-Да,- она смотрит на свои туфли.
-Хорошо, я что-нибудь придумаю,- я кладу свою руку ей на плечо.- Я поговорю с Эвелин о вашем суде. Я постараюсь сделать это в ближайшее время.
-Спасибо.
Я чувствую желание, знакомое мне, вырвать себя из тела и говорить прямо у нее в голове.
Это то же самое, что я испытываю, когда хочу целовать ее каждый раз, когда вижу, потому что даже небольшое расстояние между нами приводит меня в бешенство.
Наши пальцы, которые были свободны несколько моментов назад, снова переплетаются, её ладонь липкая и влажная, а моя грубая в тех местах, которыми я сжимал ручки вагонов у движущихся поездов.
Теперь она выглядит бледной и маленькой, но её глаза заставляют меня думать о широких небесах, которых я не видел, а только мечтал.
— Сделайте мне одолжение, если вы собираетесь поцеловаться, то скажите об этом и я отвернусь, — говорит Кристина.
— Мы,— говорит Трис. И мы делаем это.
Я прикасаюсь к ее щеке, чтобы замедлить поцелуй, удерживаю ее губы в своих губах, так, что могу чувствовать где наши губы прикасаются и где разъединяются. Я наслаждаюсь воздухом, который мы делим, скольжением ее носа, через мой.
Я думаю о чём-то ещё, но это кажется настолько интимным, что я просто проглатываю это. Мгновение спустя я совсем забываю об этом.
— Мне жаль, что мы не одни, — говорю я выходя из комнаты.
Она улыбаются. — Я всегда мечтаю об этом.
Когда я закрываю дверь, я мельком замечаю, что Кристина делает вид, словно её тошнит, Кара смеется, а Трис просто стоит, свесив руки по бокам.
ГЛАВА 3. ТРИС
-Я считаю вас всех идиотами.- Мои руки обвивают колени, как у спящего ребёнка. Моё тело стало тяжёлым под действием сыворотки правды. Пот собирается на моих веках. "Вы должны быть благодарны мне, а не задавать вопросы."
-Мы должны благодарить тебя за игнорирование инструкций лидеров твоей фракции?
Благодарить за попытку попрепятствовать одному из лидеров твоей фракции убить Джанин Мэтьюс? Ты вела себя как предатель.
Эвелин Джонсон выплевывает слова подобно змее. Мы в конференц-зале штаб-квартиры Эрудиции, где проходили эксперименты. Теперь я была узницей по меньшей мере неделю.
Я вижу Тобиаса, наполовину скрытого тенями за его матерью. Его взгляд был отведен с тех пор как я села на стул и они разрезали полоску пластика, скрепляющего мои запястья вместе. Всего лишь на миг его глаза находят мои, и я знаю, что это время начинать лгать.
Это легче теперь, когда я знаю, что могу сделать это. Так же легко, как и сдвинуть в сторону вес сыворотки правды в моей голове.
Я не предатель,- говорю я. "В то время я считала, что Маркус работал по Бесстрашно-
афракционерным приказам.
Пока я не могла участвовать в борьбе как солдат, я была счастлива помочь чем-то другим."
-Почему бы тебе не стать солдатом?- Флуоресцентный свет пылает позади волос Эвелин.
Я не могу разглядеть её лица, я не могу фокусироваться на нём больше секунды, пока сыворотка правды угрожает утянуть меня снова.
-Потому что,- Я закусываю губу, пытаясь остановить слова, слетающие с моего языка. Я не знаю, когда стала такой хорошей актрисой, но мне кажется, что это не отличается ото лжи, к которой у меня всегда был талант. -Потому что я не смогу держать пистолет. Не после того, как стреляла...в него. В своего друга Уила. Я не смогу держать пистолет, не паникуя.
Взгляд Эвелин становится на напряжённым. Подозреваю, что даже в самой доброй её части не найдётся симпатии ко мне.
— Значит, Маркус сказал тебе, что работал по моим распоряжениям, — говорит она. — И даже зная, что у него напряженные отношения с Бесстрашными и Афракционерами, ты всё равно поверила ему?
— Да.
— Я вижу, почему ты не выбрала Эрудицию, — смеется она.
Мои щёки пылают. Я бы ударила её, я уверенна, что многие люди в этой комнате поступили бы так, пусть они и не признаются в этом. Эвелин заманила всех нас в город, управляемый вооружёнными афракционерами, которые патрулируют улицы.
Она знает, что у кого есть оружие, у того есть власть. И с мертвой Джанин Метьюс не осталось никого, кто мог бы оспорить это.
От одного тирана к другому. Это мир, в котором мы теперь живём.
- Почему ты никому об этом не рассказала? - спрашивает она.
— Я не хочу признаваться в какой-либо слабости, — говорю я. — И я не хочу, чтобы Четыре знал, что я работала с его отцом. Я знаю, что это не понравится ему, — я чувствую, как иные слова просятся наружу, они были вызваны сывороткой правды. - Я рассказала вам правду о нашем городе и о причинах нашего прибывания. Если вы не благодарите меня за это, то, в конце концов, сделайте что-нибудь, вместо того, чтобы сидеть здесь, в беспорядке, который устроили, представляя, будто это - трон!
Насмешливая улыбка Эвелин изгибается так, будто она съела нечто неприятное. Она приближается к моему лицу, и я впервые вижу сколько ей лет.
Я замечаю морщины вокруг её глаз и рта, нездоровую бледность, которая досталась ей за годы недоедания. Тем не менее, она привлекательна, как и её сын. Близость истощения не смогла забрать это.
