Родилась в городе Владивостоке в семье флотского офицера. В 1946 году маленьким ребенком приехала в Кёнисберг, куда был направлен отец для дальнейшего прохождения службы. Вся жизнь прошла в этом городе, за исключением нескольких лет, когда уезжала учиться. И потом сорок лет служила в скорой. Работала сутки через двое, иногда трое. Стало быть, было время писать.
Писать начала рано. В девятом классе средней школы. Сначала это были стихи, о которых сейчас говорят, что они хороши. И это, заметьте, говорят пишущие люди, что очень редко бывает… У автора есть две книжки стихов, изданных в Калининграде. Но сама она всегда была влюблена в прозу. Нравились ее возможности – ее палитра, ее разноплановость, ее ритм, бесконечные возможности слова, особенно если использовать сюр, что дает фантастическое удовольствие. Сейчас автор много времени отдает прозе, но иногда пишет и стихи. Сейчас работает над романом «Сюзерен».
Среди изданных книг – повесть о депортации немецкого населения из Кёнигсберга (о дружбе двух замечательных детей, которым пришлось расстаться). Тот уехавший мальчик стал известным художником, в 2000 году он приезжал в Калининград. И Евгения Палетте организовывала его выставку в Stadt Halle.
Вышел в свет роман «Квадрат» (об ответственности каждого человека за то, что он делает в этой жизни, на примере Латвии в 1939 и 1940 гг.). Расстановка сил, ситуация, в которой оказались прибалтийские республики, давние соседи, с одного двора, – полковник Советской Армии Руппе и его приятель-легионер фашистского легиона в Латвии. Издан и роман «Интрига». Место действия – Германия и Россия. Автор романа, как и его герой, убежден, что ничего «такого страшного» в этом городе (Берлине) не будет, потому что здесь – территория любви, освященная чувствами и верностью им, этим чувствам, главных героев…
«Оставив ливню лить, чего предотвратить я не умею…»
На Итальянской площади,
не более помоста,
по кругу, мелкой поступью,
другой дороги нет,
вокруг костра в молчании,
как будто бы – погоста,
задвигалась процессия «сожжение сует»…
Наряды и косметика, кареты и романсы,
страсть неотступной радости
к ненужности пустой —
наживе и стяжательству,
шедеврам Ренессанса…
Все объявлялось праздностью
и вечной суетой.
В костер соблазн и чувственность,
веселье и забавы —
они мешают главному на жизненном пути.
А кто коснулся истины,
так только слезы, право,
спасут от заблуждения.
Иного не найти.
И плачут с ускорением катящегося ролла
вчерашние отступники,
чтобы унять свой страх, —
монахи, и сограждане, и сам Савонарола —
под слог «Грешим и каемся»,
покаявшись в грехах.
И плачет умиление: «Сюда смотрите, люди!
Мы плачем, мы раскаялись,
мы были не правы.
Нам ненавистна суетность,
и больше мы не будем…
Не будем, потому что мы —
такие же, как вы…»
На Итальянской площади,
не более помоста,
монах в каком-то рубище и видимой борьбе
с самим собой отчаянной,
немаленького роста
рыдал, как о покойнике.
Он плакал о себе…
Десятый день, с утра и до утра —
дождь… на траву, замшелую дорогу.
За ней – Алтарь, священная Гора.
И силуэт на ней как будто Бога.
Раскинуты объятья – всем окрест,
кто был здесь. И теперь пришел в Печоры.
Гиперборейский знак – словенский Крест,
не ведавший тогда, что стужа – скоро.
Что поменяется земная ось —
там, где был Юг, однажды Север станет.
И арии уйдут —
кто вкривь, кто вкось,
а кто в пещеры земляные канет.
И будет Золотой там длиться век.
И будут дни и счастливы, и вольны.
