Владимир
Родился в 1943 году в поселке Ольга Приморского края.
Образование высшее техническое.
Служил в армии.
Трудовую деятельность начал в одном из оборонных НИИ Московской области, где прошёл путь от ведущего конструктора до заместителя генерального директора.
Заслуженный работник промышленности. Почётный машиностроитель.
Стихи пишет с 1960 года. Автор 10 сборников стихов.
Член Российского союза писателей. Член-корреспондент Международной академии наук и искусств.
Лауреат Пушкинской премии (РСП, 2019) и Премии им. Байрона (изд. «Четыре», СПб., 2022).
Любимая тематика автора – любовная лирика, природа, живопись. Особое место в творчестве занимает история России и военная тематика.
Из цикла «Наука и поэзия»
«В нашей жизни порой мы не знаем…»
В нашей жизни порой мы не знаем,
Что законам природы, наук
Каждодневность свою подчиняем,
Замыкая естественный круг.
Спор физиков и лириков
Был в прошлом веке очень жаркий спор:
Стране нужнее физики иль лирики?
А я, вмешавшись в этот разговор,
Уже тогда расставил иксы-игреки.
Я в институте физикой болел,
Мечтал всемирные законы открывать,
А вечером над рифмами потел,
Стихом пытался наше время обуздать.
Так сам собой решился этот спор:
Единство лирики с наукой – мой ответ.
Мечта поэта – для ума простор,
А физика в стихи приносит яркий свет.
Теория относительности
Альберт Эйнштейн, за семьдесят, старик,
Великий гений от науки,
Учёным мира показал язык:
В науке не должно быть скуки!
Какой потребовался дерзкий ум
Открыть релятивизма тайну:
Пространства-времени континуум
Вселенной – образ неслучайный.
Четырёхмерным стал вселенский мир
Взамен Евклидовым началам,
Где «точка» – главный был ориентир,
Теперь «событие» – начало!
В теории немало сложных тем:
Есть конус световой на сетке
Координат,
есть кривизна систем,
Прогибы в них весьма нередки.
Таких идей, родившихся в пути,
Открытых, спрятанных подспудно,
Стихам и рифмам просто не пройти —
Их прозой выговорить трудно!
Но человек всегда умел придать
Науке повседневность быта,
Мир относителен, и нужно знать:
В движении или забытый
Стоишь,
а рядом мчится жизнь,
А может, жизнь стоит на месте?
Ты срочно в этом чётко разберись,
Ведь жить с прогрессом надо вместе,
А то стоять останешься один,
Забытый, в тёмном переулке.
Четырёхмерный не поможет спин
И скорость света из науки…
Альберт Эйнштейн, за семьдесят, старик,
Великий гений от науки,
Всем людям мира показал язык:
Ведь в жизни не должно быть скуки!
Энтропия
Есть загадка энергии в мире:
Энтропия – сложнейший закон,
Её тайны значительно шире,
С этим каждый учёный знаком.
Энтропия отдельной системы —
Мера хаоса,
хаос растёт
Без подпитки извне непременно,
Энтропия систему убьёт.
В энтропии мир вроде несложен:
Не нагреешь морозом тепло,
Вечный двигатель – он невозможен,
Вроде просто, но так тяжело
Вникнуть в сущность реальных последствий,
Если мир копошится в быту,
Про неё не услышишь известий
На ТВ, в повседневном быту.
А ведь это действительно страшно —
Мир замкнётся в себе, и тогда
Без энергии внешней напрасно
Двигать что-то, замрём навсегда.
Но живём, несмотря на законы
Энтропии —
они не для нас,
Хаос выкинуть в нечто способны,
Теплоту не жалея отдаст
Каждый каждому, души согреем,
Доля хаоса вниз упадёт,
Тормознёт где-то, что-то успеем
Подтолкнуть, и застойность пройдёт.
И ещё ускоряется в Вечность
Наша жизнь, и не виден конец.
Значит, есть для пути в бесконечность
У Вселенной разумный Творец.
Ламинарность и турбулентность
Как предвидел ещё Менделеев,
Есть режимы течения сред:
Ламинарность – поток еле-еле,
Нет волнений, невидимый след,
Турбулентность бурлит, закипая,
Нарушает спокойствие рек,
Кудри волн за собой оставляя,
Замедляет потока разбег.
И Рейнольдс, изучив досконально,
Обозначил в расчётах число,
До которого всё ламинарно,
За которым, как вихрь, понесло.
В ламинарном ничто не мешает
Течь воде параллельным путём,
Турбулентность в воде возмущает
Скорость, трение, меньший объём.
Так и в жизни, когда молодые,
Нет покоя в горячей крови,
Мысли бродят в мозгах озорные,
Куча дел, время первой любви.
И зовёт за собой турбулентность
В неизведанный взрослости край,
И хранит она с юности верность
Дружбе, чести – ты их не теряй!
А когда подкрадётся вдруг старость,
Канут в прошлое бурные дни,
Потихоньку придёт ламинарность,
Вечера коротать вам одним…
Только мне по душе турбулентность,
Хоть уже поседели виски,
Пусть не празднуют скука и леность,
Я живу, и ещё высоки
Мысли, думы, дела и заботы,
Жизнь кипит, турбулентен поток,
Через бури иду и невзгоды,
Ламинарность – не мой закуток!
Всемирное тяготение
Под яблоней в саду Ньютон сидел
И задремал, а мысли теребили
Взаимодействие различных тел,
Инерцию и равенство усилий.
В разгар раздумий в полудрёме сна
Упало яблоко на мысли,
Теория без практики равна
Бессмысленности формул, чисел.
А тут удача, в яблоке созрел
Закон механики всемирный,
Как сила дружит с массой пары тел
И с расстоянием меж ними.
Вот так великий Исаак Ньютон
Обогатил в те дни науку,
Важнейший сформулировав закон
О притяжении друг к другу
Различных тел.
…Вот так же и у нас:
В любви меж нами больше сила,
Чем больше масса чувств и счастье глаз,
Что нас двоих соединило.
Однако часто для влюблённых пар
Законов нет без исключений,
На расстоянии любви пожар
Не меньше силы притяжений…
Под яблоней в саду Ньютон сидел
И задремал, а мысли теребили
Взаимодействия различных тел…
Влюблённые Ньютона позабыли!
Абсолютно чёрное тело
Есть понятие в недрах науки —
Абсолютно чёрное тело,
Излучения все, что в округе,
Поглощает оно всецело.
Несмотря на это название,
Как ни странно, но для примера:
В ближней области мироздания
Солнце, шар – не чёрная сфера.
Пусть оно называется чёрным,
Не владеющим отраженьем,
Повинуясь научным законам,
Землю радует излученьем,
Жизнь родившим на нашей планете.
Солнце чёрное – нет глупее
Так подумать о нём и о свете!
Мы не физики, нам виднее!
Человек, излучающий радость,
Дарит людям сердце и душу,
Чёрным звать его – глупость и странность,
Или смысл бытия нарушен?
Человек, что чужие тревоги
Принимает в себя как свои, —
Чёрным звать его – значит, убого
Жить и мыслить в своём бытии.
Только в физике жизнь по законам,
Чёткость сути – первое дело:
Если нет отражения – чёрным
Назовут и яркое тело.
Свод названий в науке обширен,
Мы, конечно, всё понимаем,
Но в своём человеческом мире
Чёрный цвет души не признаем.
Из цикла «Живопись и поэзия»
Бродячий цирк
По мотивам картины П. Пикассо
«Девочка на шаре»
Розовый период у Пикассо
Заменил уставший голубой,
В творчество художника ворвался
Жизнеутверждающий настрой.
Вместо одиночества – надежды,
Вместо страха – радость бытия,
В цвете нет страдания, как прежде,
И в палитре – свежая струя.
«Девочка на шаре» – первый опыт
Розовых тонов на голубом.
Цирк бродячий темой беспокоит
Мир души художника родством.
На холсте два цирковых артиста:
Девочка-гимнастка и атлет,
Местность неприглядна и холмиста,
Неба тусклый грязно-жёлтый свет.
Серость окружающей природы
Подчеркнула бедность циркачей,
В вечности гастролей тают годы,
Труд, нужда, бессонница ночей.
Всё в судьбе атлета пережито,
Мыслями он в прошлом и былом,
Куб в углу в цвет серого гранита
Для него и стул, и жизнь, и дом.
А девчонка в возрасте беспечном —
Незачем ей думать о судьбе,
У неё все в жизни бесконечно,
Цирк – как праздник для неё в себе.
Шар не куб, в нём нет углов и граней,
Девочка на нём – как стебелёк,
Для неё важнее всех желаний
Удержать баланс: учитель строг.
Грациозно руки изгибает,
Держит равновесия полёт.
Слава Богу, что пока не знает.
Как тяжёл груз цирковых забот.
Слава Богу!
И Пикассо вносит
Нотки радости на полотно,
Аленький цветок девчонка носит
В волосах, как яркое пятно.
Бродит конь по полю безмятежно,
Женщина с ребёнком на руках,
Он прижался ласково и нежно —
Свет надежды в этих мелочах.
Рядом дочка в ярко-красном платье
И собачка возле ног семьи…
Сквозь нужду, тревогу и ненастье
Жизнь-родник пробьётся из земли.
И опять бродячий цирк по свету
Будет колесить и день, и ночь,
Веселить и радовать планету,
Прогоняя грусть с планеты прочь…
Крик
По мотивам картины Э. Мунка «Крик»
В двадцатый век шагнул «Крик» Мунка,
В век войн кровавых мировых,
Предтечей стал сюжет рисунка
Тем модернизма ключевых:
Мир отчужденья, пессимизма,
Мир одиночества и мук —
Эмблему экспрессионизма
Явил в своей картине Мунк.
Палитра красок небосвода
В оттенках охры пролита,
Водоворот волны свободный
Размыл пейзажный фон холста.
А в центре – боль, жестокость страха,
Заткнувший уши человек,
И крик вселенского размаха
Шлёт негатив в двадцатый век,
Где, отразившись в бедах века,
Как эхо, за волной волна
Штурмует уши человека,
И в нём – грядущая война.
Так Мунк, художник модернизма,
Предупреждал своим холстом:
Эпоха страшных катаклизмов
Вот-вот ворвётся в каждый дом.
Чёрный квадрат
По мотивам картины К. Малевича
«Чёрный супрематический квадрат»
От нас столетьем отдалённый,
На человека суд и взгляд
Представлен перед миром «Чёрный
Супрематический квадрат»
Малевича!
Окно из цикла —
Есть «Чёрный крест» и «Чёрный круг»,
Прошли года, но не утихло
Непонимание вокруг
«Квадрата».
В чём идея смысла?
В чём притягательность его?
Какие в мир приносит мысли?
Какая суть главней всего?
В эпоху веяний кубизма
Взорвался философский мир —
На пик очередного «…изма»
Взошёл художник Казимир.
Квадрат! Ведь проще не бывает
Пройтись по белому холсту,
Мальчишка, хоть и кисть не знает,
Нарисовал бы простоту.
Но здесь другое, всё непросто,
Вселенной тайна на холсте,
Кто мыслит не объёмно, плоско,
Куб не увидит в черноте.
А это куб в тени квадрата,
Так правду заслонила ложь,
Антонимами суть богата,
Где жизнь, где смерть – не разберёшь!
Да и не чёрный цвет квадрата,
Здесь даже краски чёрной нет —
Мир многоцветия упрятал
В себя суровый чёрный цвет.
Вот так и в жизни, за фасадом
Не видишь глубину и суть,
И им от пристального взгляда
Легко укрыться, ускользнуть.
Так философия искусства
Малевичем покорена,
Кому-то в жизни плоской пусто,
Кому в объёме жизнь полна.
А мир един для всех, бесспорно,
И жизнь прожить всем суждено,
Кому-то – радужно, объёмно,
Кому-то – плоско и темно.
Так я решил загадку века,
Пусть не решил, а понял вдруг,
Что жизнь простого человека
Как тайна.
Оглянись вокруг,
Смотри на мир не плоским взглядом —
И мозг твой просветлеет вдруг,
Осмыслишь мир – поставишь рядом
И «Чёрный крест», и «Чёрный круг».
Мысли на пороге вечности
По мотивам картины Винсента Ван Гога
«На пороге вечности»
Неуютно, холодно в каморке,
Слабо греет старенький камин,
Жизнь прошла, и вечности задворки
Ждут её в чертогах паутин.
