С Алексеем мы познакомились в 2010 году. Я ещё тогда работал в херсонском горисполкоме. Мне предложили перейти к нему на работу, на тот момент моя супруга у него уже работала секретарём. Я был у него как охранник и водитель. Он уже тогда находился большую часть времени в Киеве, и мы работали в две смены по 8 человек. Нас было трое водителей и остальные охранники.
Алексей Журавко и его охранник Гена
Мы неделю работали в Киеве, неделю отдыхали дома, в Херсоне. У нас был свой микроавтобус, на котором мы ездили домой, а в Киеве жили в офисе.
На втором этаже Алексей Валерьевич работал, на третьем были комнаты, где мы стирались, купались и готовили кушать. Алексей Валерьевич постоянно жил с нами в офисе. И супруга с дочкой, когда приезжали к нему, жили там же. Офис был на улице Хорива, 6, недалеко от Контрактовой площади, где церковь и рынок [Как освободим Киев, необходимо обязательно установить там памятную доску. – Прим. ред.].
Мы и на рыбалку вместе ездили, и на море в Крым. Мы постоянно с ним были, потому что ему скучно было одному. Лёше постоянно нужна суета, движение. Относился к нам, как к друзьям. Если мы в магазин в Киеве с ним заезжали, он покупал себе цепочку и сразу всем остальным. Покупал подарки. Если он берёт себе духи, то и всем остальным. Никогда он на себя одного не покупал.
«Из кабмина мы выезжали последними»
Мы уехали из Киева в разгар «майдана», перед Новым годом. Когда уже горели шины, в кабмине в коридорах находились «беркута», мы их кормили в столовой, а из окон смотрели, как горит майдан. Даже есть съёмки, где мы самые последние выезжаем из кабмина. Видно, как из чёрного входа выезжает наш «крузак» и «Мерседес». У Алексея Валерьевича на тот момент был Mercedes S500 и два Land Cruiser 100. Один черный и один серый.
После «майдана» мы из Киева выезжали малыми группами, потому что уже стояли блокпосты. В Умани был блокпост, в Новой Одессе. Мы поснимали с машин глушилки для связи, мигалки, антенны и потихоньку выезжали из Киева группами – прорывались на Херсон. Алексей Валерьевич приехал в Херсон 28 декабря с водителем и охранником. На это время он публично не выступал. Он начал давать интервью, только когда переехал в Москву.
«Едем в Москву»
Когда мы приехали в Херсон, начались разговоры, что надо валить, потому что могут начаться неприятности. Но мы какое-то время ещё сидели, отпраздновали Новый год и стартанули в Москву. Поехали через Крым на пароме. Там на выезде с паромной переправы был пост ДПС[33]. Тогда как раз была в Сочи Олимпиада. И мы на своём вкруг затонированном «бусе» на украинских номерах въехали на этот пост. Нас сразу же остановили, стали допрашивать сотрудники ФСБ[34]. Каждого заводить по комнатам, задавать вопросы. И когда спрашивали, куда мы едем, Журавко толком не мог ответить. Он сам не знал. Говорил: «Едем в Москву», – а к кому конкретно, сам не знал. Так нас продержали несколько часов и отпустили.
В Москве мы доехали до «Кроун плазы» и долго ждали, когда нас встретят. У нас то не было связи, то телефонов. Нас встретил Сергей Васильевич из «Ночных волков» – зам Хирурга. Он на тот момент ещё был депутатом Госдумы. Он Лёшу знал, приезжал к нам раньше в Киев, у них был общий бизнес. Он нас встретил, и мы два дня проночевали у «Ночных волков» в номерах-колясках.
Тот самый «бус»
Потом опять вернулись в Херсон. И окончательно уже уехали в Москву в конце 2014 года. Когда в Цюрупинске поставили мэром Воронова, он первым делом устроил рейдерский захват дачи Алексея Валерьевича. Они дали нам время понять, что нужно сваливать. И когда мы уехали, они начали «разбирать» весь бизнес Лёши. Тогда мы окончательно уехали в Москву, и он больше уже не возвращался.
Первое время наш «офис» был на улице Тверской-Ямской, там было кафе «Якитория». Мы туда утром приезжали, и Лёша созванивался со всеми, кого знал в Москве. Кто-то подъезжал, кто-то нет, он со всеми встречался. Мы тогда снимали гостиницу в Наро-Фоминске, где жил его дядя. Потом он нас пригласил к себе, так как в гостинице было дорого. Прожили месяца два так. Но потом решили, что у людей своя жизнь и мы можем им надоедать. Поэтому через два месяца сняли двухкомнатную квартиру.
