— Я знаю, пачему вы так разгавариваете, — передразнила она Мыша. Насмешничать нехорошо, но Алиса уже не могла остановиться. — Патаму что вы «сталичная штучка»! (Это выражение она однажды слышала от кухарки.) Все столичные акают, а деревенские окают. Вот вы и говорите кАпна вместо кОпна… — И тут же зажала рот ладонями, поняв всю невежливость своего замечания.
Деревенский Мыш надулся, как мышь на крупу.
— Лучше бы мне язык прикусить! — шёпотом вскричала Алиса, краснея от стыда. — Я не хотела… я только подумала…
— Чего тут думать? — фыркнул Мыш. — Эта капна, она и есть кАпна, н-да.
— Прошу прощения? — вежливо сказала Алиса.
— Ежели вам нужна была кОпна, ну и падали бы в кОпну, н-да, — продолжал Мыш сердито. — А у нас тут — чем багаты, тому и рады — кАпна! Сами посмотрите! — И он ткнул лапкой в солому.
— Самая обычная солома, — заупрямилась Алиса. — И смотреть нечего.
— Наабарот, эта самая А-бычная сА-лома. Пасматрите, пасматрите павнимательней.
Алиса посмотрела и вдруг увидела в очертаниях спутанных сухих травинок нечто странное. Она выдернула одну, оглядела — и:
— Да ведь это же буква А! — Алиса вертела соломину так и этак, потом взяла другую, третью — все они были заглавными А.
— Ну? — Мыш хмыкнул. — Я же вам гаварил — кАпна сАломы.
— А для чего? — не поняла Алиса.
— Н-да, сразу панятно, что с неба упала, — с презрением процедил Мыш. — Эта ведь наш уражай. У нас буквы — главная сельскахазяйственная культура.
Алисе понадобилось некоторое время, чтобы переварить столь невероятное сообщение; затем она спросила:
— А как же вы собираете урожай?
— Ну, пра другие буквы не скажу, — Мыш почесал соломинкой за ухом, — н-да. А вот А мы косим на Авось…
— Про овёс я кое-что знаю: «это — пища лошадей и аристократов», — задумчиво протянула Алиса и тут же стала энергично отмахиваться от слишком настырного жучка. — Кыш! Кыш! Лети гулять куда-нибудь подальше!
— Этак не гадится, — возмутился Мыш. — Давать атгулы в самую страду — а кто работать будет?
— Эти букашки работают? — удивилась Алиса.
— Ну, не знаю, где как, а у нас ани — не букашки, а буквашки. Сабирают буквы и складывают в слава! Прафессия у них такая — жуки-типографы. Н-да!
Алису разбирало любопытство, ей хотелось узнать, к примеру, что в этих краях делают с уже готовыми словами, как вдруг на глаза ей попался стебелек, который выглядел как-то неправильно. Двумя пальчиками осторожно вытащив соломину, Алиса увидела, что это совсем не А, а Н.
Мыш тоже увидел Н, и на мордочке у него появилось такое выражение, что Алиса едва не поперхнулась, сдерживая смех.
— Ах, боже, боже, боже мой! — запричитал Мыш. — Приблудная буква! А всему виной эти мои сорные ну да н-да — так и скачут с языка ни к селу ни к гораду! А меня-то из-за этаго, панимаете, могут прагнать с места — а саломка здесь такая мягкая да уютная!
Мышиные стенания так растрогали Алису (ведь Мыш и в самом деле ужасно огорчился), что она решила во что бы то ни стало его утешить.
— Ах, сударь, если вам так не нравится эта буква, — проворковала она, — мы сию минуту всё исправим.
Алиса ухватила Н за рога, осторожно, чтобы не сломать, сблизила их, а потом завязала кончики в аккуратный узелок, и — сорняк Н превратился в культурнейшее А.
— Вот, — сказала она, с удовлетворением рассматривая дело рук своих, — никто и не заметит.
Мыш наблюдал за её действиями с некоторым беспокойством и даже подозрением, но при виде столь чудесного и скорого преображения стал кротким, как овечка. (Часто ли вам случалось видеть мышь, похожую на овцу?)
— Ну, спасибачки, — сказал он немного ворчливо. — Для каметы, каторая, н-да, падает с неба на галаву (вот тебе и «ну», вот тебе и «н-да», про себя отметила Алиса), да ещё без спросу, вы не так уж и плохи.
— Благодарю вас, — кивнула Алиса. — Только, пожалуйста, перестаньте называть меня кометой. Ведь я вам уже объясняла…
— Ах, аставьте! — вскричал Мыш. — Камета и есть камета! Н-да! И нечего тут стыдиться. Харошеньким местом была бы Вселенная, кабы жили в ней адни мыши, а?
С этим Алиса не могла не согласиться — местечко было бы не ахти какое.
— Ну а ещё мне кажется, — продолжал Мыш, — что в палёте ат вас что-та атвалилось и абломок тоже папал в капну.