- Я делаю кое-что. Я создаю новый мир, - произносит она, её голос становиться таким тихим, что я едва слышу. — Я была Отреченной. Я знаю намного больше, чем ты, Беатрис Приор. Я не знаю, как тебе это сойдет с рук, но я обещаю тебе, что ты не будешь иметь места в моём новом мире, в особенности рядом с моим сыном.
Я слегка улыбаюсь. Я не должна, но под действием той тяжести, что бежит по моим венам, жесты и эмоции сдерживать труднее, чем слова. Она верит, что Тобиас принадлежит ей. Она не знает правды, не знает, что он принадлежит самому себе.
Эвелин выпрямилась и скрестила руки на груди. — Сыворотка правды показала, что ты может быть и дурочка, но ты точно не предатель. Ты можешь идти.
— А что насчет моих друзей? — спрашиваю я вяло. — Кристина, Кара. Они не делали ничего плохого. — Скоро мы поговорим с ними, — отвечает Эвелин Я стою, хотя чувствую слабость и головокружение после сыворотки. Комната полна людей, стоящих плечом к плечу, и я не могу найти выход пару долгих секунд, пока кто-то не берёт меня за руку, парень с тёмной кожей и дикой улыбкой - Юрайа. Он доводит меня до двери. Все начинают разговаривать.
Юрай ведет меня по коридору к лифту. Дверь лифта открывается сразу, как только он касается кнопки и я следую за ним, я по-прежнему плохо держусь на ногах. Когда двери закрываются, я говорю. — Как думаешь, рассказ о беспорядке и о троне было слишком?
- Нет. Она ожидала, что ты будешь импульсивной. Она могла бы заподозрить что-нибудь, если бы ты вела себя иначе.
Я чувствую, как всё внутри меня вибрирует энергией, в ожидании того, что значит достичь чего-то. Я свободна. Мы намерены найти выход из города. Больше никакого ожидания, расхаживания перед камерой, попыток получить ответы, которые я всё равно не узнаю от охранников.
Этим утром они сказали мне пару слов о новых приказах афракционеров. Прежние члены фракций должны держаться ближе к штабу Эрудиции и смешиваться в своеобразные фракции, не более четырёх человек в каждом жилище.
Мы также должны меняться одеждой. В результате указа я получила жёлтую рубашку Дружелюбных и чёрные штаны Искренних.
- Хорошо, пойдём этим путём... - Юрайа выводит меня из лифта. Этаж штаба Эрудиции полностью сделан из стекла, даже стены. Солнечный свет преломляется через него и отливает радугой этаж.
Я прикрываю глаза одной рукой и следую за Юрайа в длинную узкую комнату с кроватями, стоящими по обе стороны. Напротив каждой кровати есть стеклянный кабинет для одежды и книг, маленький стол.
- Меня приняли в спальню Эрудитов, - говорит Юрайа. - Я уже занял кровати для Кристины и Кары.
На кровати, рядом с дверью сидят три девушки в красных рубашках - Дружелюбные, полагаю - с левой стороны комнаты более взрослая женщина лежит на одной из кроватей, её очки свисают с одного уха, она, возможно, одна из Эрудитов. Я знаю, что должна перестать определять к какой фракции принадлежит человек, видя его, но от старой привычки трудно отказаться.
Юрайа плюхается на одну из кроватей в дальнем углу. Я сажусь на другую кровать рядом с его, наконец довольная тем, что я свободна.
— Зик говорит, что иногда требуется немного времени, чтобы Афракционеры смогли снять обвинения,— говорит Юрайя.
На миг я чувствую облегчение - сегодня все, о ком я заботилась выйдут из тюрьмы. Но потом я вспоминаю, что Калеб остаётся здесь, ведь он известный лакей Джанин Мэтьюс, и афракционеры никогда не отпустят его.
Но я не знаю, как далеко они зайдут, уничтожая след Джанин Мэтьюс, оставшийся в этом городе.
"Меня это не волнует", - думаю я, но знаю, что это ложь. Он по прежнему мой брат.
- Хорошо, - произношу я. - Спасибо, Юрайа.
Он кивает и прислоняется головой к стене.
-Как ты?- я сказал.
-Я имею ввиду...Линн.
Юрай дружил с Марлен и Линн с тех пор, как я знала их, и теперь они обе мертвы. Я чувствую, что я могла бы понять , после всего, Я потеряла двух друзей тоже, Ал под давление посвящения и моделирования, моих собственных опрометчивых поступков. Я не хочу притворяться и говорить, что наши страдания - одно и то же. С одной стороны, Юрайа знал свои друзей лучше, чем я.
- Я не хочу говорить об этом,— Юрайа качает головой. — Или думать об этом. Я просто хочу продолжать идти вперед.
- Ладно. Я поняла. Просто... скажи мне, если будет нужна....
— Конечно,— он встает и улыбается.
— Ты в порядке, да?
— Я сказал маме, что зайду к ней сегодня вечером, так что я уже ухожу. О, чуть не забыл сказать, Четыре сказал, что он хочет встретиться с тобой чуть позже.
Я выпрямляюсь. — Правда? Когда? Где?
— После десяти в Миллениум Парке. На лужайке, — он ухмыляется, — не обольщайся, иначе твоя голова взорвется.
Глава 4. ТОБИАС.
Моя мать всегда сидит на краях вещей : стульев,выступах,столов,как будто она подозревает ,что ей придется мгновенно бежать.На этот раз это старый стол Джанин в штаб-квартире Эрудтов,она сидит на краю ,ее пальцы ног сбалансированы на пол , а позади нее облачный свет светящегося города.Она женщина , мускулы которой вплетены вокруг костей.