А с начала 2016 года он уже начал работать в офисе у Николая Азарова. Потом он начал плотно общаться с Владимиром Олейником, с Игорем Марковым. Они ему помогали. Когда были похороны Алексея, я позвонил Олейнику и Маркову, они попросили купить от них цветы и венки: от Олейника, Килинкарова, Маркова и «Ночных волков». Я купил и скинул им фотографии надписей на лентах.
Когда мы с Алексеем уже работали в Москве, у нас было две смены по три человека. Одна смена с ним в Москве, другая дома – в Херсоне. Редко, но были задержки с деньгами – где-то на месяц-полтора. Некоторые не выдерживали – уходили. В итоге нас осталось двое. Ездили две через две недели по одному человеку. Потом мы нашли себе по напарнику и наладили работу, стало всё нормально по зарплате. В итоге у Алексея Валерьевича остались самые доверенные люди.
Потом случился ковид, и нас уже не пускали через границу. Но он продолжал платить зарплату, даже когда я сидел дома первые два месяца в ковид.
Когда началась СВО, работы в Херсоне нигде не было. Я позвонил Лёше, он говорит: «Езжай в Крым. Как будешь там, позвони». Я приехал, позвонил, он сказал подъехать к гостинице «Москва», а там меня уже встретят. Он меня встретил и говорит: «Я скоро возвращаюсь в Херсон. Мне сказали, что ещё неделька-две – и можно будет приехать». Он сказал сбивать коллектив и приезжать на работу в Москву. Так мы к нему тогда и вернулись.
Похороны попугая
Вспомнился один из весёлых случаев нашего совместного быта в Москве в 2022 году. У Алексея Валерьевича жили четыре попугая. Как-то одному стало плохо, и он умер. Алексей Валерьевич сказал нам: «Раз умер, похороните его». Полдня ходили – искали у соседей лопату. На нас смотрели круглыми глазами и не понимали, для чего нам нужна лопата. В итоге мы нашли лопату, похоронили пернатого покойника под окном нашей квартиры, а как стали закапывать, подъехала полиция и спрашивают: «Что вы тут делаете?» Мы говорим: «Попугая захоронили». Они посмотрели на наши бусы[35] с антеннами рядом и говорят: «Поехали в полицейский участок». И Лёша с нами поехал. Долго мы им объясняли, что попугая хоронили, они нам не верили. У меня даже видео есть, где мы интервью в отделении даём.
Перед гибелью крест был на нём
Перед гибелью Алексея Валерьевича мы собирались с ним ехать в Крым из Херсона, но приехала какая-то съёмочная группа иностранцев брать интервью у Кирилла Стремоусова[36]. Лёша тогда созвонился со Стремоусовым, и тот сказал, чтобы Лёша остался, так как эти журналисты хотят взять интервью и у него. В итоге мы остались ещё на один день, а на следующий он уже погиб.
После референдума мы гуляли ещё сутки по Херсону, по набережной, где он интервью давал, что он проголосовал. По всем кафе проехались – кофе попили, по всему городу покатались. И когда мы уже ехали в гостиницу, то просто кружили часа полтора по городу. Он как чувствовал что-то и в гостиницу ехать не хотел. Я ещё ему говорил: «Скоро комендантский час, мне ещё пацанов домой развозить, поехали в гостиницу». Мы по всему городу петляли-петляли. Я говорю: «Что мы рисуемся? Мы уже нарисовались по всему городу!» А он говорит: «Не хочу я ехать в гостиницу!» Потом всё же поехал.
Самое удивительное, что он всегда, когда ложился спать, снимал с себя кольцо и цепочку, с ней он никогда не спал. А в этот день не снял ни цепочку, ни кольцо. В них он и погиб. На цепочке был большой крест. Он его вместе с цепочкой ещё в Киеве покупал. И цепочка все годы, пока он не был в Херсоне, лежала у отца жены. А когда вернулся из Москвы в Херсон, он её обратно забрал.
Как сказал его дядя, они созванивались в полпятого утра и договорились утром встретиться. То есть с полпятого он уже не спал. Получается, в момент обстрела он бодрствовал.
А в 5:30 был прилёт. Одну ракету сбили, а вторая прилетела. И прилетела не то чтобы в гостиницу, а прямо в его номер, в комнату залетела! В этой гостинице он до этого ночевал одну ночь.
Пострадали только он и Саша Мазуров. Все остальные [Его охранники. – Прим, ред.] ни ранений, ни осколков не получили, только в шоке были. В соседних номерах даже двери были целые, а его номер разворотило полностью. Администратор была на первом этаже, он на втором, на третьем была съёмочная группа, она тоже не пострадала.
