– Какое именно насекомое? – не без тревоги осведомилась Алиса, поскольку хотела бы знать, есть у него жало или нет, а прямо задать этот вопрос сочла неприличным.
– Так ты не всех любишь… – начал голосок, но утонул в резком свистке паровоза.
Все вскочили как по тревоге, а с ними и Алиса.
Лошадь, которая высунула голову в окно, втянула её обратно в вагон и спокойно сказала:
– Пустяки… Надо только перескочить через ручеёк.
Все, по-видимому, успокоились, выслушав это заявление, и только Алиса почувствовала себя не очень уютно при мысли о поезде, перепрыгивающем через ручей, в то же время подумав: «Во всяком случае, мы очутимся в Четвёртом ряду. Хоть какое-то утешение». Через секунду она почувствовала, как вагон дыбом поднялся в воздух, и в страхе схватилась за ближайший к ней предмет, который оказался бородкой Козла.
Но борода эта словно растаяла, стоило Алисе ухватиться за неё, и она оказалась преспокойно себе сидящей под деревом, в то время как Комар (потому что именно с этим насекомым она разговаривала в вагоне) раскачивался на ветке, как раз над её головой, и обмахивал её, как веером, своими крыльями.
Хотя это был, конечно, необычайно большой Комар («С цыплёнка», – подумала Алиса), она уже его не боялась, после того как они так мило поговорили в вагоне.
– Так ты вообще не любишь насекомых? – поинтересовался Комар таким спокойным тоном, словно ничего не случилось.
– Люблю, но лишь тех, что умеют говорить. В моей стране таких нет.
– И что, ни одно из насекомых не доставляет тебе радости? – удивился Комар.
– Они меня совсем не радуют, потому что многих я боюсь, в особенности крупных. Кое-кого могу назвать.
– Они, конечно, откликаются, когда их называют по имени? – мельком заметил Комар.
– Я никогда не обращала на это внимания.
– Наверняка откликаются, иначе на что им имена?
– Им, может, и ни к чему, но тем, кто их этими именами обозначил, наверное, нужны. Я так думаю. Зачем вообще всем вещам дали названия?
– Этого я не могу объяснить, – сказал Комар. – Знаю лишь, что там, в лесу, ни у кого нет никаких имён, как у вас. Хочешь, устроим перекличку – но только время зря потеряешь.
– У нас есть, например, Овод, – начала между тем Алиса и загнула один палец.
– Совершенно верно, Овод, – согласился Комар. – Вон там в кустах можешь его увидеть: это деревянная качалка на круглых полозьях.
– А чем он питается? – полюбопытствовала Алиса.
– Стружками да опилками. Ну кто там у тебя дальше?
Алиса с интересом оглядела Овода и решила, что его, верно, совсем недавно выкрасили: такой он был блестящий и липкий.
– Ещё у нас есть Стрекоза.
– Посмотри на ветку у себя над головой, – предложил Комар, – и увидишь свою Стрекозу. Её тело – это сливовый пудинг, крылья – листья мальвы, а голова – пьяная вишенка.
– А чем питается она? – спросила Алиса.
– Кашей и пирожками с мясом, а гнездо себе вьёт в ящике с рождественскими подарками.
– Ещё есть Бабочка, – переключилась Алиса с насекомого из сливового пудинга.
– Взгляни себе под ноги, – пропищал Комар, и Алиса инстинктивно подтянула колени к груди. – Это сдобная Бабка: крылышки у неё из жжёного сахара, тело из куличного теста, а голова – марципановая.
– А чем она питается?
– Слабым чаем со сливками.
– А если нет чаю? – поинтересовалась девочка.
– Ну, тогда она помрёт, ясное дело, – спокойно, что очень удивило Алису, ответил её собеседник.
– Так ведь это, должно быть, очень часто случается?
– Да без конца, – не выразил никаких эмоций Комар.
Алиса молчала несколько минут в раздумье, а Комар тем временем развлекался, летая и жужжа над её головой. Наконец он опять уселся и заметил:
– Ты, вероятно, не хотела бы потерять своё имя?
– Конечно, нет, – с тревогой сказала Алиса.
– А что в этом плохого? – продолжил беззаботно Комар. – Только представь: вот вернулась ты домой безымянная, а, например, твоя гувернантка, которой нужно позвать тебя на урок, начинает кричать: «Поди сюда…» – и замолкает, потому что имени-то у тебя нет и никак тебя позвать невозможно, хоть кричи она до вечера. И идти тебе к ней поэтому совсем необязательно.
– Из этого ничего бы не вышло, – возразила Алиса. – Моей гувернантке и в голову не придёт из-за такой ерунды, как отсутствие имени, избавить меня хоть от одного урока. Даже если бы она вдруг забыла, как меня зовут, то просто назвала бы «мисс».
– Ну, если бы она сказала просто «мисс», ты вполне могла бы ей ответить просто: «Брысь!» Видишь – почти в рифму. У меня, кстати, иногда получаются очень остроумные рифмы. Меня бы очень порадовало, если бы и ты придумала рифму.
– Это была очень плохая рифма, – возразила Алиса.
Комар вздохнул тяжело, и две крупные слезы покатились по его щекам.
– Зачем острить и сочинять стихи, если это доставляет вам огорчение? – в недоумении спросила девочка.
