И как только Алладин замолчал, раздался неприятный крик и треск. Видимо, деревья-оборотни не на шутку рассердились. Они гневно затряслись, стряхивая с себя аппетитные лакомства. Окорока, фрукты, пирожные, пышные булки и другие яства падали вниз и превращались в черную жижу, которая со всех сторон двигалась к узкой дорожке, по которой скакал Абела. Страшные звуки наполнили чащу. Оборотни шипели, стонали, выли, клацали зубами. Сучья шевелящимися змеями тянулись к всаднику. Корни деревьев-оборотней пытались обвиться вокруг ног Абелы. Но конь, разрывая их копытами, не давал сомкнуться и втянуть себя в грязное месиво, которое хлюпало и клокотало внизу.
Обезьянка вся тряслась от страха и еще крепче прижимаясь к своему хозяину.
– Быстрее, быстрее, – шептал на ухо коню Алладин.
И вот Абела понесся как вихрь. Все закружилось и смешалось вокруг. Изо всех сил всадник старался удержаться в седле. Но вот конь стал сбавлять ход. Чаща Змей осталась позади. И освещенная ярким солнцем лужайка приняла путников в свои зеленые объятья. Кругом было тихо, и только кузнечики громко стрекотали в траве. Алладин стоял возле Абелы и с благодарностью гладил его. Коврик, покинув карман Алладина и приняв свой привычный размер, грелся на солнышке. А Абу все еще с опаской поглядывала в сторону проклятого леса.
– Ну вот, теперь на пять долгих дней пути мы приблизились к заветной Стране Духов.
– Зато пережили столько страхов, что хватит на много лет вперед, – заметила Абу.
Конь заржал и забил копытом.
– Ему пора в обратный путь, – перевел всезнайка коврик.
Друзья простились с лучшим в мире скакуном. И Абела скрылся в Чаще Змей.
– Бедный конь, ему опять предстоит скакать через этот кромешный ад, – сокрушенно проговорила обезьянка.
– Без наездников ему будет легче. Да и оборотням конь малоинтересен, – сказал мудрый волшебный коврик.
Глава 9В Стране Обезьян
Алладин и Абу немножко отдохнули, подкрепились вкусной лепешкой, и, сев на своего летающего друга, отправились в путь. Ковер-самолет плыл над зеленым лугом, минуя быстрые реки и небольшие озерца. Затем он пролетел над небольшим селением, уютные глинобитные домики которого утопали в пышной листве фруктовых деревьев. Жители этого мирного местечка трудились в своих огородах и садах. Они не заметили пролетавший над ними коврик. И только один мальчонка-пастушок, увидев воздушных путешественников, запрыгал от радости, а потом долго глядел вслед, махая руками. А ковер-самолет плыл дальше, и позади оставались бескрайние степи, реки и многолюдные города. Кстати, когда путники пролетали над ними, ковер поднимался как можно выше. На всякий случай, как объяснял мудрый друг-коврик, опасаясь, чтобы какому-нибудь праздному горожанину не пришла в голову мысль чем-нибудь запустить или выстрелить в необычных путешественников. Но вот день стал угасать. Солнце опускалось все ниже, порывы ветра становились сильнее с каждой минутой, и в потемневшем небе появились грозовые тучи.
– Из таких туч обычно идет дождь, – заметила обезьянка.
– Что-то мне не нравятся эти тучи, – отозвался коврик. Он тревожно вздрогнул и полетел быстрее. Но все небо уже заволокли тяжелые клубящиеся тучи.
– Ты думаешь, мы успеем вырваться из этого плена? – спросил Алладин, глядя вверх, – придется нам немного помокнуть, – добавил он.
Но вдруг вместо дождевых капель из туч стали вылетать птицы... Это были черные орлы. Они издавали неприятные гортанные крики и стремительно неслись навстречу коврику. Алладин крепко прижал к себе испуганную обезьянку. Коврик прибавил скорость, стараясь вырваться из стаи хищников, которые с шумом хлопали крыльями и уже со всех сторон окружали бедных путешественников. Кровожадные клювы острыми клинками взметнулись над головой юноши. Но коврик поднял свои края, защищая Алладина и Абу, и вырвался из шевелящегося клубка пернатых недругов.
– Как же эти черные орлы Бадахшана очутились здесь? – в ужасе воскликнул юноша, – ведь ты, брат-коврик, говорил, что мы сократили путь на пять долгих дней.
– Да, они бы никогда не догнали нас, но эти колдовские птицы приблизились к вездесущим ветрам зла, которые и занесли их сюда, – ответил тот.
А стая черных орлов продолжала преследовать коврик и летела всего на шаг позади путешественников. Тучи все наливались, становясь более темными. И вот хлынул настоящий ливень. Тяжелые смерзшиеся капли колотили по коврику, который, свернувшись, защищал Алладина и Абу. Птицы, побитые градом, заметались и скрылись в плотной завесе дождя. Бедняга-коврик совсем намок, отяжелел и развернулся, так как больше не мог защищать друзей. А дождь продолжал лить: бесконечный, холодный и упрямый. Путешественники насквозь промокли. Пропитанный влагой ковер изо всех сил пытался двигаться вперед. Но летел он так медленно, что казалось вообще висит на одном месте.
– Друг-коврик, что случилось? – спросил Алладин.
– Вода забрала мои силы. Пожалуй, нам придется спуститься вниз, – ответил коврик.