Пострадали машины, которые стояли возле гостиницы, и его номер. Ракета прошла через его окно. Взрыв произошёл в его комнате, потому что ни перекрытие, ни кровать не уцелели. У него был чемодан алюминиевый на ножках, где все компьютеры лежали, и в комнате после прилёта от чемодана только одна ручка осталась. Провода от телефонов я находил аж через квартал, на улице Карла Маркса.
Как сказали, подъезжала машина к гостинице в 5 часов утра. Они поставили метку, и через 20 минут был прилёт. Он спал постоянно со светом, видимо, они следили за ним и вычислили.
Второй охранник, Саня, сам из Донецка. Когда началась в 2014 году война, он семью забрал и приехал в Херсон. У Лёши он работал как раз во время войны, примерно около года.
Георгий Журавко: «Алексей – это человек “вижу цель – не вижу препятствий”»
Глава Ллёшкинского района, родной дядя Алексея Валерьевича Георгий Журавко о своём племяннике.
Своих родных Лёша всегда носил на руках. Старался всё делать для своей семьи. Он хотел, чтобы у него была полноценная семья, и, начиная ещё с юношеского возраста, мечтал об этом. Это я прекрасно знаю, потому что когда я из армии пришёл, то узнал, что есть у меня племянник с такими особенностями. Мы с женой тогда приехали в Цюрупинск, нашли его в интернате. Помещение было старое: без заборов, без ничего. Мы предоставили документы и забрали его к себе на время.
А когда он стал крепко на ноги, когда у него уже были свои предприятия, это был где-то 2004 год, он построил дом в Херсоне и всю семью из Очакова перетянул: родителей, сестру, зятя.
Георгий Журавко
Лёша – он весь такой яркий, временами противоречивый, человек очень большой энергии: «вижу цель – не вижу препятствий». Вот это больше всего к нему подходит.
Вспомнился случай один. Как-то он приехал ко мне на своём красном «Запорожце», когда уже выпустился из интерната. Увидел у моего младшего сына мотоцикл и попросил на нём проехать. Я ему говорю: «Давай я тебе заведу». Он говорит: «Не надо, я сам». И вот он сел на «Днепр» с коляской, наклонился, зацепился за руль, завёл его рукой и поехал. Дело в том, что я не любитель мотоциклов и у меня не получалось плавно тронуть, а он первый раз сел и сразу поехал. Он далековато тогда отъехал, развернулся и приехал обратно. Я тогда был в шоке.
Я вообще удивлялся, как с такими ограниченными возможностями можно было ездить за рулём? Он ведь ездил на всех видах транспорта – грузовая, легковая машина, мотоцикл с коляской.
У него в планах было возвращение всех предприятий
После возвращения Херсона в состав России я стал главой ВГА (военно-гражданской администрации) района. А он, когда вернулся, начал всем помогать, ездил с представителями из Москвы и журналистами по сёлам и районным центрам Херсонской области. Выступал, беседовал с людьми. Очень много работал – с утра до ночи.
Накануне его гибели у нас были грандиозные планы. В 2016 году рейдерским путём у Алексея Журавко забрали хлебозавод, вырезали оттуда все технологические линии. И по возвращении в Херсон перед своей гибелью он задержался там, хотя должен был быть уже на пути в Москву. Сначала он нам из Крыма должен был передать мощный дизель-генератор для хлебозавода. А потом собирался поехать в Москву и где-то в течение месяца направить новое оборудование для хлебозавода. К Новому году мы планировали этот хлебозавод запустить. Так как это социальный объект, который очень важен для нашей местности. Мы и сегодня это особо остро ощущаем.
У него в планах была отстройка всех предприятий. Он уже начал документы готовить о возврате. Тогда главой правительства Херсонской области был Сергей Елисеев. С ним уже было практически договорено, что Лёша запускает все предприятия, которые были у него раньше. Они все должны были начать работать, то есть создавать рабочие места, выпускать продукцию и пополнять бюджет.
Сейчас даже те, кто ему завидовал и недолюбливал, чаще стали про Лёшу вспоминать. Когда мы, например, ведём в Алёшках приём граждан, зная, что я его дядя, они часто подходят и говорят: «А я, дура, раньше плохо к нему относилась. А он же так старался всё сделать для нашего региона». И он действительно старался. Так как что в городе или даже в районе ни возьми – всё связанно с ним.
Сейчас мы работаем над созданием в музее боевой славы в Цюрупинске уголка Алексея Журавко. Я уже собрал очень много материалов: старые газеты, брошюры, есть фото, где его награждали, в том числе в Англии. Есть его костюм со всеми наградами, удостоверения к ним.