Все годы, что он провёл в России, запомнились мне его яркими, эмоциональными выступлениями против правящей клики в Киеве. Его выступления находили большую поддержку среди простых украинцев. Он знал, что им надо сказать, и люди чувствовали, что Алексей – их человек и ему можно доверять. Наблюдая за ним, за его профессиональным ростом, можно уверенно сказать, что он был готовым государственным деятелем. После освобождения Херсонской области от киевской хунты он стал настойчиво рваться на Родину. Ничто не могло удержать его, а когда назначили референдум, он, не сказав никому ни слова, уехал в Херсон.
Совершенно очевидно, что, получив информацию о нём, киевские негодяи организовали его убийство с помощью американских высокоточных ракет. Это убийство показало, как боялись и ненавидели Алексея киевские предатели украинского народа.
Думаю и надеюсь, что время всё расставит на свои места. Из истории Украины уйдут её гнусные предатели: турчиновы, порошенко, зеленские, руки которых в крови украинцев, – а достойное место займут действительные патриоты. И среди них, безусловно, будет Журавко Алексей Валерьевич.
Игорь Марков: «Он не жаловался и не скулил, а только сжимал свой один кулак»
Игорь Марков – украинский политик, экс-депутат Верховной рады, предприниматель и меценат. Был председателем Всеукраинской политической партии «Родина», активным сторонником сближения Украины и России.
Виделись мы в Киеве, но это было шапочное знакомство. В первый раз мы с ним познакомились в приёмной тогда ещё кандидата в президенты Януковича. А подружились уже здесь, в Москве, когда случился мой арест в Италии. Меня арестовали в 2015 году, грубо говоря, была попытка моей экстрадиции на Украину. Он тогда бросился на амбразуру, защищая меня. Пикетировал постоянно с Владимиром Николаевичем Олейником посольство Италии, за что им огромное спасибо. Николай Янович Азаров помогал, Алексей с Олейником пикетировали посольство. После чего мы и подружились, когда я вернулся.
[В 2015 году Игоря Маркова власти Италии по запросу Киева арестовали и хотели экстрадировать. Однако усилиями политэмигрантов КСУ[38], в том числе Алексея Журавко, и общественности, настроенной против киевского режима, его освободили. На Украине его обвиняли в том, что он во время открытия памятника Екатерине Великой в Одессе дал по морде бандеровцу, который в составе активистов из Западной Украины высказывал свой протест против увековечивания памяти императрицы – основательницы города].
Мы общались фактически каждый день: и утром, и вечером. Это был человек неуёмной энергии, неуёмного жизнелюбия. Несмотря на то, каким он был, каким он родился, он был очень жизнерадостный весельчак и жизнелюб. Никогда не унывал, никогда я его не видел в каком-то отчаянии, даже если происходили какие-то тяжёлые ситуации. Он никогда не жаловался и не скулил, простите за сленг, не отчаивался. Всегда только сжимал свой один кулак – сжимал здоровую руку в кулак.
Он всегда был за друзей. За тех, кого он считал друзьями, был готов идти до конца. Он мне говорил: «Я на своей тачке их всех перебью». Он готов был отдать жизнь за товарища. Это не для красного словца, он реально такой был.
Он не был военным, но он был воином
Он очень любил свой родной город. Он очень любил Цюрупинск, по-новому Алёшки. Он мечтал туда вернуться, вернулся, там и погиб. Погиб, несмотря на то что не был военным, но был воином. Погиб от вражеского снаряда. По сути, он погиб на войне, на своей родине. Знаете, возможно, то, что я скажу, не совсем правильно, но мы с друзьями между собой говорили: «Может, хорошо, что он этого не увидел. Мы не знаем, как бы он смог это пережить». Мы дружили вчетвером и постоянно общались: я, Владимир Олейник, Спиридон Килинкаров и Лёха.
Он все эти годы мечтал как можно скорее освободить свою Родину – Украину в целом и Херсон в частности. Он был готов прийти на помощь другу 24 часа в сутки. Ему можно было позвонить и ночью, и днём; и когда у тебя плохо на душе, ты просто мог набрать его. Несмотря на то что физически у него были недостатки, внутренне он был сильнее, чем любой из нас. Это человек огромной внутренней силы. Это правда.
Причастие перед смертью
Мне удалось убедить Алексея за несколько месяцев до смерти впервые в жизни причаститься. Он пошёл на исповедь и причастился в храме. Мы пошли втроём: я, Спиридон и он. Он прислушался ко мне, и мы у меня дома переночевали, а утром пошли на исповедь и причастие. Это было в Подмосковье, в Борисоглебском женском монастыре. Там отец Георгий его исповедовал и причащал, а сейчас за него молится.
Конечно, в этом возрасте впервые сложно решиться, но он с уважением ко мне относился, прислушивался. Мы долго беседовали на эту тему. Я ему сказал: «Ты просто поверь, не задавай вопросов».
