмеялась. — Если только вы меня захотите. И я сейчас не о замужестве говорю. Кому я нужна? — и она закрыла лицо руками.
Илья поднял её и передал в руки очухавшемуся Севе.
— Идите в карету. Я сейчас подойду, — и он направился прямиком к пожарным. Точнее, к начальнику Московской службы, назначенному Горголи. — Ну что скажете, Игнат Семёнович? — спросил Скворцов у Маркова, наблюдающего, как работают его люди.
— Поджог это, Илья Афанасьевич, — сказал Марков, поворачиваясь к Скворцову. — Вот как пить дать, поджог.
— Это и так понятно, — хмуро ответил Илья. — С чего бы дому просто так загораться, да ещё так весело гореть, — он покачал головой. — Но сработали очень хорошо. Всё-таки Николай Петрович отлично придумал с разделением города на участки. Да и пожарные колодцы — вон они. И всего один дом и сгорел. Сейчас всё запишу, как есть, и отправлю Ивану Саввичу, пусть порадуется, что начинает работать его детище.
Марков улыбнулся и несильно стукнул Илью по плечу. Ему не было особого дела до погорельцев. Сколько таких вот, почитай, каждый день появляется. Всех жалеть — жалелки не хватит. А вот то, что система, придуманная Горголи, работает, и что пожар не распространился дальше — это очень хорошо, просто отлично!
Илья огляделся по сторонам. Слуги увели Дашу в карету: Матрёны не видно, наверное, утешает свою госпожу, а Сева о чём-то тихо разговаривал с возницей, который привёз их сюда. Илья ещё раз огляделся и увидел следователя Крынкина, того самого, который расследовал дело об ограблении Даши.
— Лев Фроймович, — Скворцов махнул рукой и подошёл к Крынкину. — Быстро вы здесь оказались.
— Так ведь сообщение пришло одновременно и в городскую управу, и Игнату Семёновичу, — ответил следователь. — Николай Петрович как услышал, чей дом горит, так меня сразу сюда и направил, говорит, что на одну бедную вдову не может столько напастей свалиться случайно.
— А где этот, отпрыск покойного мужа Дарьи Ивановны? — Илья тоже не думал, что этот пожар — случайность.
Здесь не нужно было обладать феноменальным нюхом Архарова, чтобы понять: кто-то сильно невзлюбил Дашу, раз пошёл на такие меры. Шутка ли, пожар устроить. А если бы Горголи в служебном рвении не преуспел и не наладил пожарную службу так, что не допустили пожарные распространения огня? Пол-улицы бы точно сгорело, пока бы пламя остановили. За такое на кол надо сажать. Не удивительно, что Архаров засуетился, вон Крынкина сразу на место пожара прислал.
— Понятия не имею, — после почти минутного раздумья ответил Крынкин. — Штраф заплатил две недели назад, и отпустили его. Да не переживай, Илья Афанасьевич, найдём и спросим со всей строгостью. Я-то тоже на Петра Афанасьевича сразу подумал, — он махнул рукой. — Как что-то узнаю, сразу же весточку пришлю.
— Хорошо, буду ждать, — Илья посмотрел на дом. — Ничего оттуда уже не вытащишь?
— Да кто же его знает, может, и сохранилось что, — Крынкин покачал головой. — Жар до утра точно не даст подойти. Ну а там можно будет и покопаться на пепелище, пока людишки не помогут, да не растащат всё, что только можно унести.
— Ладно, поеду я. Государю доклад сделаю, — и Илья пошёл к карете.
Ему предстояло не только доклад сделать, а ещё и упросить Александра Павловича позволить Даше пока во дворце остаться. Да хоть в его комнатах. Он же как секретарём стал, так ему сразу две комнатки выделили. Небольшие, но и этого бывшему слуге казалось много. Сам-то Илья неприхотлив, он и в приёмной сможет временно расположиться. Думать об этом пока не хотелось, нужно Дарью в тепло увезти, а там уж и делами заняться.
Бобров окинул погорельцев внимательным взглядом и посмотрел на Скворцова. Илья понял его без слов.
— Дом у Дарьи Ивановны сгорел, Юрий Александрович, — тихо сказал Илья. — В моих комнатах пока побудут они, а там, как его величество прикажет.
— Ладно, — Бобров недовольно нахмурился. — Предупреди, чтобы из комнат не выходили. Я гвардейца в то крыло отряжу, чтобы проследил.
— У Дарьи Ивановны есть допуск во дворец, — всё так же тихо произнёс Илья.
— А у слуг — нет, — отрезал Бобров. А потом добавил, чуть смягчившись. — Да не переживай, не выгонят на улицу твою протеже. Чай, не зверь государь, — Илья только кивнул и пошёл устраивать своих нежданных гостей.
Сегодняшнее утро началось со скандала. За завтраком мать не дождалась даже, пока мы все рассядемся на своих местах, начав сразу же обвинять меня во всех смертных грехах.
— Александр, — она вперила в меня почти ненавидящий взгляд. — Почему вы выгнали половину моих фрейлин? Даже не посоветовавшись со мной?
— Потому что я не собираюсь советоваться с вами в этих вопросах, матушка, — сухо ответил я, беря в руку ложку. — И не нужно драматизировать, я не отстранил от должности ни одну женщину, находящуюся подле вас. Приказ касается только тех дам, которые почему-то числятся вашими фрейлинами, но сами предпочитают находиться где угодно, но только не при дворе. А чаще всего даже не в России. Как, например, очаровательная Екатерина Семёновна Воронцова. Я же её впервые увидел, когда зашёл к Елизавете Алексеевне, чтобы узнать, что происходит и почему вопли из её гостиной до моего кабинета долетели.