И миф, и правда от молочных рек
к кисельным берегам прильнут невольно…
А на Земле – то ль от земной оси,
то ли как в год рождения Венеры —
огонь, потоп, но, сколько ни носи,
не унести волнам арийской веры.
Кто – на Балканы, кто ушел в Иран,
когда людей еще там было мало,
а кто достигнул острова Руян,
где русский Дух Аркона создавала,
пока однажды Рюрик или Ран
не приглашен был русский Дух уважить…
И он отплыл от острова Руян
в оставленной земле когда-то княжить…
И снова тьма над всем и дождь с утра.
Земная осень опять шалит не в меру.
Алтарь, дорога… Белая Гора.
И старый лаз в забытую пещеру…
Не мешкая, оставив ливню – лить,
чего предотвратить я не умею,
я ухожу в пещеру – сохранить
высокий Дух земли Гиперборея…
Листья. Листья везде – на земле и на крыше,
голых осенних ветвях, где безвременье тихо забилось,
в прошлых веках, и сегодняшнем утре, и выше —
в сером пространстве и ярком моем представленье,
там, где сознанье хранит и протест, и смиренье,
и конформистский недуг – полуповиновенье…
Листья – полночная жажда, восторг и желанье,
желто-зеленый манок полужухлый, вон там, у бордюра.
И неподвластные блики разочарованья,
что заглушают любые оттенки гламура.
И возвращают к другой, уже утренней жажде,
вспомнившей вдруг про свое назначенье однажды.
Листья – свидетели всех человечьих обид и трагедий
и всех моих восхитивших когда-то оваций.
И потому осторожно ступаю по празднику меди —
от светло-желтых до черных оттенков сенсаций.
Тихо ступаю по чьей-то судьбе, по уснувшему счастью,
будто однажды оно свое имя забыло,
чтоб не будить, не тревожить чужого ненастья
и своего… ненароком, которое было…
Фрагмент из поэмы «Дорога без конца»(о Ледовом побоище на Чудском озере)
Снега закатно-желты и красны.
Конь то и дело рвет вперед поводья.
Вчера – мороз. Сегодня – половодье,
плывущее по краешку Весны.
Чьи это в день плывущие снега,
а ночью под копытом – треск морозный?
Зимы? Весны? Чей это синий звездный
простор, вдруг разомкнувший берега?
Зимы? Весны? Победы? Пораженья?
Кому-то к радости, себе – к беде.
«Спаси и сохрани от униженья», —
сказал ли Князь, услышал? По воде
шли люди вдаль. Навстречу, из заката,
церквушка выплыла. Откуда-то, Бог весть, —
сорока. Стрекотнула и куда-то
вдаль понесла свою добычу-весть —
над лесом, темно-синим да лиловым.
Вперед! Не захватило б воронье.
Не тронули бы весть недобрым словом.
Но, шапки сняв, уж слушали ее,
кто – обернувшись, кто – вполоборота
туда, где звук. И каждый, всех не счесть,
узнал его, звук, слышанный без счета,
звук, поглотивший вдруг сорочью весть,
звук-благовест. Над лесом, над закатом
плыл он, Весны невидимый гонец,
дня двадцать пятого… «Медведь встает, ребята, —
вдруг полетело в март. – Зиме конец!»
«Медведь, медведь», – зашевелилось снова.
«Быть немцу биту, – мчалось по рядам, —
коль Мишка встал…» И не было у слова
конца – лишь перепляс по всем ладам.
Лишь пересмех, да перегляд, да шутка:
«Уж обомнет медведь ему бока…
Намнет уже…» А дальше – прибаутка,
чтоб не ходил за тем издалека.
Да помнил от восхода до заката,
а там опять – пока придет восход,
что на Руси любого супостата
отворотят от самых от ворот
своих. Шел благовест по следу
за ночью… Ночи было не до сна…
Всего лишь отзвук, а уже – Победа!
Всего лишь половодье, а – Весна!
