– Регистрация рейса 945026 Лунопорт-Палапутра продолжается у выхода номер 34, - раздался механический голос оповестителя, – повторяю, регистрация рейса 945026 Лунопорт-Палапутра продолжается у выхода номер 34.
– Вийора Катсу Имари, вас ожидает сопровождающий у справочного терминала. Повторяю, вийора Катсу Имари, вас ожидает сопровождающий у справочного терминала.
И еще миллион подобных объявлений. До сегодняшнего дня дальше Ганимеда – спутника Юпитера, я не летала и пределов солнечной системы не покидала, поэтому легкое волнение все же присутствовало. Звездная Академия, где мне предстояло учиться в ближайшие три года, находилась над планетой Кхарма, которая вращалась вокруг звезды Арато созвездия Кассиопеи. Когда-то эта звезда носила иное название согласно земным справочникам, но сейчас все пользовались обозначениями, принятыми в МКН. На одном из языков Коалиции слово «арато» означало «чемпион». А эта звезда и была чемпионом – самая крупная среди желтых. По средним подсчетам добираться до места учебы предстояло около пятнадцати тысяч световых лет.
– Алька, – налетел на меня ураган по имени Фархунда, – где ты ходишь? Наши все собрались, а тебя все нет и нет, – увидев мою бабушку, Хуня продолжила, – здравствуйте, Пелагея Джоновна. Как всегда прекрасно выглядите.
За спиной Хуньки маячил Феокл. Он с гордым и независимым видом держал объемную сумку подруги.
– Ты чего там набрала? – подозрительно спросила я.
– Стратегический запас, – невозмутимо ответила мне она.
– С ума сошла? Я думала ты шутишь! С этой аптекой таможню ни за что не пройти!
– шепотом, я начала ее отчитывать.
– Не боись, – усмехнулась Хуня, – на сумке мощный оберег для отвода глаз, никто и не заметит. Вот увидишь.
– Ну, Фархунда, – покачала головой я.
– Феклушинька, счастье мое биомассовое, – промурлыкала она, – возьми еще Аленькину сумочку.
Схватив нас с бабулей под руки, Хунька потащила нас туда, где в общей толпе стояли знакомые и родные. По дороге, она продолжала без умолку трещать:
– А меня сегодня никто не провожает. Бабушка принимает вступительные экзамены, а маму срочно в Варанаси вызвали, там у них эпидемия у слонов какая-то. Вся их кафедра с ног сбилась, еще вчера телепортировались. Представляешь…
– Хуня, – рыкнула на нее, когда увидела среди провожающих сияющие лица родителей и бабушки.
– Что ж так долго, ребенок? – спросил у меня подошедший отец, – здравствуйте Пелагея Джоновна, – это он сказал уже бабуле.
– Здравствуй, Сережа, – улыбнулась она, – давно не виделись. Ты все добреешь, смотрю. Совсем тебя Зойка пирогами закормила.
– А хорошего человека должно быть много, – рассмеялся папа, наблюдая как бабушка нежно обнимает маму, – зато вы с каждым годом все краше и краше, вот в кого жена и дочь у меня такие красавицы!
– Скажешь тоже, – смутилась моя вечно серьезная ба.
– Что же мы стоим? – воскликнула мама, – там у 57 секции уже таможенный досмотр на ваш «Этилгейл» начался.
– Красивое название – путеводная звезда, – улыбнулась бабушка, переведя название корабля.
– Романтично, – согласилась мама, но потом встрепенулась и снова начала нас всех подгонять.
В итоге до нужной таможенной секции мы практически бежали. Досмотр еще не начался и окно было закрыто. Рядом стояли немногочисленные отбывающие в окружении тех, кто их провожал. Молодых офицеров, облаченных в летную форму, кроме нашей четверки было еще двенадцать, среди них всего две девушки. Скорее всего, это четверки, отобранные на Марсе, Европе и Ганимеде. Они вылетали вместе с нами из Лунопорта.
Почти у самой стойки представительный мужчина с убеленными сединой висками, трепетно обнимал хрупкую женщину среднего возраста, которая что-то тихо говорила двум симпатичным девушкам. Он был одет в военную форму с нашивками полковника. Куратор земной группы Константин Вихров отбывал по месту новой службы в сопровождении своей супруги, а две взрослые дочери их провожали.
Где-то рядом мелькнула русая макушка Стаса. Увидев нас, помахал рукой. Тут же в нашу сторону обернулись еще две русые головки младших сестер Погодина. Близнецам Дарине и Полине исполнилось по пять лет. Они считали себя взрослыми дамами и сейчас с обеих сторон облепили брата, наперебой комментируя происходящее. Родители Стаса стояли рядом, и едва сдерживая смех, наблюдали за этой картиной. Сам же Погодин хоть и закатывал глаза, но держался стойко и мужественно терпел все измывательства сестер.
– Аля, – я обернулась на голос Дениса, – можно тебя на минуточку?
– Капитан Истархов, до отлета «Этилгейл» еще два часа, сейчас курсантам дано время для прощания с друзьями и родственниками. К какой из перечисленных категорий вы относите себя? – надо же, и голос не дрогнул, и сердце больше не стучит. Может и правда Хунькина отрава действует…
– Извини, – тихо сказал он и отошел.
– Деничка, – краем глаза заметила, как к Истархову подбежала красивая девушка, что-то быстро начавшая ему говорить. Эта была совершенно незнакома мне. Интересно, а что стало с той, которая из нашей спальни…
– Ира, я же просил не приезжать в космопорт, – донесся до меня злой и раздраженный голос Дениса. Схватив подружку за локоток, он потащил ее куда-то к выходу из зала таможенного досмотра и парочка скрылась из вида.
