– Подлиза! – пожурила я Хуньку, – рассказывай давай!
– Вы ушли, мы остались. Потом обстрел начался, а через несколько минут вашего подъема пропала связь. Полкан отчет послал. Конечно все переполошились. Сначала апаньярские корабли с орбиты на плато прибыли. Варги и эленмарцы молодцы, сразу раскусили, как обезвредить боевые установки. Они в таком месте расположены, что подобраться к ним очень сложно. Но они справились, как раз к прибытию спасателей. А потом крейсеры Академии прилетели, во главе с твоим тангиром. Аль, и трех часов не прошло!
– И ничего не моим… – огрызнулась я.
– Твоим-твоим, это ты думаешь, что не твоим, а Элвэ для себя уже все решил, поверь мне. Так что, это только вопрос времени. Я не знаю, как они так быстро добрались до Медрикса, не иначе сами черти их гнали. Что тут началось… В общем, за сутки, что вас не было, досталось всем.
– Сутки? – опешила я, – да нас не было от силы пару часов.
– Сутки, говорю же тебе! Там, оказывается, временная и энергетическая аномалии в этом месте.
– Год за два? – попыталась отшутиться.
– За десять, – серьезно ответила Хуня, – там одна минута, как десять. Так что, мать, стала ты на сутки старее.
– Ну, это мелочи, – улыбнулась я подруге, – слушай, мы там в пещере предмет нашли один, треугольник из красного металла. Я его в термокостюм спрятала, он где?
– Этого я не знаю. Мы с Жориком ваше спасение только по голосети видели. Ох, и переживал «леденец» твой!
– Не мой! – упрямо повторила я.
– Твой-твой! Он, как тебя у той скалы увидел, думала там же рядом и ляжет. Побледнел весь. Спасателей оттолкнул и сам к тебе бросился. Считай на руках вынес! Герой!
– Хунь, ну о чем ты говоришь. Он – эленмарец, я – землянка, нам вместе не судьба быть, да и потом, у него Анвен есть.
– Нужна ему эта Анвен, как вон нашему Стасику второй речевой аппарат. Говорю, присмотрись к нему. Оба же друг с дружки глаз не сводите. Верник, я то знаю, что ты не чистокровная землянка. Может, что получилось у прабабки, сможет и правнучка осуществить?
– А что у нее получилось? – грустно отозвалась я, – Несколько дней счастья, а потом больше века одиночества?
– Иногда, дни счастья бывают такими, что ради них и всей остальной жизни не жаль… – задумчиво изрекла подруга.
– Вот где у нас не званный гость? – вспыхнувшее освещение заставило зажмуриться. В палату вошла дородная влаппи, – ох и беспокойное у меня сегодня дежурство! Не успела выставить тангира Элвэ, как курсантка просочилась. Что вы здесь делаете?
Она грозно уставилась на Хуньку.
– Уже ухожу! – честно ответила подруга, поднимаясь с пола, – а ты, Верник, поправляйся. У тебя дел миллион и личная жизнь наклевывается, некогда тебе разлеживаться. Поняла?
– Пока, Хунечка! – прошептала я, прежде чем прозвучало грозное:
– Покиньте палату, немедленно! Больной рекомендован покой!
– Ухожу! Ухожу! Ухожу! – примирительно отозвалась Хунька, но на выходе обернулась и подмигнула мне, лукаво так, двусмысленно.
После ухода подруги я провалилась в сон. Второе пробуждение было более осознанным, но не менее интересным. Осознав, что кроме меня, в помещении находятся двое мужчин, вовсе не безразличных мне, глаза открывать не спешила.
– Что ты здесь делаешь? – раздалось злое шипение… Белиготара Copгa.
– Могу задать тебе тот же вопрос, – невозмутимо ответил Элвэ.
– Тише! Разбудишь девочку! – громким шепотом продолжил легар, а я едва сдержала улыбку.
– По-моему, из нас двоих больше шумишь именно ты, – спокойно прозвучал голос «леденца», – ты можешь сколько угодно злиться, но я не уйду отсюда и не откажусь от нее ни сейчас, ни потом.
– Дарин, у мужчин нашей расы слишком особенная физиология. Ты можешь навредить Але.
– Я помню, это так. И мне очень грустно, что она не встретилась на моем пути раньше. Все, что могу обещать – я буду с ней все то время, что мне осталось, а при первых срывах уйду сам, добровольно… – Элвэ вздохнул, – в нижний храм.
– Ты будешь… ты уйдешь… А о ней ты подумал? Тебе осталось максимум двадцать лет, Дарин! Двадцать! Да через это время в ее жизни только-только наступит рассвет. А если она полюбит тебя? Ты хочешь обречь ее на страдания? Это ты решил?
– Тар… – начал «леденец», но осекся и сник, – я не думал об этом, просто хотел быть рядом, даже если она меня не примет… просто быть, чтобы иметь возможность видеть, помочь… Тар, я чувствую ее. Я знал, что с ней что- то случилось задолго до того, как мы получили сигнал.
– Не может быть! – прошептал легар, – поэтому ты сорвался на Медрикс раньше спасателей?
– Боялся не успеть…
– Ты все сделал правильно. И поверь, твое мнение в отношении меня и Али, ошибочно. Я тебе не конкурент, но это не только моя тайна и пока она останется тайной. А что касается Алевтины… Решать только ей.
– Мне важно знать все! Понимаешь? – не унимался тангир.
– Дарин, через несколько дней здесь будет моя энвина. До ее приезда, я не имею права раскрывать семейные тайны.