В дальнем углу комнаты
сквозь стереокутерьму лиц и звуков
и сквозь нашу тысячу лет
вижу твое лицо, обращенное к лицу другой женщины,
прекрасному,
как еще не сказанное вслух чувство.
Как тысяча лет, которые еще впереди…
В бескрайних и синих, как весенние сумерки, глазах ее —
ты, бесконечно сиюминутный
и пронзительно единственный в этой минуте.
Как далеко все это…
И как близко, у самых моих глаз твои морщины…
Как ярок свет! Слепит как никогда.
Идет паром средь тысяч солнц, и дали
безоблачны. И прошлое едва ли
догонит, распростившись навсегда.
Идет паром вперед. Идет – туда.
Мне – не туда. Мне по пути – обратно.
И солнце, отраженное стократно,
единственным вдруг станет. И вода
его отпустит в полумрак каминный.
Туда, где Бинц и вечные ветра.
И сенбернар, свидетель ночи длинной,
распахнутой в «сегодня» из «вчера».
И необъятность дня. И тайна ночи.
И разноцветье крыш, и чувств река.
И тихий шепот потаенных строчек —
остаться до последнего звонка…
Прибоя натиск, рокот непокоя,
дневные неприкаянные сны.
И что-то неизбывное, земное
придет, тебя увидев со спины.
И смолкнет тишина на полуслове,
и я свое вязанье отложу.
И трепетнет мгновенье – лещ в прилове…
И ты: «Не уходи!» – «Не ухожу».
Юрий Выборнов
Поэт, музыкант, бард, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий им. Сергея Есенина «Русь моя» (2016, 2019–2020), «Поэт года» (2015–2016, 2018–2020), «Наследие» (2016–2020), «Георгиевская лента» (2019–2020, 2020–2021), литературной премии им. А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», премии им. Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер».
Участник литературного конкурса «Классики и современники», Международного поэтического фестиваля «Дорога к храму» (2019), Национальной литературной премии «Золотое перо Руси» (2019), Международной литпремии им. святых Петра и Февронии Муромских.
Член Интернационального Союза писателей (Международного Союза писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов), член Российского союза писателей, член-корреспондент Международной Академии наук и искусств.
«Птичий гомон за окошком…»
Птичий гомон за окошком,
щебет с самого утра,
к нам весна идет с лукошком,
до свидания, зима!
Пробуждается природа,
оживает мать-земля,
оттепель, пора приплода,
здравствуй, чудная пора!
Все сияет в лучах солнца,
тут и там звенит капель,
отступил лед от колодца,
седина сошла с земель!
Птичий гомон за окошком,
щебет с самого утра,
к нам весна идет с лукошком,
до свидания, зима!
Ивушка
В вечернем полумраке на Волге на реке
Ивушка-красавица стоит в немой тоске,
лиственные ветоньки клони́ т свои к воде,
плакучая, печальная в родимой стороне.
С рождения мечтает посмотреть на свет,
но корни не пускают, говорят ей: «Нет!» —
всё жизни поучают и дают совет:
«Стой без бед на месте много-много лет!
Здесь твоя обитель! Здесь твой край родной!
Здесь твоя судьба! Здесь не страшен зной!
Здесь река напоит! Здесь всегда покой!
Здесь земля прокормит хладною зимой!»
Слушает их Ивушка, не смеет возражать,
продолжает плакать, но дальше все ж стоять,
машет Волге-реченьке ветонькой своей,
грезит чудо-девица сбежать прочь от корней.
В вечернем полумраке на Волге на реке
Ивушка-красавица стоит в немой тоске,
лиственные ветоньки клони́ т свои к воде,
плакучая, печальная в родимой стороне.
Ладья
Несется прочь в чужие дали
неутомимая ладья,
и день и ночь скользит по глади
под парусом через моря.
Под парусом в порыве ветра,
в закалке крепкой, волевой,
туда, куда велит ей сердце,
к мечте с надеждой и душой.