Тут опять раздался меланхолический тихий вздох, и на этот раз Алисе показалось, что бедный Комар испустил дух. Когда она подняла глаза, на ветке никого не было.
От долгого сидения на одном месте Алиса замёрзла, и поэтому она решила отправиться знакомиться с неведомой страной.
Скоро она очутилась в открытом поле, а за ним начинался лес, который выглядел куда более мрачным, чем тот, где она недавно была, и Алисе стало немножко жутко.
Впрочем, немного подумав, она решительно шагнула к опушке. «Ведь не идти же назад, – сказала она себе. – Тем более что это единственная дорога к Восьмому ряду».
Прошагав немного вдоль опушки, Алиса подумала:
«Вероятно, это тот самый лес, где ничто не имеет названий. Что же будет с моим именем, когда я вступлю туда? Я вовсе не хочу стать безымянной. Впрочем, папе и маме придётся дать мне другое имя, только и всего. И скорее всего это будет какое-нибудь некрасивое имя. Вот смеху-то будет, когда я стану искать ту, что нашла моё старое имя! Пожалуй, придётся публиковать в газетах объявление наподобие тех, что печатают, когда потеряют собаку: «Отзывается на кличку Нептун, на ошейнике – медная табличка». Или пришлось бы окликать всех встречных девочек: «Алиса!» – пока кто-нибудь не отзовётся. Только ведь, если не глупая, может и не отозваться».
Так размышляя, Алиса вошла в лес. Здесь было очень тихо и прохладно. «Ничего, – сказала она себе. – После такой жары вовсе не худо очутиться в этом… перенестись в этот… во что? – Алису очень удивило, что слово никак не находилось. – Я хочу сказать, что после жары очень приятно побыть в… очутиться под… ну, под этими, ну как их… – Она положила руку на ствол дерева. – Как оно называется, вот это?.. Кажется, у него нет названия… Ну конечно нет…»
Она поразмышляла с минуту и вдруг начала понимать: это действительно произошло… Так кто же она теперь? Кто? Ей необходимо вспомнить. Но, к сожалению, всё, что она могла сказать о себе после долгих раздумий, было: «Я знаю, что моё имя начинается на букву А».
В эту минуту между деревьями показался Оленёнок и, посмотрев на девочку своими большими кроткими глазами, по-видимому, совсем не испугался.
– Пожалуйста, поди сюда! – позвала его Алиса и протянула руку, чтобы погладить.
Оленёнок чуть отступил в сторону и, остановившись, спросил:
– Как тебя зовут?
Голос у него был такой мягкий, такой приятный.
«Я и сама хотела бы это знать», – подумала бедная Алиса и ответила печально:
– Никак не могу вспомнить.
– Нет, так не годится. Подумай ещё, – сказал Оленёнок.
Алиса, казалось, напрягла все извилины своего мозга, но из этого ничего не вышло, и она робко попросила:
– Может быть, ты скажешь, как зовут тебя, а я вспомню своё имя.
– Хорошо, но для этого нужно пройти чуть глубже в лес: здесь я не могу вспомнить.
Алиса нежно обхватила руками мягкую шею Оленёнка, и они направились вместе в глубь леса. Благополучно добравшись до опушки, путешественники оказались перед другим бескрайним полем. Тут Оленёнок вдруг высоко подпрыгнул и, освободившись от Алисиных объятий, радостно воскликнул:
– Я Оленёнок! А ты… боже мой, ты человеческое дитя.
В тот же миг в его прекрасных карих глазах мелькнула тревога, и через секунду, сделав огромный скачок, он во всю прыть понёсся прочь.
Алиса смотрела ему вслед и чуть не плакала от огорчения: ах, как жаль лишиться вдруг такого приятного спутника!
«Однако теперь я знаю своё имя, – быстро утешилась Алиса. – И уж теперь-то я его не забуду. Ладно, но по какой же дороге мне двигаться дальше?»
Решение, куда идти, далось без труда, потому что перед Алисой была всего одна дорога – через новый лес, а два столба с указателями на неё и указывали.
– Ясно! – сказала себе Алиса. – По этой дороге дойду до развилки, а потом придётся выбирать: стрелки, я уверена, будут указывать различные направления.
Но этого, к счастью, ни разу не случилось. Алиса долго шла по дороге, не раз ей попадались развилки, но указатели на столбах всегда были вытянуты в одну и ту же сторону, только надписи на них различались. На одном указателе было написано: «К дому Твидлдума», – а на другом: «К дому Твидлди».
«По-видимому, – решила Алиса, – эти господа живут в одной усадьбе. Как это мне раньше не пришло в голову? Ну, я у них не задержусь. Скажу им: «Как поживаете?» – и попрошу указать выход из леса. Мне бы только добраться до Восьмого ряда засветло».
И она двинулась вперёд, разговаривая сама с собой, пока не наткнулась за крутым поворотом дороги на двух маленьких толстячков. Они появились так неожиданно, что Алиса невольно отшатнулась, но тотчас же поняла, что бояться нечего, потому что была совершенно уверена: это хозяева Четвёртого ряда – Твидлдум и Твидлди.
Глава четвёртаяТвидлдум и Твидлди
Они стояли под деревом рядышком, обнявшись, похожие друг на друга как две капли воды, с вышитыми на воротниках буквами ДУМ и ДИ, чтобы, видимо, можно было их различить.