Поначалу Алиса не могла взять в толк, о чем речь, ведь она вроде цела и невредима. Потом ей пришло в голову, что Мыш видел иглу, которую — помните? — ей так и не удалось поймать на лету.
— Прошу прощения, — сказала Алиса, — но мне очень хотелось бы знать, что случилось с тем, ну… абломком. Это была такая блестящая, серебристая и остренькая штучка?
— Кто же её знает, — безразлично пожал плечами Мыш. — Мне известно адно — ваша блестящая штучка чуть не прошила меня насквозь!
— Это она! — воскликнула Алиса, про себя отметив, что «прошила насквозь» — это явное преувеличение, и обеими руками принялась рыться в копне.
— Эй, паасторожней! — пискнул Мыш. — Мы её так аккуратно слажили — незачем переварачивать всю капну вверх дном. Чего вы там ищете?
— Иголку, — объясняла Алиса, стараясь не слишком ворошить копну. — Видите ли, всё началось с того, что я решила пришить пуговицу на Динину душегрейку. А Дина — это, понимаете, моя… — И тут она вспомнила, что слово «кошка» нравится мышам ничуть не больше, чем сам зверь (об этом Алиса узнала, путешествуя по Стране Чудес). — Короче говоря, я как-то умудрилась выпасть из игольного глазка…
— У иголки нет глаз, есть адно уха, н-да, — чуть слышно пропищал Мыш, — а у вас, далажу я вам, толькавид разумный, сами же вы… — И голос его совсем сошел на нет.
Алиса хотела было обидеться, но утешилась тем, что «разумный вид» — не так уж и плохо, а в доказательство своей необычайной развитости она могла бы процитировать кое-что из таблицы умножения. Но сначала надо найти пропажу.
— Да уж, — сказала она себе, — искать иголку в копне соломы это всё равно что искать иголку в стоге…
И только Алиса произнесла слово «иголка», как та нашлась. Алиса схватила её и вытащила на белый свет.
— Может, найти иголку в сене и трудно, зато в соломе — пара пустяков! — радовалась она. — Теперь я смогу вернуться домой тем же путём, каким ушла. А дома — Дина. И чай, может быть, ещё не совсем остыл. Всего-то и надо посмотреть в глазок — что бы там некоторые ни говорили, у иголки все-таки глазок! — и… и… Нет, нельзя же вот так, сразу, взять и всё бросить. Я же толком ничего ещё не видела, даже вон той славненькой песчаной отмели. А посмотреть ужас как хочется! Добегу до неё, гляну одним глазком — и сразу домой.
Настало время сказать Мышу «всего хорошего» и подумать, как выбраться из сАломы, не разрушив кАпну, — вот тут-то и обнаружилось (Алиса этому, конечно, немножко удивилась), что пока она блуждала в своих мыслях, Мыш успел исчезнуть, и кАпна вместе с ним, а сама Алиса оказалась одна-одинёшенька посередь пустого поля. О былом же напоминали только две-три соломинки в волосах и на одежде, да к тому же вовсе не гнутые, а самые что ни на есть обычные. И Алиса, недолго думая, стряхнула их.
— Интересно, куда же всё-таки подевались… — начала она, но незаконченный вопрос так и остался висеть в воздухе (не знаю, висит ли он там до сих пор), потому что Алиса вприпрыжку пустилась по полю к песчаной полосе, и чем ближе подбегала к ней, тем больше её туда тянуло.
Глава II. История без конца
Чего Алиса ждала, она и сама не знала, но, увидев совершенно пустую песчаную отмель, разумеется, огорчилась — на таком прекрасном пляже да чтобы не с кем было поболтать и ни в мяч поиграть, ни сбегать наперегонки до моря (бежать, между прочим, пришлось бы на о-о-очень длинную дистанцию, потому что пляж, похоже, простирался на многие километры, и только на горизонте бледно мерцало голубое сияние, говоря о том, что в конце концов там и в самом деле есть какое-то море). Ну и чем же заняться? Не имея лопатки с ведёрком, замок из песка не построишь — слишком долго и хлопотно. А вот рыть голыми руками, известное дело, куда легче; потому-то Алиса и принялась копать ямку. Однако сколько ни рыла, а песок каким-то образом возвращался обратно в песок, и вместо ямки получалось такое же ровное место, как и весь этот пляж.
— Право, не понимаю, — жаловалась Алиса, кому нужен пляж, на котором нет ни морских звезд, ни купален, ни гостиниц вдоль набережной. С тем же успехом можно провести каникулы в Сахаре — купаться в здешнем песке ничуть не слаще!
Заняться было совершенно нечем, и Алиса уже подумывала, не пуститься ли ей в обратный путь («хорошо хоть в море не вымокла, не то что в Стране Чудес, — не надо ни переодеваться, ни песок из чулок вытряхивать, ни вообще ничего такого!»), как вдруг что-то мягкое, что-то пушистое потёрлось о её щиколотки. Глянув вниз, она увидела