Коль ветра нету или стихнет,
ладья не прекращает путь,
гребец навалится на весла,
ведь недосуг ему тонуть.
Ведь недосуг ему с дороги
сходить, бездействовать, роптать,
и только толику тревоги
в ладье под сердцем не унять.
Несется прочь в чужие дали
неутомимая ладья,
и день и ночь скользит по глади
под парусом через моря.
Под парусом в порыве ветра,
в закалке крепкой, волевой,
туда, куда велит ей сердце,
к мечте с надеждой и душой.
В весенних лепестках
В весенних лепестках узорного ковра
гуляет в час рассвета вольный ветер,
стучит в окошко и зовет меня
увидеть явь, природы добродетель.
Увидеть явь, промчаться босиком
в росистых жемчугах родного края,
а не скорбеть под серым потолком,
себя кляня, дотла впотьмах сжигая.
Стучит-стучит, настойчиво зовет,
и солнышко всходящее уж манит,
душа в груди мечтательно поет,
родная явь рассудку в песне славит.
В весенних лепестках узорного ковра
гуляет в час рассвета вольный ветер,
стучит в окошко и зовет меня
увидеть явь, природы добродетель.
Земля! Виват!
Цветет, благоухает сад,
тончайший дарит аромат,
плоды в цвету, ликует взгляд,
уста гласят: «Земля! Виват!»
Земля! Виват! Земля! Виват!
Ты мой Эдем, ты райский сад!
Храни людей, живи стократ,
что в жаркий день, что в снегопад!
Живи! Живи! Плодоноси!
А увядать уж не спеши!
Коль чем обидел, ты прости,
обняться все ж не торопи!
Земля! Виват! Земля! Виват!
Ты мой Эдем, ты райский сад!
Храни людей, живи стократ,
что в жаркий день, что в снегопад!
Да, знаю, отцветет мой сад
и буду я землей обнят,
но, как и прежде, буду рад
любя кричать: «Земля! Виват!»
Земля! Виват! Земля! Виват!
Ты мой Эдем, ты райский сад!
Храни людей, живи стократ,
что в жаркий день, что в снегопад!
Не чуя ног
Не чуя ног бегут деньки,
спешат в заоблачные дали,
галопом мчатся скакуны
без устали и без печали.
Нет силы их остановить,
чтоб пыл и рвенье поубавить,
аркан накинуть, приручить,
седло надежное приладить.
Попытки тщетны и смешны,
провальны и весьма фатальны,
неуловимы скакуны,
быстры, проворны, но желанны.
Не чуя ног бегут деньки,
спешат в заоблачные дали,
галопом мчатся скакуны,
без устали и без печали.
Вешний плакса
Ай озорник! Ай проказник!
Вешний плакса с кристальной слезой!
Рад увидеть тебя, безобразник,
и обняться с тобою душой!
Несказанно рад нашей встрече,
молодец – не прошел стороной,
только все же по-человечьи
вмиг расстроюсь, коль ты затяжной.
Раз зашел, забежал, молви честно,
что видал и где, расскажи,
только помни – хвастовство неуместно,
и давай обойдемся без лжи.
Ай озорник! Ай проказник!
Вешний плакса с кристальной слезой!
Рад увидеть тебя, безобразник,
и обняться с тобою душой!
«В сей зимний день сам бог велел…»
В сей зимний день сам бог велел
поднять фужеры и бокалы
за год минувший славных дел,
за все успехи и провалы!..
За все свершения, труды,
за чувства и в груди пожары,
за то, что ломятся столы,
за силы, здравье под фанфары!..
За год грядущий, что нас ждет,
за то, чтоб все снесли удары,
за честь, достоинство, почет,
за отболевшие уж раны!..
В сей зимний день сам бог велел
поднять фужеры и бокалы
за год минувший славных дел,
за все успехи и провалы!..