У камина стул, старик усталый,
Сгорблена спина под грузом лет,
Нищета,
болезни испытала
Горькая судьба,
оставив след
На руках в мозолях и морщинах,
На лице, что в сжатых кулаках
Спряталось от горьких дум,
в сединах,
Обступивших плешь, и на висках.
Пол скрипит, некрашеные доски,
Выцветшие стены за спиной,
Башмаки, уставшие от носки,
И костюм, что видел дождь и зной.
Труд тяжёлый, бедность и усталость
Старчески впитал в себя портрет,
Скудость быта – лишь камина радость
Да дубовый стул, другого нет.
Да! С годами всё сложней
и, может,
По-другому видится судьба,
Ведь когда-то был и он моложе,
Только память старика слаба.
Но под грустью теплится надежда:
Может, не пришёл последний день,
Не легла ещё граница между
Светом жизни и уходом в тень.
Колорит картины очень светел,
Выбелены краски и тона,
Лёгкостью мазка Ван Гог отметил
Невесомость грусти полотна,
Словно страх и боль неощутимы,
Нет, не в жизни – в мыслях нет преград,
И художник сам душой ранимой
Как своей чужой надежде рад.
Отрезанное ухо
По мотивам картины Винсента Ван Гога
«Автопортрет с трубкой»
Старинный городок – французский Арль
Запомнил шляпу со свечами,
В которой, если затихал мистраль,
Бродил бессонными ночами
По набережной Роны в полумгле
Ван Гог, и всплески озарений
Рождали в воспалённой голове
Сюжеты будущих творений.
Когда кумир Ван Гога Поль Гоген
Приехал в гости к живописцу,
Два месяца искусства сладкий плен
Сближал друзей, но вскоре лица
Мрачнее становились день за днём.
Порой о стилях, красках споры
Сжигали прежние мосты огнём,
Беседы обращая в ссоры.
Успешный буржуа, сменивший вдруг
На кисть и холст всю роскошь света,
Не мог терпеть, как сумасшедший друг
Психоз свой разбавлял абсентом.
Гогена раздражал Ван Гога быт,
Нестройность мыслей, гнева вспышки,
Источник дружбы был до дна испит —
Случилась драка. Как мальчишки!
Чтобы сдержать Ван Гога злобу, гнев,
Гоген, от бритвы защищаясь,
Рапирой ухо левое задев,
Отрезал мочку.
Не прощаясь,
Ушёл от друга бывшего в отель,
Клинок с расстройства бросил в реку,
А пострадавший девочкам в бордель
Отнёс часть уха на утеху.
Винсент Ван Гог обиду не держал,
Не привлекал к суду, к ответу,
Он правду от полиции скрывал —
Придумал для неё легенду,
Мол, ухо сам отрезал в знак того,
Что дружба кончилась с Гогеном,
И мир поверил в версию его:
«Что взять с него? Больной душевно!»
А мастер написал автопортрет
С закрытым тряпкой правым ухом —
Подарок другу, памяти привет,
Для остальных – просторы слухам.
Посмотреть глаза в глаза
По мотивам картины Р. Магритта
«Влюблённые»
Устала, стихла, выдохлась гроза,
Иссякли бранных слов потоки,
Всё сказано, и не вернуть назад
Любовь!
Взаимные упрёки,
Обиды, что от гнева рождены,
Легли меж вами покрывалом,
Забыто всё:
мгновения весны,
Когда его ты повстречала,
И та, другая, первая гроза,
Что счастьем озарила судьбы!
Чужими стали руки и глаза,
Чужими стали ваши губы…
А может, время отсчитать назад?
Долой забвенья покрывало!
И просто посмотреть глаза в глаза —
Вернуть любовь в её начало!
Закрыты Богородицы глаза
По мотивам картины-иконы К. Ройбера
«Сталинградская Мадонна»[1]
Курт Ройбер – пастор, врач дивизионный,
Путём войны попавший в Сталинград,
Где с армией разбитой, окружённой
Ждал смертный час, которому был рад,
Позавчера, вчера ждал и сегодня,
Молился за спасенье душ солдат,
В «котле» горевших, словно в преисподней —
Для немцев здесь был Страшный суд и ад.
