— Ваше императорское величество, — Мухин поклонился. Выглядел он устало и явно терялся, не зная, что ему сейчас делать.
— Что за разногласия у вас случились с Николаем Петровичем? — сразу же спросил я. Не люблю тянуть кота за причинное место. В отдельных случаях, конечно, без этого не обойтись, но вот сейчас было бы лишним.
— Позвольте мне кое-что пояснить, ваше величество, — вздохнул Мухин. — Дело в том, что в Голицынской больнице я работаю без оклада. На то есть несколько причин. Я помогаю неимущим, как и все доктора, что служат под моим руководством. К тому же на базе этой больницы я могу обучать своих студентов. Я больше хирург, специализирующийся на травмах, а также анатом. И я часто помогал полиции, определяя, из-за чего произошла смерть того или иного человека. Я даже придумал название новой дисциплины — полицейская медицина. Если, конечно, когда-нибудь такой курс позволят преподавать в университете. Я делаю это для полиции совершенно безвоздмездно, прекрасно понимая необходимость данных заключений. Но Архаров имеет наглость…
— Так, стоп, — я поднял руку, прерывая гневную речь Мухина, — если вы помогали Николаю Петровичу, то почему у вас произошёл конфликт? — я невольно нахмурился.
— В Голицынской больнице все врачи служат без оклада! — вскричал Мухин. — Мы не жалуемся, упаси боже. Мы сами пошли на это. Кто-то практикуется, кто-то повышает навыки. У всех свои причины работать бесплатно, а Николай Петрович нагло переманивает тех врачей, что обучаются у меня полицейской медицине! У них в таком случае просто не останется времени для помощи страждущим!
— И его в какой-то мере понять можно, — задумчиво проговорил я. Похоже, проблема назрела до такой степени, что откладывать реформу подготовки медицинских кадров уже попросту невозможно. — Вы сможете возглавить кафедру судебной медицины, если я распоряжусь открыть её при Медико-хирургической Академии?
— Ваше величество, пожалуйста, дайте мне немного времени, чтобы в себя прийти, — попросил Мухин, закрыв глаза. Молчал он где-то с полминуты, а когда открыл глаза, то уточнил. — Кафедру полицейской медицины?
— Да, конечно, полицейской, а я как сказал? — я внимательно посмотрел на него и увидел в глазах смятение.
— Кафедру? — переспросил Мухин. — Не курс, а целую кафедру?
— А что вас удивляет? — я скупо улыбнулся. — Николай Петрович чуть душу из вас не вытряс и двери в мой кабинет почти сломал, едва не покалечив моего секретаря. Нам нужны судебные… простите, полицейские медики. Они нам очень нужны. Нам вообще нужно как можно больше врачей.
— Почему вы называете полицейскую медицину судебной, ваше величество? — осторожно спросил Мухин.
— Понятия не имею, — я развёл руками. — Мне кажется, что так звучит благозвучней.
— Да пожалуй, вы правы, ваше величество, — немного подумав, ответил Мухин. — Так звучит намного благозвучней. А что мне делать с Архаровым.
— Уж поделитесь врачами с Николаем Петровичем, сделайте доброе дело. К тому же очень скоро будет проводиться реформа образования, и все медицинские кафедры будут выведены в отдельные университеты и академии. Не медико-хирургическая академия, а просто медицинская, в которой будет отдельная хирургическая кафедра. Отдельная кафедра травматологии, акушерства, внутренних болезней и прочее. Мы с Мудровым уже обсуждали этот вопрос. Так что в ближайшие пять лет начнём реализовывать. Потому что нам очень нужны врачи. — Я замолчал, а затем добавил. — Даже учрежу стипендии для тех студентов, кто не сможет сам оплатить обучение. С условием, что они будут работать по специальному распределению, естественно.
— Я так понимаю, что основой реформы будет заниматься Мудров Матвей Яковлевич? — спросил Мухин, когда я замолчал. Дождавшись моего утвердительного кивка, Ефрем Осипович продолжил. — Могу ли я, с вашего позволения, порекомендовать ему открыть бесплатные клиники при каждом университете и академии? Так будет проще учить будущих докторов. Я понимаю, что это очень дорого и ляжет большим бременем на казну, но мы могли бы часть средств получать в виде благотворительности.
— Да, — просто ответил я. — Более того, как главный врач бесплатной больницы, вы, Ефрем Осипович, должны точно знать сколько стоит ежемесячное и ежегодное содержание. Так что подайте Матвею Яковлевичу ещё и эти расчёты вместе с предложением. И поделитесь с Архаровым докторами. — Снова повторил я, давая понять, что аудиенция окончена.
Мухин был очень умным человеком. Он сразу всё понял и поспешил откланяться. Когда дверь за ним закрылась, я повернулся к парням.
— Ну что же, предоставим Николаю Петровичу слегка остыть, — сказал я, задумчиво разглядывая мальчишек. Они такие разные: Киселёв более рационален. Он гораздо серьёзней Чернышёва, не такой порывистый. Но как они вместе встали передо мной, чтобы защитить от гипотетической угрозы. Интересные ребята, что уж говорить.
— Ваше величество, — тихо проговорил Киселёв. — А зачем вы хотите взвалить бесплатные больницы на казну?
— Да, ваше величество, — поддержал его Чернышёв. — Пускай бы оставались благотворительными.
— Я считаю, что армия, образование, полиция, судебная система и медицина должны быть целиком и полностью государственными. — Ответил я им после минутного молчания. — Я как-нибудь расскажу, почему так думаю. А пока хочу предложить вам сопровождать меня на прогулке.