31 декабря 2021 г.
«Благоволит пытливый ум…»
Благоволит пытливый ум
тому, кто рук не опускает,
пусть даже где-то наобум
идет вперед, не отступает.
Открыт душою всем ветрам
и в трудный час не унывает,
не верит сплетням и словам,
коль дело их не подкрепляет.
Не ропщет, не щадит себя,
в укор главою не качает,
о неудачах не скорбя,
венок лавровый надевает.
Благоволит пытливый ум
тому, кто рук не опускает,
пусть даже где-то наобум
идет вперед, не отступает.
В рассветный час
В рассветный час кружится вьюга
порой седою за окном,
и укрывается округа
белесо-бархатным ковром.
Ай, знатно как метет подруга,
зимы подспорье и сестра,
несносно воет, что зверюга,
не отступая от крыльца.
Шипит, скребется в окна, в двери
настырно рвется и рычит,
нахально лезет во все щели,
а утихать все не спешит.
В рассветный час кружится вьюга
порой седою за окном,
и укрывается округа
белесо-бархатным ковром.
«Ах, разлучница дорога…»
Ах, разлучница дорога,
разухабиста моя,
вновь с тобою от порога
спешу в дальние края.
Вновь с тобою мчусь по свету,
стиснув зубы, не скуля,
продолжаю эстафету,
свою долю не кляня.
Свою долю уж не хаю,
только все же иногда
в час разлучный, эх, страдаю
и тону в кручине я.
Ах, разлучница дорога,
разухабиста моя,
вновь с тобою от порога
спешу в дальние края.
«Ветер! Ветер! Ветерочек!..»
Ветер! Ветер! Ветерочек!
Что резвишься, хулиган?
К нам надолго ли примчался?
Что принес из дальних стран?
Что ты видывал? Поведай!
Без утайки расскажи!
Но спокойно, без истерик,
да и в уши не свищи!
Свистунов у нас хватает,
болтунов своих полно,
каждый лихо заливает,
оттого живем смешно.
На духу ты все поведай,
но лишь правду говори!
А иначе, милость сделай,
Прочь, стервец! Долой лети!
Ветер! Ветер! Ветерочек!
Что резвишься, хулиган?
К нам надолго ли примчался?
Что принес из дальних стран?
«Стихия страсти – шквал огня!..»
Стихия страсти – шквал огня!
Накал! Кипение! Борьба!
Пожар, тиски и жернова!
Души порыв – сил не щадя!
Ах, страсть! Молчи! Молю тебя!
Ты немила мне, немила!
Оставь! Подь прочь! Ползи, змея!
Довольно крови попила!
Ах, страсть! Довольно! Чур меня!
Сгорел! Сгорел в тебе дотла!
Угас уж пламень! Нет огня!
И лишь наградою зола!
Стихия страсти – шквал огня!
Накал! Кипение! Борьба!
Пожар, тиски и жернова!
Души порыв – сил не щадя!
Лети, строка-красавица!
За времечко, что прожито, а может, пережито,
за здравие за доброе, что в прошлом позабыто,
за душеньку-невольницу, кой сотни слез пролито,
лети, строка-красавица, с любовью, не сердито.
Лети, строка-красавица, за каждую морщиночку
и пой по свету, милая, за каждую годиночку,
глаголь, моя хорошая, за близкую кровиночку,
гони недуги прочь и не мани в бутылочку.
Лети, строка-красавица, избранница моя,
лети, зазноба верная, спеши во все края,
лети, строка-красавица, злобы не тая,
спеши, пока живехонька в тебе душа моя.
За времечко, что прожито, а может, пережито,
за здравие за доброе, что в прошлом позабыто,
за душеньку-невольницу, кой сотни слез пролито,
лети, строка-красавица, с любовью, не сердито.
«Весна! Весна! Пора очарованья!..»
Весна! Весна! Пора очарованья!