Друзья снижались довольно быстро.
– Кажется, мы падаем, – в ужасе проговорила обезьянка.
Но ответа не последовало. Коврик так ослабел, что не мог даже говорить, но все же старался опуститься как можно плавнее.
– Мы, кажется, летели над лесом и, если нам повезет, повиснем на деревьях, – сказал Алладин и зажмурился.
Мокрая листва захлопала по щекам, Абу взвизгнула, и друзья шлепнулись на что-то мягкое.
Убедившись в том, что они уже никуда не падают и довольно удачно приземлились, Алладин открыл глаза. Он сидел на куче мягких сухих листьев в самом центре шалаша, сплетенного из толстых и тонких веток, увитых зеленой листвой. А прямо перед ним стояло что-то большое и лохматое. От неожиданности Алладин даже не понял, что именно. Но вот гора зашевелилась, и юноша в ужасе замер. Перед ним возвышалось странное существо: с длинными руками, большой головой и угрюмым большеносым лицом. Оно смотрело на юношу, глаза его блестели. Хозяин шалаша явно сердился. Он заговорил на каком-то непонятном языке...
– Кук, кук, хуг, агук... – раздавался его грубый лающий голос. Но этот язык был непонятен только Алладину. Абу, которая сидела рядом, эта речь была хорошо знакома с детства. И родные звуки, несколько уже забытых слов заставили ее сердце забиться тревожно и радостно. Этот волосатый громила был обезьяной, правда, гораздо крупнее Абу и другой породы. И эта большая обезьяна спрашивала, кто они такие и зачем ворвались в ее жилище.
– Мы бедные путники из далекого города Багдада. Летели по очень важному делу над вашим лесом на ковре-самолете, но вот из-за дождя случайно попали к вам, – с трудом подбирая слова, ответила Абу.
Алладин услышал, что речь его обезьянки похожа на те звуки, что издает хозяин шалаша, и, немного успокоившись, спросил:
– Что говорит этот лохматый? Он не опасен?
– Не бойся, хозяин этого смешного жилища, похоже, мой соплеменник, я думаю, мы найдем с ним общий язык, – тараторила Абу. – Он спрашивает, кто мы такие. И я ему уже объяснила, что мы просто путешественники.
– Скажи ему, Абу, что нам очень неловко за наше вынужденное вторжение, – сказал Алладин, думая о том, что хорошо бы поладить с верзилой.
– Понимаешь, в нашем языке нет таких слов... – озадаченно ответила обезьянка.
– Но имена-то у вас хоть есть!? – возмущенно воскликнул юноша.
– Конечно, – ответила Абу. Но не успела она вымолвить еще что-то, как лохматая обезьяна снова издала несколько гортанных звуков. Абу тоже заговорила на непонятном языке. Алладин внимательно прислушался к этим чуждым его уху звукам, похожим на лай, пытаясь по интонации понять, о чем они говорят.
А хозяин шалаша выражал свое удивление и восторг по поводу того, что маленькая Абу так хорошо болтает на языке людей.
– И где это ты научилась этому? – спрашивал он.
– Да так, сама не знаю, – уклончиво отвечала хитрая Абу. И, кокетливо вертя маленьким хвостиком, дипломатично спросила:
– А как вас зовут?
– Гиб, – ответил тот.
– Меня – Абу, а человека – Алладин. Он мой хозяин, – сказала обезьянка, указывая на юношу, который, догадавшись, что речь идет о нем, кивнул.
– А куда мы попали? – спросила Абу.
– Вы в Стране Обезьян, – ответил Гиб. Глаза его забегали.
– Я сейчас приведу свою жену Лару, – торопливо пролаял он и, ловко вскочив на высокую ветку, которая опускалась в шалаш, исчез.
Друзья остались одни. Абу тут же рассказала обо всем, что ей говорил Гиб. Алладин вздохнул и только теперь ощутил, как намокла его одежда. Она была тяжелой и неприятно липла к телу. Коврик, тоже все еще мокрый, лежал в углу. Кругом было тихо. Дождь прекратился. И багровое вечернее солнце просвечивало сквозь изумрудную листву.
– Что же нам делать? – проговорила Абу.
– Наверное, высушим коврик, чтобы лететь дальше, – ответил Алладин и оглянулся вокруг, выбирая удобную для просушки ветку.
А Гиба так и распирала новость, свалившаяся с неба. Быстро, цепляясь за ветки деревьев всеми своими конечностями и даже хвостом, он перебирался от шалаша к шалашу и сообщал всем обитателям Страны Обезьян про неожиданных гостей. Когда он добрался до своей супруги, которая гостила на другом конце леса у подруги, то вокруг знали, что в доме Гиба и Лары находится человек по имени Алладин вместе с говорящей на языке людей обезьянкой Абу.
Лара встретила своего мужа недовольным взглядом.
– Как всегда, о новостях я узнаю в последнюю очередь, – возмущенно проговорила она и, заглянув внутрь скорлупы огромного ореха, полного воды, по-видимому, заменявшего ей зеркало, удовлетворенно поправила свою густую соломенную шерсть и опять презрительно уставилась на мужа.
– Ты уже знаешь? От кого? – с досадой спросил Гиб, ведь ему так хотелось удивить свою привередливую супругу, которую, несмотря на сварливый характер, он очень любил.
– От верблюда. Надо поменьше хвастать, – ответила Лара и добавила, – мартышка Коко уже была здесь и все рассказала.