— Вы постоянно утрируете, Александр, — Мария Фёдоровна поджала губы.
— Нет, матушка, я всего лишь констатирую факт. Если уж на то пошло, то ваши фрейлины должны наши взгляды радовать, а не взгляды английского двора. У короля Георга своих фрейлин для этого хватает, — отрезал я, приступив к завтраку. Но мать было уже не остановить.
— У меня складывается очень неприятное ощущение, Александр, что вы решили в итоге оставить меня вообще без двора, — процедила Мария Фёдоровна, а я сжал в руке вилку.
— Знаете, матушка, Костя тоже задал мне однажды подобный вопрос, — медленно ответил я. — Речь тогда шла о его адъютантах. Вы же в курсе, что меня хотели убить в его Мраморном дворце, и только решительные действия Зимина не позволили случиться непоправимому…
— Костя рассказал мне всё! — воскликнула мать. — Никто не хотел вас убивать, тем более этот несчастный, которого застрелил ваш Зимин!
— Мы этого не знаем, — мы смотрели друг другу в глаза, словно сидели за столом одни. Все остальные молчали, а Строганов вообще боялся пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания. — Что касается ваших фрейлин, мы не знаем, чем они занимаются, когда по заграницам разъезжаются. Может так случиться, что они шпионят за всеми нами. В этом Александр Семёнович обещал мне разобраться самым тщательнейшим образом.
— Дожились, — мать прикрыла рукой глаза. — Я никогда не думала, что вы сдержите своё обещание, высказанное в порыве чувств, и действительно натравите на двор своего мерзкого Макарова. — Она резко встала. — Я что-то не голодна, прошу меня извинить.
Я не стал её задерживать, просто проводил пристальным взглядом, как вдовствующая императрица выходит из столовой. Чего она добивается, я не понимаю. Неужели до сих пор не поняла, что к решению важных вопросов я её не допущу. К дельному совету прислушаюсь, но принимать решение всё равно буду сам! Рука рефлекторно дёрнулась, и я дотронулся до табакерки, лежащей в кармане.
Думаю, что пора Марию Фёдоровну отправлять в её любимый Павловск. С небольшим двором и хорошим сопровождением из людей Макарова. Потому что меня эти бесконечные претензии начали уже утомлять. Ведь она же почти успокоилась. Что опять произошло? Скорее всего, кто-то из фаворитов на уши подсел. Может, и не заговорщик, а так, вечно всем недовольный. Или недовольная, как вариант, фрейлины тоже могут в любимицах у императриц ходить.
— Саша, я не поняла, почему матушка ушла? — тихо спросила Екатерина. Надо же, взрослеет сестрёнка, не бросилась, не глядя, на защиту матери. — Она ведь Катьку Воронцову терпеть не может, говорит, что её ей навязали.
— Это не тема для разговора за завтраком, Катя, — я смотрел в тарелку, чувствуя, что есть не хочу. — Ешьте, а я, пожалуй, пойду. Что-то сегодня у всех Романовых, похоже, нет аппетита.
Строганов дёрнулся было за мной, но я жестом остановил его. Пускай составит оставшимся дамам компанию, посплетничают вволю. Тем более что и Юлия, и Катя его просто обожают. Главное, чтобы это обожание никуда не привело. Но за Пашу я почти спокоен, он не будет рисковать с таким трудом налаженными со мной отношениями из-за чьих-то томных глаз. Он всё-таки Строганов, а они не заработали бы свои миллионы и не сохранили бы их, если бы не умели вовремя наступать на горло собственным желаниям.
Хорошо ещё, Лизы сегодня за завтраком не было. Она с утра чувствовала себя нехорошо, и я ещё из-за этого был немного на взводе.
Ближе к обеду Илья попросил у меня пару часов, чтобы проводить до дома Васильеву. Она приехала на встречу с Лизой в наёмном экипаже и даже не подумала о том, как будет добираться обратно. Я только рукой махнул, пускай идёт, понятно же, что вдовушка ему понравилась. Авось что-нибудь срастётся у них. Илья на графинь и княгинь насмотрелся, ему, похоже, на всю жизнь хватило. Это нормально, что его на кого-то попроще потянуло. Надо бы поинтересоваться, какие именно услуги он нашим дамам оказывал, когда ночным лакеем служил. Конечно же, не ради любопытства, а так, для расширения кругозора.
После того как Скворцов ушёл, я поднял доклад Ивана Ивановича Дмитриева о распределении различных законодательных норм в Российской империи. Попытался вникнуть в написанное, но внезапно понял, что не вижу ни одной строчки. Я вообще сегодня делаю вид, что работаю, а сам в это время жду Мудрова. Что он мне скажет? Что происходит с моей женой и ребёнком?
Понимая, что уже не могу даже делать вид, что работаю, я отшвырнул весьма объёмный доклад в сторону и вышел из-за стола. Подошёл к карте будущих дорог и принялся её разглядывать. А ведь совсем скоро нужно будет рельсы прокладывать.
Как только англичане свои паровозы обкатают и доведут до совершенства. Если бы их ещё не было, то можно было бы попробовать пободаться за первенство в этой области. А так… Пускай экспериментируют, от детских болячек избавляют, а там, может, своим и я что посоветую.