Волнительная, дивная пора!
Влюблен в тебя! В твои я очертанья!
В твои пейзажи, запахи, цвета!
В твои рассветы и в твои закаты,
в твои волнительные ночи, что без сна,
где лишь Амура стрелы-постулаты,
разящие без промаха сердца.
Ах, милая! Краса благоуханья!
Зазноба и отдушина моя!
Ты просто сказка, ангел мирозданья!
Живительная доля бытия!
Весна! Весна! Пора очарованья!
Волнительная, дивная пора!
Влюблен в тебя! В твои я очертанья!
В твои пейзажи, запахи, цвета!
Вечер, вечерочек
Вечер, вечерочек!.. Сердцу дорогой!
Рад безумно встрече нынче я с тобой!
За день, эх, умаялся телом и душой!..
Задержись, останься подольше на постой!..
Вечер, вечерочек!.. Не спеши бежать!
Не спеши, родимый, дай тебя обнять!
Дай свободно грудью вдоволь подышать!
День забыть тяжелый и не вспоминать!
Вечер, вечерочек!.. Мой желанный друг!
Верный мой союзник средь житейских вьюг!
Кудесник-исцелитель, врачующий недуг!
Дарящий час заветный мечтаний без потуг!
Вечер, вечерочек!.. Сердцу дорогой!
Рад безумно встрече нынче я с тобой!
За день, эх, умаялся телом и душой!..
Задержись, останься подольше на постой!..
«Живи! Живи! Очарованье!..»
Живи! Живи! Очарованье!
В помин, прошу, не уходи!
Зачином будь, чтоб созиданье
росло и множилось в груди!
Чтоб сроду мне не ведать боли,
тоски, невзгод и горьких слез,
чтоб ранам позабыть вкус соли
под чистым небом, что без гроз.
Под чистым небом в лучах солнца,
с открытым сердцем и душой,
точь-в-точь что створки у оконца
уж настежь теплою весной.
Живи! Живи! Очарованье!
В помин, прошу, не уходи!
Зачином будь, чтоб созиданье
росло и множилось в груди!
«А жизнь – что тройка удалая…»
А жизнь – что тройка удалая,
без устали, родная, мчит,
несется спешно, эх, шальная,
стремглав, красавица, летит.
Летит стремглав, а как иначе?
Ведь кучер-время не щадит,
все подгоняет, все лихачит,
не ждет, не терпит и не спит.
Нет-нет, не спит, нет, не зевает,
ровнехонько себе бежит,
отставших в прошлом оставляет,
вперед лишь смотрит, не скорбит.
А жизнь – что тройка удалая,
без устали, родная, мчит,
несется спешно, эх, шальная,
стремглав, красавица, летит.
«Рассвет – желанное виденье…»
Рассвет – желанное виденье
на загляденье всех и вся!
Ах, живописное мгновенье,
отрада сердцу и мечта!
Отрада сердцу, восхищенье,
пленительная красота!
Живительное пробужденье
с приходом первого луча!
С приходом света воскрешенье
и зарождение добра,
надежды, веры, просвещенья
без понукания и зла.
Рассвет – желанное виденье
на загляденье всех и вся!
Ах, живописное мгновенье,
отрада сердцу и мечта!
Эпичный след
Эпичный след минувших дней
эпохи красно-горько-славной
живет в сердцах, в крови Людей
Страны Родной! Страны Державной!
Живет в сердцах! Живет в душе!
Горит огнем, не угасает!
И, памятуя о войне,
«Бессмертный полк» он собирает!
И, памятуя, чтит бойцов
и всех, кто, не жалея силы,
хлебнувши горя и невзгод,
вставал бесстрашно из могилы!
Эпичный след минувших дней
эпохи красно-горько-славной
живет в сердцах, в крови Людей
Страны Родной! Страны Державной!
Соблазн в избытке!
Соблазн в избытке! Ах, велик!
