– А как нам быть? – после некоторой паузы спросил ее муж у гадальщика.
А гадальщик молча сидел и качал головой, и это означало «я не могу ответить на этот вопрос».
– Очень сложный вопрос, – наконец-то сказал гадальщик. – Для начала мать должна взять девочку к себе. Пусть ребенок живет рядом с матерью и радуется. Вы оба должны быть очень внимательны к ней. Бог всемогущ: все видит, все знает; он непременно заметит и перемену в вашей семье.
Вернувшись домой, мать сразу же девочку взяла к себе; она то и дело обнимала ее, целовала, говорила ласковые слова. Отчим тоже с ней был очень ласков. Какая радость! Девочка перестала плакать, она была счастлива. А через три месяца у ее матери родился четвертый ребенок от второго брака; это был красивый здоровый мальчик. Но жаль, что он умрет через три месяца. Мальчику даже имя не давали. Мать кормила его грудью и плакала. Девочка спрашивала:
– Мама, почему ты плачешь? – Она так говорила и сама тоже плакала. А ее вопрос остался безответным.
В этом доме все покрыто мраком; это не место для человеческого жилья, это ад. К вечеру муж тоже возвращается в ад. Однажды муж сказал жене: – Как ты думаешь, может, еще раз съездить к гадальщику? – Ты так думаешь? – сказала жена. – А почему нет?
– Да?
– Да…
– Я не против. Но пусть исполнится сороковой день с рождения ребенка. Подождем еще одну неделю, потом поговорим.
Через неделю муж и жена съездили к гадальщику. Очень рано встали, чтобы успеть к вечеру вернуться домой. Девочку и мальчика без имени – зачем ему имя? – взяли с собой.
Гадальщик сразу догадался: родители хотят спасти ребенка. Они знают, что это невозможно, но все равно хотят что-то изменить. Мать умоляет, просит о помощи. Люди в отчаянии. Гадальщик очень хочет им помочь, но это невозможно. Но, как ни странно, гадальщик тоже начал думать: он ломает голову, ищет выход из безвыходного положения.
Уже полдень. Гости и семейство гадальщика сидят за столом. Они пьют чай. И кушать можно – стол накрыт, все есть: сыр, каймак, мед, разные фрукты, соленые огурцы, помидоры, лаваш, тандыр-чурек… Гости голодны, а еда застревает в горле. Девочка взяла кусочек сыра, положила в лаваш, потом откусила – ой, как вкусно! Но как только увидела мрачное лицо матери, аппетит сразу пропал – ей уже не хотелось кушать, она хотела плакать. Несчастные люди превратили в ад и очаг гадальщика. Чтобы успокоить их, трудно найти подходящие слова. Излучая мрак, как демоны, молча сидят муж и жена. Мрак сгущается. В такой обстановке нельзя кушать: еда, как яд, может отравить человека.
Трапеза закончилась. Гости скоро уедут. Пока женщины о чем-то говорят, шушукаются, гадальщик вместе с гостем выходит во двор. Человек живет в достатке. У него есть и небольшой сад, а там такие деревья! На какое-то время забывая все, мужики говорят по-хозяйски.
– Видите, какие яблоки! – сказал гадальщик. – В нашем селе, даже в соседних селах ни у кого таких яблок нет.
Мужики отошли от дома, их голоса уже никто не услышит. Но все равно гадальщик говорит шепотом. А гость, затаив дыхание, внимательно слушает.
– О нашем разговоре никто не должен знать, – сказал гадальщик. – Вы все это видели во сне. Вам приснилось, понятно?
– Да, понятно, – сказал гость.
– Так вот, никому ничего не объясняя, молча делайте то, что я вам сказал.
– Хорошо, – сказал гость.
Дальше что было, девочка видела своими глазами. И спустя много лет рассказывала нам – своим детям. Было зимнее время, мы толпились вокруг теплой печи. Вот тогда мать подробно рассказывала об этом. Свой рассказ она начала словами: «Я была большой девочкой и все видела своими глазами» – в то время ей было пять лет.
– Резали скотину. Принесли весы. Ребенка – вот этого, моего младшего брата – положили на одну чашу весов, а на другую чашу стали класть мясо скотины до тех пор, пока те не уравновесились. Мясо завернули в простыни. Потом несколько человек, плача и рыдая, ходили на кладбище с этим мясом. Завернутое в простыни мясо положили в маленькую могилу и засыпали землей. А потом домой вернулись. В тот же день мальчику дали имя. – Моя мама рассказывала нам то, что сама видела своими глазами. В результате этой инсценировки смерти малыша мой старший дядя был спасен. Люди отчаялись, не знали, что делать; дошли до того, что стали играть с огнем: обвели вокруг пальца Азраиля – ангела смерти.
После старшего дяди у бабушки родились четверо детей от второго брака. Дожив до семидесяти лет, все они умерли от сахарного диабета. Среди них старший дядя стоит особняком. Он человек особый: был зачат в аду, родился в особых условиях и должен был умереть трехмесячным малышом. Но в результате «спецоперации» был спасен и до сих пор живет, скоро ему девяносто лет. Ни одна болезнь, даже сахарный диабет в острой форме, ему не опасна. Потому что в его «жизненно важных документах» неразбериха. По «документам» он якобы умер в детстве…
Вообще-то какое мое дело, кому сколько лет, кто чем болеет и кто кого перехитрил? В такие дела нельзя вмешиваться: это очень опасно. И я постараюсь забыть то, что слышал в детстве; об этом не буду даже думать.