Мальчишки переглянулись, а потом Киселёв осторожно спросил.
— А куда мы поедем прогуливаться, ваше величество?
— Мы поедем в сельцо Анашкино Троицкой волости Звенигородского уезда Московской губернии, — я улыбнулся. — Возьмите немного вещей, потому что мы там заночуем.
— Да, но… — они в который раз переглянулись и тут же выпалили весьма синхронно. — Слушаюсь, ваше величество.
— Идите, собирайтесь. — Я махнул рукой. — Да, Павел Дмитриевич, Александр Иванович, можете всем, кто будет вас спрашивать, сообщать, что должности камер-пажей за вами пока сохранены.
Они в который раз переглянулись и почти выбежали из кабинета. Я же некоторое время смотрел им вслед, а затем подошёл к двери. Мне до сих пор не хватает в этой эпохе всего трёх вещей: телефона, нормальных дорог и механических средств передвижения. Да, ещё ширинки. Вот ширинки мне порой очень не хватает. А сейчас я тоскую по телефону и его производному — селектору.
Открыв дверь, я посмотрел на сидящего в кресле для посетителей Архарова. Он сидел, опустив голову, а по обе стороны от хулигана стояли Зимин и Бобров и что-то ему тихо выговаривали. Увидев меня, Архаров встал, но продолжал разглядывать пол под ногами.
— Вася, готовь выезд, — обратился я к выпрямившемуся Зимину. — Кто будет возглавлять отряд охраны? Юра? — и я повернулся к Боброву.
— Да, ваше величество, — ответил Бобров. — Её величество не едет?
— Нет, — я покачал головой. — Киселёва и Чернышёва учитывай. Я в последний момент решил их с собой взять.
— Хорошо, ваше величество, — Бобров, явно колеблясь, посмотрел на Ахрарова.
— Не бойся, Юра. Николай Петрович больше не будет буянить, — я усмехнулся. — Правда ведь, Николай Петрович?
— Простите, ваше величество, — тяжело вздохнул Архаров. — Не сдержался я. Итак, всё с боем вырывать приходится, так ещё и Мухин решил докторов своих в полицию на оклад не пускать. Жаловаться вон прибежал. А как нам без докторов специально обученных работать прикажите? Хорошо ещё Александр Семёнович расщедрился и теперь информацию, коя не касается Службы Безопасности, Климов мне передает. Но это я так понимаю, за марвихеров Макаров отдариваться начал. А остальные только и мечтают кусок побольше прямо из глотки вырвать.
— Ну так времена такие. Всё меняется стремительно, вот и пытаются многие успеть за этими изменениями. — Ответил я, разглядывая его.
Архаров дрожит над своим детищем. Он и Макаров. Остальные всё-таки поспокойнее. Но если Макарова боятся, слишком уж репутация за бывшей Тайной канцелярией закрепилась специфическая, то Архарову действительно приходится биться за место под солнцем. Но ничего, он крепкий. Если в то время, когда до полиции, по большому счёту, никому дела не было, справился, то теперь и подавно всё у него получиться. Тем временем Зимин с Бобровым, убедившись, что Архаров пришёл в себя, ушли готовиться к поездке.
— Это точно. Всё слишком быстро меняется, — кивнул главный полицейский. — Порой кажется, что мы, старики, не успеваем за всеми изменениями.
— Это вы-то не успеваете, Николай Петрович? — я удивлённо посмотрел на Скворцова. А Илья, в свою очередь, уставился на Архарова. — Побойтесь бога, так говорить. Да, я попросил Мухина поделиться с вами докторами. Ефрем Осипович обещал не слишком лютовать. Он ещё и подготовит их как раз по полицейской части, если вы хорошо его попросите.
— А вот это хорошие новости, просто замечательные, — Архаров расплылся в улыбке. — Так я пойду, ваше величество? Надо бы у Ефрема Осиповича прощение попросить да обсудить нашу дальнейшую работу.
— Идите, — я махнул рукой. — Илья, с нами не едешь. Мне нужно, чтобы во дворце хоть один здравомыслящий человек остался. Зимин не сможет за всем уследить, а своих адъютантов я с собой забираю.
— Слушаюсь, ваше величество, — Скворцов наклонил голову. Он уже почти освоился. Тем более что сейчас, после отъезда Сперанского в Петербург, у него не оставалось выхода.
Я же окинул взглядом приёмную, покачал головой и пошёл готовиться к поездке. Она была запланирована неделю назад. Изначально Лиза хотела поехать со мной, но сегодня утром она почувствовала себя нехорошо. Мы вместе с Мудровым решили, что ей лучше остаться дома. Елизавета огорчилась, но рисковать ребенком она не согласилась бы ни за что, поэтому не сильно возражала. К тому же я новое производство хотел посетить, а не театр с хорошенькими актрисами в торжественной обстановке открывать.
Это был завод по переработке сахарной свёклы в сахар. Как оказалось, первым, кто додумался до этого, был наш изобретатель Есипов Яков Степанович. Он придумал, как добывать сахар из свёклы ещё при Сашкиной бабке, вот только денег для дальнейших изысканий у него не было. Пока он не столкнулся с генералом Егором Ивановичем Бланкеннагелем. Егор Иванович сумел пробиться ко мне на аудиенцию и попросил кредит. Я его выслушал и в ответ предложил наладить производство на паях. Тем более Есипов был полон идей, а я прекрасно знаю, что все эти идеи будут реализованы, но только по истечении времени. И зачем тянуть, когда есть такая замечательная возможность, хоть в чём-то быть первыми, да ещё и ускакать на десяток лет вперёд?