То там, то здесь свой кажет лик!
Ох, вездесущ, прохвост, подлец!
Уж очень прыткий удалец!
Где взор притянет, где ушко,
где к сердцу, в душу – чрез брюшко!
Хоть ни к чему, но только все ж
к нему, к хитрюге, в плен зайдешь!
И бесполезна с ним борьба!
Разок-другой спасет едва!
Но одурачит он тебя!
Соблазн коварен, ух, змея!
Соблазн в избытке! Ах, велик!
То там, то здесь свой кажет лик!
Ох, вездесущ, прохвост, подлец!
Уж очень прыткий удалец!
«Изустным словом аль в письме…»
Изустным словом аль в письме
Расею – Мамой величаю,
с любовью в сердце и в душе
Ея, Родную, воспеваю!
Ея пою, Ей я живу,
Ее величье почитаю,
Отчизне верою служу
и на Ея лишь уповаю!
Я уповаю и прошу:
Храни, Господь, мою Расею,
Детей Ея – мою Семью
от нечисти и вражьей силы!
От супостатов, подлецов,
от прохиндеев и прохожих,
забывших долг свой наглецов
да шкур продажных, эх, негожих.
Изустным словом аль в письме
Расею – Мамой величаю,
с любовью в сердце и в душе
Ея, Родную, воспеваю!
«Величаво плывут облака…»
Величаво плывут облака
в синем небе, родные мои,
и взирают на мир свысока,
исчезая в бескрайней дали.
Ах, куда же, родные, куда
вы неспешно держите путь
и в какие, скажите, края
соизволите вы заглянуть?
Эх, шепните, что за нужда
вас толкает в дали шагнуть?
Или просто, быть может, мечта,
как и мне, не дает прикорнуть?
Величаво плывут облака
в синем небе, родные мои,
и взирают на мир свысока,
исчезая в бескрайней дали.
«Души не чаю и люблю…»
Души не чаю и люблю
родную, милую Свободу,
ей восхищаюсь, свято чту,
за ней иду в огонь и воду.
Ее храню, ее пою,
от всевозможных пут спасаю,
лелею, холю, жадно пью
и с наслаждением глотаю.
Зазнобу, девицу мою
я пуще злата почитаю,
так и живу, на том стою,
другой уж жизни не желаю.
Души не чаю и люблю
родную, милую Свободу,
ей восхищаюсь, свято чту,
за ней иду в огонь и воду.
«Эх, кружись, головушка, лишь только от любви…»
Эх, кружись, головушка, лишь только от любви,
позабывши горюшко до самой седины,
под мотивчик простенький от матушки-земли,
под аромат пленительный чарующей весны.
Эх, кружись, кудрявая, с рассвета до зари,
позабывши кручи – серые деньки,
до вздоха до последнего, до гробовой доски
пущай сияют глазоньки от счастия твои.
Эх, моя родимая – головушка моя,
кружись, кружись уж, милая, но не сходи с ума,
без устали, без пафоса, на зависть всем и вся,
без суеты, отчаянья, вальсируя, любя.
Эх, кружись, головушка, лишь только от любви,
позабывши горюшко до самой седины,
под мотивчик простенький от матушки-земли,
под аромат пленительный чарующей весны.
«Не так-то много лет под солнцем…»
Не так-то много лет под солнцем
отпущено нам на земле,
и не откупишься червонцем,
чтоб Бог забыл призвать к себе.
Слегка печально, но да ладно,
коль призовет, тогда пойдем,
а до… пущай живем уж складно,
любовь и счастье бережем.
В ладу с руками и главою,
в чести, с открытою душой,
без лжи и фальши за плечами
да благосклонною судьбой.
Не так-то много лет под солнцем
отпущено нам на земле,
и не откупишься червонцем,
чтоб Бог забыл призвать к себе.