Под Рождество нашёл в разбитой школе
Курт Ройбер карту школьную страны,
Которую по гитлеровской воле
Фашизм пытался сжечь в огне войны.
На оборотной стороне находки,
Взяв уголёк потухшего костра —
А чем ещё? – тот пастор без грунтовки
Нанёс рисунок Матери Христа.
Младенца и себя широким платом
Укрыла женщина от холодов,
Прижав к груди, и спит её отрада
Так безмятежно в колыбели снов!
От ужасов войны и лютой смерти
Сын материнским сердцем защищён.
Святые лики в лучезарном свете
Прописаны, как золотом икон.
У Матери Марии босы ноги,
Хотя мороз рождественский суров,
Она близка солдатам в их дороге:
Кому-то – в плен, кому – в могильный ров.
А утром Рождество.
Явил солдатам
Икону пастор – как ещё назвать
Рисунок, что в окоп под Сталинградом
Принёс надежду, веру в благодать.
Пусть плен! Ведь это не страшнее смерти
От голода, мороза и войны,
У многих жёны, матери и дети —
К ещё живым они приходят в сны.
И молятся неистово, с тоскою,
От стужи льдинками звенит слеза…
Напрасно, души не найдут покоя —
Закрыты Богородицы глаза!
Добро и зло
По мотивам картины Т. Костка Чонтвари
«Старый рыбак»
Старик рыбак всю жизнь прожил
У озера в тени вулкана.
Пока хватало стариковских сил,
На лодке в молоке тумана,
Не пропустив ни дня, десятки лет
В заветном омуте рыбачил,
Закинув сеть, проснувшийся рассвет
Встречал с надеждой на удачу.
Уже давно не радовал улов,
Но то, что выловит, хватало
На хлеб, вино и скудный кров,
На жизнь, которая устала.
И эта жизнь седого старика
Легла на полотно картины,
Её вплела художника рука,
Как сеть, в глубокие морщины.
Портрет в запасниках музея жил,
Среди непризнанных творений,
Храня глубокий потаённый смысл,
Что в «Старом рыбаке» скрыл гений,
Непризнанный, умерший в нищете
Художник Чонтвари.
Случайно
В полуподвальной полутемноте
Музей поведал миру тайну,
Когда музейный служащий взглянул
На полотно, чью половину
За зеркало когда-то запихнул,
Считая никудышной ту картину.
И вдруг с портрета – злой, жестокий взгляд
Из кратера дымящего вулкана,
Всё превращающий в кромешный ад,
Где душам даже смерть желанна.
С испугу служащий что было сил,
Волненье, страх превозмогая,
Зловещий образ зеркалом закрыл
Наполовину, и другая,
С иным настроем мыслей и с иным
Прочтеньем образа, картина —
Спокойно озеро и вместе с ним
Спокойно смотрит в нас мужчина.
Да, в нас! Ведь он не человек, а Бог,
Земных забот в глазах усталость,
Несущий людям грешным на порог
Спасения и веры радость.
Так Костка Тивадар зашифровал
В мир философии портрета
Судьбу людей с природой двух начал:
Добра и зла и тьмы и света.
Над Витебском
По мотивам картины М. Шагала
«Над городом»
Над городом летят два человека,
Летят давно, уже не первый год,
Столетие назад, в начале века,
Шагал отправил их судьбу в полёт.
Сам Марк, его возлюбленная Белла
Свободу мыслей, тел приобрели,
Любовь двоих преодолеть сумела
Законы притяжения Земли.
Под ними Витебск, серостью погоды
Укутаны церквушка и дома,
Провинциальность жизни и природы,
Заборов бесконечных бахрома.
Оторвались от бытия земного,
У каждого всего одна рука,
Для душ, а это сон, не надо много,
Чтоб слиться воедино на века.
Влюблённые не смотрят друг на друга,
В полёте души, а не их тела,
Которым взгляд неважен, мыслей вьюга
Сердца в единую судьбу сплела.
Гротеск всех образов и символичность,
Пиджак зелёный, в цвет ему коза,
Мужик бесстыжий, сюрреалистичность
Не режет нереальностью глаза…
Над городом летят два человека,
Летят давно, уже не первый год,
Столетие назад, в начале века,
Шагал отправил их любовь в полёт.