Мне удалось это сделать, и я считаю, что это самое большое, чем я мог ему помочь. А он нам, я уверен, помогает, находясь на небе. Ведь то, что он прожил такую жизнь и не сломался – это реальное чудо. И он единственный выжил из специнтерната, где вырос[39]. Потому что люди с такими врождёнными особенностями долго не живут. Понимаете, ему было 48, это вообще чудо, что он столько прожил и не умер, а погиб.
Мы найдём персонально того, кто его убил!
Он делал всё, что от него зависело, всё, что мог. Он топил за Россию, топил за Херсонщину, топил за Цюрупинск. Он нам весь мозг выел с этим Цюрупинском. Мы столько с ним обсуждали! Кто про что, а вшивый про баню. Он вечно про свой Цюрупинск, про свой Херсон говорил. Ведь это его Родина, это понятно.
Он был очень неприхотливый. Мы его навещали, как могли. Я реже, к сожалению, Владимир Николаевич чаще навещал. И вот он с этими попугаями[40]своими и с Цюрупинском…
Он пал, как воин, за освобождение своей Родины – это факт. Погиб от вражеского снаряда, защищая, спасая свою Родину, как мог.
Он был инвалидом с детства, он не мог взять в руки оружие, но эти твари всё равно убили его, не пожалев даже такого. У беса нет совести, бессмысленно к нему взывать.
Я одно могу сказать: если будем живы, мы отомстим за него. Не думаю, что будет сложно найти оператора «Хаймарса», который наводил обстрелы. Мы найдём персонально того, кто убил нашего товарища. Я это могу обещать. Если мы будем живы, мы обязательно это сделаем.
Спиридон Килинкаров: «Как человек с одной рукой может сам для себя готовить?»
Воспоминания Спиридона Килинкарова – эксдепутата Верховной рады Украины, политического деятеля о друге и соратнике.
С Алексеем Журавко мы вместе были депутатами в одном созыве. В принципе, в Верховной раде не общались, в общих чертах были знакомы, не пересекались ни по каким вопросам. А вот поближе я с ним познакомился здесь, в Москве. Беда, которая случилась на Украине, свела нас уже тут. Мы подружились, начали общаться, потому что здесь не так уж и много людей «из прошлой жизни».
Сам факт, что он, инвалид I группы, добился серьёзных успехов, был депутатом в парламенте, активно занимался вопросами инвалидов, говорит сам о себе. В этом смысле он человек очень волевой. Другой бы, может, сломался, никогда ни на что не претендовал, а у него всегда были какие-то цели, задачи, полно каких-то идей. Что-то удавалось, что-то нет, но он всегда двигался вперёд, несмотря на трудности. Работал очень много в информационном поле, буквально жил своими интернет-ресурсами, не молчал, а обсуждал всё, даже не самые приятные темы. Вникал, комментировал, влиял на определённые процессы хотя бы в информационном поле. Несмотря на то, что печатал одним пальцем, тем не менее освоил это всё, и у него прекрасно получалось.
Вёл активный образ жизни, не сидел на месте, никогда не опускал руки и никогда никого ни о чём не просил. Кто хотел, тот помогал, видя его положение. А чтобы он сам выпрашивал, давил на свою инвалидность – такого не было. Он чувствовал себя полноценным человеком и вполне мог себя обеспечить. Я вообще всегда поражался: как человек с одной рукой может сам для себя готовить? Как оказалось, он это всё освоил давным-давно.
Реки создают ручейки, и, наверное, одним из таких ручейков, что влияли на текущие события в украинской повестке, был и он.
Андрей Атрохов: «Он не знал, что такое уныние»
Андрей Атрохов – друг Алексея Валерьевича, руководитель экспертно-консультативного совета «Возрождение Донбасса».
В «Украине» (в гостинице «Украина») в 2015-м нас познакомил Олег Ногинский – мой старый товарищ и друг. Харизма Алексея Валерьевича проявилась моментально. У меня есть один «таракан» в голове: я долго схожусь с людьми, предпочитаю на Вы и по имени отчеству. Людей, с которыми я познакомился в последние 10 лет своей жизни и перешёл на ты, просто нет. Алексей – единственное исключение. Но с ним мы пошли дальше, могли позволить друг другу обращения «Лёха» и «Андрюха». В понимании моего «таракана» это статус друга детства. Мы были братьями.
Его автобиография от первого до последнего пункта – это история лидерства, воли и человечности. Он на всех позициях: руководителя службы снабжения крупного производства, бизнесмена, крупного политика и общественного деятеля – демонстрировал свою исключительность очень волевого лидера, который не забывал о таких же лишённых, как и он. И это до самой смерти. Сколько из нас помнят, откуда они вышли, кому и чему обязаны, когда «медные трубы» дают все основания забронзоветь? И мы же знаем, что участь большинства таких парней – отчуждённость, слом воли, алкоголь и ранняя смерть. У Алексея случилось только последнее, но в бою и на передовой.
Сколько из нас с двумя руками и ногами впадали в отчуждённость, ломались, впадали в алкогольную зависимость? А он не знал, что такое уныние. Правда, один раз я видел на его глазах слёзы, когда он сразу после освобождения Херсонской области поехал в с