Удивительно, но никаких, абсолютно никаких эмоций я сейчас не испытывала. Нет, вру. Мне было забавно наблюдать за Истарховым и в то же время, отчего-то в душе я немного жалела его. Врать себе и самому же в это верить грустно, неправильно и… в общем жаль Истархова и все.
Таможенный досмотр начался, люди неспешно подходили к окну, ставили багаж на сканирующее устройство и также неспешно проходили в комнату ожидания. Провожающие попрощавшись, покидали зал. Некоторые плакали. Мы с Хуней на досмотр не спешили, продолжая тихо разговаривать с моими родственниками.
В помещение, где располагалась 57 секция вошла очень колоритная группа людей. Народа в зале осталось немного и все присутствующие разом обернулись. А посмотреть было на что, потому что в зал вошло семейство Селедкиных. Сам Жоффрей шел в середине их этнической композиции, его словно взяли в тиски трое медведоподобных мужика с густыми бородами, одетых в льняные, расшитые по вороту косоворотки и полосатые штаны. Мужчин сопровождала женщина с длинной косой в красном сарафане, она держала на руках младенца, то и дело поглаживая его по кудрявым волосикам. А впереди, в темно-синем платье и лихо повязанном на голове белом платочке, опираясь на клюку, шествовала сухонькая старушка. И вот всем сразу было ясно – кто в семье Селедкиных главный.
– Фрол, Мяфодий, отпуститя парня, вы яму вдыхнуть ня даетя! – вещал этот маленький генерал в юбке тонким, но очень громким голосом, – а ты Жоффреюшка поминай нас там, в космасе-та своем добрам словам. Мядку я тобе положила, хорошего липаваго. Чай нету на вашей Ксипеи-та мядку такова? Оооо… То-то и оно, што нету! Ты, Жоффреюшка на мядок та налягай, он от усех хвороб помогет, да оберег, что матерь вышила носи, он от дурного глазу да от лихих людей помогет…
– Хорошо, бабушка, – простонал Жоффрей, видимо уже не первый раз, но старушку было не остановить.
– А вот кума Авдотья намедни болтала, што холода там в космасе-та вашем. Дак ты Жоффреюшка на парней-то ня сматри, гульфик из шерсти овечьей, што я тобе связала, носи! Застудишь «пятушок», што потом делать станешь? Ох, ня довяряю я лекарям-то инопланетным. Там ить ня травок наших, ня заговоров… Бяряги хозяйство та! Мужик без хозяйства, сам знаишь, што птица без неба – так пшик, одно названня!
– Серафима Дормидонтовна, – попыталась унять старушку женщина, видя, как налились стыдливым румянцем щеки Жоффрея.
– А ты, Улька, мне рот-та ня затыкай, – огрызнулся маленький генерал, – я добра тваму сыну желаю!
– Бабушка, мне пора, – жалобно проблеял Жоффрей, уже готовый броситься бежать к спасительному окошку.
– Ну, – остановилась старушка, – пора дык пора. Ничо ня попишишь. Прощаться будем! Храни тобя бог, внук мой старшенькай Жоффреюшка. Поминай там родню- та свою. А уж мы усе за тобя помолимся.
Семейство Селедкиных перешло к жарким прощальным объятиям, а мы с Хуней, да и родственники мои отворачивались, давясь смехом. Наконец, Жоффрей вырвался и понесся к таможенному окну.
– Пяшы, ня забывай! – крикнула бабулька.
– Ладно, – выдохнул он.
– И нам пора выдвигаться, – сквозь смех сказала Хуня, – пошли, Аль. Феокл сумки!
– Я тебя у вашего корабля подожду, – шепнула мне бабушка Пелагея, – он как раз рядом с астерийским.
Я спешно расцеловалась с родителями и всю дорогу до окошка досмотра оборачивалась, смотря, как отец уговаривает маму не плакать. А вот подойдя, мы с Хуней стали свидетелями нешуточной драмы.
– Что провозите в стеклянной таре? – вопрошал андроид-таможенник у Жоффрея.
– Там ме… там ме… мед! – разволновался не на шутку Жорка.
– Провоз продуктов питания запрещен, – ответил служащий.
– А это – не продукт питания, – вылезла вперед Хуня, незаметно рисуя на сумке Жоффрея мелом какой-то символ, – это витаминный комплекс, выданный для всей нашей группы!
– Так и запишем, – андроид невозмутимо внес запись в коммблок, – проходите, не задерживайте очередь.
– Хуня, что это сейчас было? – шепнула я подруге.
– Магия! Самая настоящая! – тихо ответила мне она.
Хунина сумка, к моему удивлению, так же прошла таможенный досмотр без вопросов, а вот с провозом Феокла возникла заминка.
– Что это у вас? – спросил таможенник, указывая на Феклушу.
– Ручная кладь, – невозмутимо ответила Хуня.
– Ручная кладь? – удивился андроид.
– Ну, да. Разные женские мелочи фен и средство для нанесения макияжа в одном флаконе, – и ведь не соврала ни словом.
– Вы вводите в заблуждение служащего космопорта! – сказал таможенник, – согласно статье 12 Таможенного кодекса это…
– Извините ее, – вмешалась я, – она просто растерялась и не знала, как поступить со своим андроидом. Помогите нам пожалуйста.