– Да, ты прав.
Повисла тишина. Почти физически ощущала на себе взгляды мужчин, думая насколько плохо могу выглядеть в этот момент.
– Я еще не разрешал посещений! – раздался грозный голос доктора Тавиласа, – фаэры, вы мешаете отдыхать пациентке, чем значительно замедляете ее выздоровление.
– Навир! – процедил Белиготар Сорг, – ничто на свете не заставил меня покинуть сейчас это помещение!
Вдруг на руке легара запищал комм.
– Звездолет «Ветлуга», приписанный к планете Земля, просит посадки. С вами, легар, хочет поговорить руководитель археологической экспедиции Пелагея Вельская.
– Гея… – прошептал Сорг.
– Бабушка! – закричала я радостно, открыв глаза и широко улыбаясь.
Взгляды, укоризненные взгляды трех мужчин, находящихся в палате, обратились на меня. А я? А, что я? Ко мне бабушка приехала! Продолжила улыбаться, смотря в их строгие лица.
– Доктор, меня скоро выпишут? – спросила я, скорчив страдальческую и жалобную мордашку.
– С таким отношением к лечению, кадет Верник, никогда! – гордо отозвался Тавилас.
– Никогда это слишком долго, а ко мне бабушка приехала…
– Два дня, Верник! Не меньше! И то, только в том случае, если я больше не увижу здесь несанкционированных гостей!
Мне ничего не оставалось, как жалобно сложить ладошки и бросить просительный взгляд на обоих эленмарцев.
– Я жду объяснений! – бросил Элвэ Соргу, выходя из палаты.
– Очень скоро я все объясню! – ответил ему легар, – Аля, свяжусь с тобой вечером.
На стул около моей кровати опустился комм, мой собственный комм!
– Спасибо! – горячо поблагодарила деда, – а треугольник нашли?
– Тот, что вы откопали в пещере? С ним работают ученые, но пока не понимают, что это за штука, – ответил он.
– А вы его бабушке Пелагее покажите, – посоветовала я.
– Так и сделаю, птенчик.
– Легар, вы испытываете мое терпение!
– Подчиняюсь, мой друг! – Белиготар Сорг счастливо улыбнулся и, похлопав опешившего доктора по плечу, вышел из палаты.
– А ты диковинка с секретами, Верник, – хмыкнул Навир Тавилас.
– Еще с какими! – не стала спорить я, – но и эленмарцы полны сюрпризов, а самое обидное, что никто мне ничего так и не рассказал. Может вы, доктор, восполните мои пробелы и ответите на мои вопросы о вашей расе?
– Понимаешь, Верник, – замялся он, – на это имеет право только старейшина рода, к которому ты проявляешь любопытство. Но Сорг ожидает свою энвину со дня на день, так что, наберись терпения и поправляйся.
Улыбнувшись на прощанье, доктор Тавилас спешно покинул палату. Я осталась наедине со своими мыслями. Как бы не обрадовала меня новость о прибытии ба, но думала все же о тангире Элвэ. Его слова что-то сильно растревожили в моей душе. Двадцать лет… А что потом? Что с ним случится? Погибнет? Или оставит меня, чтобы быть счастливым с другой? Чертовы эленмарцы! Чертовы эленмарские тайны!
Спать совершенно не хотелось, горло не болело и, вообще, я чувствовала себя бодрой и полной сил. Спустив ноги с кровати, попробовала встать. Полова не кружится, не шатает. Пространственная ориентация в норме. Одела легкую обувь, стоящую рядом, которая очень напоминала земные тапочки белого цвета. А еще говорят, что палата для выздоравливающих… У нас в таких только хоронят! Поплелась в соседнюю палату. Очень уж хотелось увидеть Стаса!
Удалось прошмыгнуть незамеченной. Погодин лежал на кровати и тоскливо изучал потолок.
– Стааааас! – громким шепотом позвала я, на цыпочках пробираясь к нему.
– Алька! Живая! – обрадовался он, – лежу тут, никто ничего не говорит, посетителей не пускают.
– Зато у меня аншлаг в палате!
Я присела на краешек его кровати и рассказывала про наше спасение, излечение, про прилет бабушки Пелагеи и о разговоре Элвэ и Copгa.
– Знаешь, Аль, – вдруг сказал Погодин, – у тебя ведь тоже есть эленмарские корни. Мужик этот, тангир, неплохой, может ты и правда прислушаешься к Хуньке. Она хоть и взбалмошная, но тебя искренне любит и плохого не посоветует. Только слепой не увидит, как вы друг на друга смотрите…
– И это говоришь мне ты? – удивилась, услышав его слова.
– А что я? – отозвался Стас, – на меня ты никогда так не смотрела! Больше скажу, ты так не смотрела даже на Истархова, несмотря на то, что он тебя приворотной гадостью опоил. Аль, поверь, как другу, упустишь свой шанс – будешь потом жалеть.
– Глупо жалеть о том, чего не было… – попыталась ответить я.
– У тебя это уже есть. Поэтому глупо не попробовать…
– Сговорились? – беззлобно проворчала в ответ.
– Просто очень хочется, чтобы ты была счастлива, Аль.
– Спасибо тебе, Стас! – наклонившись, поцеловала в колючую щеку, – я тебе тоже желаю счастья, большого- прибольшого!
– Хотелось бы… Только пусть это будет не крупная влаппи и не мужчина ксури… – весело отозвался Погодин.
– Значит мужчину другой расы ты допускаешь? – откровенно заржала я.