«Нет, не бывать тому, что было…»
Нет, не бывать тому, что было…
Тому, что кануло давно…
Тому, что время проглотило…
Тому, что было и прошло…
Нет, не бывать, но все ж хотелось,
чтоб прошлое на миг пришло,
минувшее чтоб воротилось,
воскресло или ожило…
Нет, не бывать, эх, как печально,
что безвозвратно все ушло,
эх, жаль, но в мире все фатально,
банально и обречено…
Нет, не бывать тому, что было…
Тому, что кануло давно…
Тому, что время проглотило…
Тому, что было и прошло…
«Печаль разлуки… Радость встречи…»
Печаль разлуки… Радость встречи…
В людской судьбе – что две сестры…
Они – объятья, слезы, речи,
биенье сердца, крик души…
Они – надежда, упованье,
точь-в-точь что искорки в ночи,
отчаянье и испытанье,
огонь, не гаснущий в груди…
Они – приметы, суеверья,
волнительный и быстрый миг…
Они – хранители доверья
и разрушители интриг…
Печаль разлуки… Радость встречи…
В людской судьбе – что две сестры…
Они – объятья, слезы, речи,
биенье сердца, крик души…
«Оправдались ожиданья…»
Оправдались ожиданья —
воротился сын с войны,
канули переживанья,
истязанья, что в груди…
Сердце радостно, ликует,
торжествует и поет,
бьется, милое, танцует,
припеваючи живет…
Очи смотрят в день грядущий
без опаски и любя,
веря в светлый край цветущий
без войны и мятежа…
Оправдались ожиданья —
воротился сын с войны,
канули переживанья,
истязанья, что в груди…
Вполне возможно
Вполне возможно, правды вкус
весьма несладок, коль ты трус…
Он для тебя точь-в-точь что гнус,
смертельный страх, немой искус…
Он самый страшный, лютый враг,
который гложет аж до пят
за каждый твой бесчестный шаг,
за все проступки и разврат…
Он костью в горле, он в крови,
он на душе, он во плоти —
суровый, строгий господин,
благочестивый гражданин…
Вполне возможно, правды вкус
весьма несладок, коль ты трус…
Он для тебя точь-в-точь что гнус,
смертельный страх, немой искус…
«Караул! Беда! Беда!..»
Караул! Беда! Беда!
Коли даже иногда
Слово с Делом врозь живут,
друг от дружки прочь бегут!
Стыдоба! Позор! Позор!
Говорю я тем в укор,
кто болтает просто так,
если только не дурак!
Стыдоба! Позор! Позор!
Коль не понял до сих пор —
если молвил, то сдержи,
Слово Делом поддержи!
Караул! Беда! Беда!
Коли даже иногда
Слово с Делом врозь живут,
от друг дружки прочь бегут!
Будь готов!
Будь готов не есть, не спать
и не вздумай прочь сбежать
в час, когда попросит Мать
за Отчизну постоять!
Полной грудью, во весь рост,
крепким духом, сжавши злость,
чтоб вражина, поджав хвост,
спешно мчался на погост!
Смерти все же не ищи,
в лапы к ней, Брат, не спеши,
Честь свою не посрами
и Державу, что в крови!
Будь готов не есть, не спать
и не вздумай прочь сбежать
в час, когда попросит Мать
за Отчизну постоять!
6 октября 2022 г.
«Совсем зачах… гнетет тоска…»
Совсем зачах… гнетет тоска,
что жизнь течет без огонька…
Ну где ж ты, искорка моя —
любовь, отрада и судьба…
В каких неведомых краях
плутаешь там… али в сетях
ты в заточении живешь
и встречи уж со мной не ждешь…
Навек утративши мечту,
сиянье, блеск и красоту,
угасши напрочь на беду,
к большой печали и к стыду…
Совсем зачах… гнетет тоска,
что жизнь течет без огонька…
Ну где ж ты, искорка моя —
любовь, отрада и судьба…