«Наверное, остальные буквы вышиты у каждого из них на задней стороне воротника», – подумала Алиса.
Они стояли тихо, будто неживые, и Алиса попыталась их обойти, чтобы посмотреть, действительно ли у них на воротниках сзади вышито «Твидл», но её остановил человечек, помеченный буквами ДУМ:
– Даже если ты думаешь, что мы восковые, сначала заплати. Восковые фигуры не для того делаются, чтобы на них даром глазеть. Ни в каком случае!
– Наоборот, – возразил тот, у которого на воротнике было вышито «Ди». – Если ты думаешь, что мы живые, так поговори с нами.
– Я очень виновата, – только и могла выговорить Алиса, потому что в её голове, как тиканье часов, зазвучали слова старинной песенки, и она еле удержалась, чтобы не произнести их вслух:
Раз Твидлдум и Твидлди
Затеяли сражаться
За то, что будто Твидлди
Сломал трещотку братца.
Откуда Ворон ни возьмись,
Большой, чернее вару:
Бойцы от страха затряслись
И вмиг забыли свару!
– Я знаю, что ты подумала, – сказал Твидлдум. – Но это не так. Ни в каком случае!
– Наоборот, – вступил тут же Твидлди. – Если бы это было так, то могло бы быть, а если бы это могло бы быть, оно бы так и было. Но так как это не так, этого и нет. Простая логика.
– Я думала, как лучше выбраться из лесу, а то становится темно. Может, вы окажете мне любезность и поможете отыскать дорогу? – как могла вежливо попросила Алиса, но толстячки только переглянулись и ухмыльнулись.
Они были так похожи на пару школьников, только очень толстых, что Алиса не смогла удержаться и, ткнув пальцем в сторону Твидлдума, произнесла:
– Первый ученик.
– Ни в каком случае! – тут же последовало в ответ, и Твидлдум закрыл рот с таким звуком, словно захлопнул.
– Второй ученик. – Алиса указала на Твидлди, ничуть не удивившись, когда тот выкрикнул:
– Наоборот!
– Ты всё сделала неправильно с самого начала! – воскликнул Твидлдум. – Первым делом, когда приходишь с визитом, надо сказать: «Как поживаете?» – и поздороваться.
И братья сначала поцеловались, а потом протянули ошарашенной таким бурным проявлением чувств Алисе свои свободные руки.
Девочка в недоумении посмотрела на них, не зная, с кем поздороваться сначала, чтобы не обиделся другой, и в конце концов протянула им обе руки одновременно. И тотчас же братья втянули её в хоровод. Это казалось настолько естественным, что Алиса даже не удивилась, когда услышала музыку, которая, по-видимому, раздавалась с дерева – они как раз под ним танцевали, – а производили её, очевидно, ветки, что тёрлись одна о другую, как смычки о струны.
Очень толстые кавалеры скоро запыхались.
– Четыре тура совершенно достаточно, – сказал, с трудом переводя дыхание, Твидлдум, и танец прекратился так же внезапно, как начался, а музыка стихла.
Отпустив руки Алисы, с минуту братья молча смотрели на гостью, а та совершенно не знала, как завязать разговор – ведь не скажешь «Как поживаете?» – если только что кружилась с ними в танце.
– Надеюсь, вы не очень устали? – решилась она наконец.
– Ни в коем случае. Спасибо, что спросила, – ответил Твидлдум.
– Это очень любезно, – поддакнул Твидлди. – Ты любишь стихи?
– Д-д-а… отчего же… некоторые, – не вполне уверенно пролепетала Алиса. – Но, может быть, вы всё же подскажете, как выбраться из этого леса?
– Что бы мне прочитать ей? – Твидлди посмотрел на Твидлдума большими серьёзными глазами, не обратив на слова девочки ни малейшего внимания.
– Я думаю, «Плотник и Тюлень» – оно самое длинное.
Твидлдум нежно обнял брата, и тот начал:
Сияло солнце в небесах…
Со всей вежливостью, на которую только была способна, Алиса осмелилась его прервать.
– Если оно очень длинное, может быть, вы сначала укажете мне дорогу? – сказала она.
Твидлди мягко улыбнулся и начал снова:
Сияло солнце в небесах –
Полдневное светило –
И золотых барашков блеск
На волны наводило.
Но странность заключалась в том,
Что это… ночью было.
Надувшись, на него луна
С досадою глядела,
Решив, что солнце по ночам
Могло б ложиться смело.
«Вот наглость, – думала она. –
Так портить мне всё дело».
Был сух на берегу песок,
Мокра вода морская…
Не видно было облаков
На синеве без края.
Не видно также было птиц:
Их улетела стая.
Гуляли Плотник и Тюлень
По бережку согласно,
Над тем,
что много так песку,
Рыдая громогласно:
– Когда бы весь
песок убрать…
Вот было бы прекрасно!
– Что, если б
семь служанок здесь
Семь мётел в руки взяли? –
Спросил Тюлень. –
Они песок
В полгода бы убрали?..
Но Плотник проронил слезу
И отвечал:
– Едва ли!..
– Ах, Устрицы!..
Пойдём пройтись, –
сказал Тюлень с мольбою. –
И погулять, и поболтать,
Внимая волн прибою.
Мы можем четырёх из вас
За ручки взять с собою.
Из Устриц старшая тогда
Безмолвно лишь взглянула.
Из Устриц старшая тогда
Тюленю подмигнула:
Мол, не покину
мель свою!.. –
И головой качнула.
Но уж четыре молодых
Спешили по дорожке,
Помывшись,
платьица встряхнув
И вычистив сапожки.
Тут странность
заключалась в том –
Зачем: где взять им,
бедным, ножки?
Ещё четыре, и ещё
Четыре показались:
Ещё, спеша, едва дыша,
Из моря появлялись,
Скакали через гребни волн
И за берег цеплялись.
Тюлень и Плотник
шли вперёд,
Пожалуй, больше мили,
Потом уселись на камнях
И отдохнуть решили,
А крошки Устрицы на них
Глазёнки устремили.
И очень смирно стали ждать,
Уставившись рядками.
Тюлень сказал:
– Пришла пора
Потолковать нам с вами.
Мы всем займёмся: сургучом,
Судами, башмаками…
О кочанах, о королях
Мы с вами поболтаем,
И отчего валы кипят,
Как будто чайник с чаем,
И есть ли крылья у свиней –
Мы это всё узнаем.
Но Устрицы повременить