Ольга Бахарева
«Родилась 31 марта 1981 год в поселке Колышлей Пензенской области. Поэзия и проза позволяет мне точно выразить свои чувства, мысли и эмоции. Кандидат Интернационального Союза писателей. Имею два диплома ИСП «За творческую индивидуальность».
От автора.
Капкан жизни
Афганистан, девяносто первый год. Роман Измайлов, лет двадцати, проходил службу в седьмой роте. Он был весьма красивым парнем, с голубыми как небо глазами, с определенными сухими чертами лица. Ростом выше среднего атлетического телосложения. Волосы светлые.
Ему оставалось служить всего две недели. За годы службы парень стал совсем другим человеком, у которого жизнь в суровых условиях изменила мировоззрение: Роман теперь четко чувствовал грань дозволенного и не так доверял незнакомым людям, как раньше, когда он был совсем мальчишкой. С каждым днем истощалось его терпение. Не хотел вступать в спор с другими солдатами: боялся, что его спровоцируют на драку и, не дай Бог, еще придется остаться здесь.
Шла последняя неделя августа. Стояла палящая жара, солнце так и жгло. Острые вершины раскаленных гор казалось тоже изнемогали от зноя. Там за горизонтом, где кусочек земли сливался с облаками, великий могучий караван гор тонул в безмятежном небе, словно тем самым спасаясь от жары.
Седьмая рота в полном составе осела в густой чаще небольшого леса, недалеко от высоких глубоких пещер, в которых обычно скрывались враги. Всего в роте находилось пятнадцать военнослужащих. Сегодня, двадцать пятого числа, вместо однообразия и скуки в составе явно царило оживление: утром, к девяти часам, ждали новобранцев из десяти человек. Роман не раз видел испуганные глаза новичков. Он понимал: не все из них попали в горячую точку по собственной воле. Старший сержант предупредил накануне вечером, после тренировок: завтра на разведку пойдут двое – один новобранец, а другой солдат, заканчивающий службу. Измайлов знал: сержант выберет его. Он не раз уже ходил в горячую точку. Однажды чуть не попал в плен, чудом спасся – накрыв себя плащом глубокой темной ночью.
Рано утром, когда только что стало светать, солдат уже был готов и ждал своего напарника. Немного погодя он пришел в сопровождении сержанта. Парень – полная противоположность Роману, восемнадцать лет. Напарника звали Дима, фамилия у него была Байкулов. Как и многие новички, худощавого телосложения, с худыми и правильными чертами лица, с темными волнистыми волосами. Светло-карие глаза, усталые от бессонницы и волнения, выражали испуг и грусть. Рост новобранца ничем не отличался от роста Измайлова. Одеты бойцы были в утепленные костюмы цвета хаки, как, впрочем, и все солдаты.
Старший сержант лет тридцати пяти, ростом чуть ниже среднего, с круглым жирным лицом, с полными губами, с маленькими серыми глазками, в которых постоянно виднелся страх за себя и своих солдат. Ходов Вадим Вадимович был доброжелательным, сдержанным, по натуре человеком, умел рисковать и ради жизни своих подопечных и ради своей Родины. Он, как русский мужик, не мог упустить шанс взять врага живьем, проявив при этом максимум терпения, осторожности и выдержки.
Вот и сейчас он стоял перед отважным, закаленным Измайловым, которого он искренне уважал как хорошего бойца с железной волей, любил его, как преданного друга. Он был для него больше единомышленником, чем просто солдатом. Закурив не спеша сигарету, сержант пристально посмотрел Роману в глаза, подвел к нему скованного от напряжения и холода Байкулова, сказав им:
– Это будет самая сложная и опасная разведка. Вы должны будете узнать, сколько человек в засаде. Сколько у них оружия? Самое главное, – сказал Вадим Вадимович, – количество и месторасположение бойцов, чтобы потом можно было составить план нашей атаки. Все ясно? Вопросы есть?
– У меня нет, товарищ сержант, – твердо ответил Роман.
– У меня тоже, товарищ сержант, – тихо ответил Дмитрий.
– Ну вот и хорошо. Тогда, пожалуй, в путь. Учтите: мы пойдем за вами, если будет стрельба, то пошлешь его, – сказал Ходов, глядя на Байкулова.
– Смотрите! Будьте осторожны, – проговорил Ходов, докуривая сигарету.
– Так точно, Вадим Вадимович, – произнес Роман.
– Ни пуха, ни пера, – тихо сказал Ходов. А потом подумал: «А вернутся ли? Буду надеяться, что живы останутся! Хотя эти твари немало ребят уложили!» – думал он, возвращаясь в роту.
Солдаты тем временем уже скрылись в чаще леса, идя по тропинке, которая вела в гору, в которой их ждало еще много неизвестного, таящего в себе мало хорошего. Бойцы шли молча, рассматривая мокрую от утренней росы траву. Каждый думал о своем.
Вот и кончился лес. Перед ними раскинулась широкая, заваленная камнями длинная дорога, ведущая через пещеру в тыл врага. Ребята прошли половина пути, вдруг что-то черное мелькнуло на дороге. «Неужели опередили?!» – подумал Роман. Дав спутнику знак замедлить шаг, тихонько, медленно приблизился к черному пятну, увидел двух сплетшихся друг с другом черных, как смола, спящих змей. Роман облегченно вздохнул и шепотом позвал напарника: