И деда Волкова с войны честно ждала.
И взгляд ни на кого не поднимала.
Две дочки, среди них и мама,
Саранки и грибы в тайге искали.
И поле, что в колхозе пропахали,
Руками сеяли, картошечку копали.
Не важно, что мороженой была.
Война проклятая Сибирь хоть не задела,
Но есть хотели сильно. То и дело
Бабулю заставляли щи варить
Из лебеды, крапивы и колбы.
Молились, чтобы не было беды.
Пришёл дед Волков под конец войны,
Пройдя кровавый Сталинград, Рейхстаг.
Остался он живой. Поранен? Так
Верх черепа ему снесло, и Жуков сам
Награду высочайшую сулил.
Да не дождался, умер в девяностых.
Пришла награда нам. А он ослеп.
И длинными безбрежными ночами
Из глаз потухших всё текла слеза.
И ведал про войну нам, детям, внукам,
И в армию с МОЛИТВОй провожал.
Он Сталина хвалил, хотя при красных
Золотодобытчиков, родителей его,
Всех расстреляли, но да что с того?
«Такая жисть, ребячки…»
Дроздов Виктор
Родился в 1958 году в Днепропетровской области. Окончил военное училище в г. Харькове. С 1981 г. офицером продолжал службу на космодроме Байконур. Уволился в 1995 г. Подполковник запаса, ветеран труда. Проживает в г. Белгороде, руководит предприятием. Женат, имеет сына, дочь, трех внуков. Стихи пишет с 1996 г. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.
Издал сборники: «Между делом», «Мы вернёмся», «Разогнутая дуга», аудио-диск «Осколки кривых зеркал». Издан в журналах «Звонница» № 31, «Российский колокол» за 2018 год.
Я русский!
Я русский духом, я русский статью.
По-русски в ухо, по-русски матью.
Люблю по-русски. Я верю в душу.
Уверен твердо: умру, не струшу
В портках, лаптях, с онучей длинной
Бил печенегов я в поединках.
Мамай Великий в овраг с кургана.
Русские стяги – за Волгу хана.
Челом бил князю, согнув хребтину,
Чтоб взял на сечу меня и сына.
Нам ветер в спину, с удачей слава.
И нынче помнят шведы Полтаву.
В Париж гусары француза гнали.
Ветра Европы трепали знамя.
По «Маннергейму» зарубки финнам.
Это не просто так вам «былина».
Кумач в Варшаве запомнил шляхтич,
И камикадзе пред нами навзничь.
Битва за Крым, Берлин, Кавказ,
И на дуге – «Стоять!» приказ.
У Москвы – на смерть, у Ленинграда
«Назад ни шагу», под Сталинградом.
Еще кто хочет, чтоб покорился?
Своим Богам чтоб не молился?
Флаг триколор, стяги победы,
Что над Рейхстагом подняли деды.
Геройский дух, слава на веки
Нам не дадут забыть о предках.
Я славянин, я кожей русский.
Вокруг берёзы и воздух с грустью.
Крест над могилой, кто пал здесь прежде.
Здесь мои внуки, Руси надежда!
Солдатские слезы
Неправда то, что солдаты не плачут.
Плачут! Это не может быть иначе.
Только слезы у них не от ран и боли –
Оттого, что друзья не вернулись из боя.
Плачут, когда горит поле с пшеницей
И над крылом перебитым у птицы.
Слезы текут над могилами близких,
Тех, кто с войны не дождались их.
Слезы сами текут, я видел, я знаю,
Когда в День Победы выносят знамя.
Слезы гордости за свою державу,
За то, чтоб ей быть, отстояли право.
Эпизод войны
Нас десять. Их десять. Ефрейтор невесел.
Мы посмотрим в бою, чьё перевесит!
Наглость у них да сильного право.
У нас – за спиной санбат с переправой.
Чёткий приказ им: «К броду прорваться».
Нам – ротного просьба: «Братцы. Держаться.
Хоть на час, но закрыть переправу собою».
Видно, судьба нам всем лечь под горою.
У них по бокам чёрно-белым – кресты.
Кресты мы на тело надели, простые.
Текст на пряжках у них: «С нами Бог».
Мы же – с молитвой, чтоб Бог нам помог.
Мы – на пригорке. Эти – ниже, в овражке.
На минных полях не сеем, не пашем.
Как черти, в дыму, они тоже не краше.
Мы в бой – за своё, но они же за наше.
Прошел только час, итоги есть боя:
Внизу и у нас осталось по трое,
Чёрного дыма семь свечек по полю,
У нас в семь домов по чёрному горю.
Ещё полчаса в копоти с кровью
Держать нам железо волей и болью.
Вот зачихал, с лязгом землю погрёб.
Всё. «Мой черёд, – сказал я, – вперёд».
Встреча. Бросок. Глаза закрываю,
Боли не чувствую. Но понимаю:
На пригорке сейчас, в ходе боя,
У нас уже двое. И тех тоже двое.
Для войны эпизод это, не более.
Что отделение сможет, прикроет?
Даже не будет в штаб донесенья,
А мы отделились, другим во спасение.
Подвиг
А были дни чернее ночи.
Страна моя рвалась из сил.
И чья-то жизнь – минут короче,
А позже скажут о ней: «Жил».
Вот миг – и грудь на пулемете.
Кто бой тараном довершил,
А кто в горящем танке где-то
Врага сметал, громил, крушил.
Минутам этим имя – подвиг,
В нем есть и стойкость, и трагизм.
Не зря в народе чтят и помнят
Мгновенья те – длиною в жизнь.
Безвозвратные потери
Серый лес без листвы осенний.
Те списки.
Грустно, это скорбные строки
Для близких.
То с войны боевые и без возврата
Потери.
В них родные, друзья и сейчас
Не верят.
Батальон или полк на войне
Не спишут,
Пока гарью полей и горькой бедой
Они дышат.
Марш, усталость, стрелок на войну
Прибыл.
Слышно эхо приказа: «Вперед!», а его уже нет –
Выбыл.
Человек покорял, жил, мечтал он –
И мертвый.
Как строка у стиха, пулей с листа он был
Стертый.
Ему звезды дарить, ему счастливо жить –
Его в списки.
Не парить в небесах и детей не растить
Обелискам.
На войне счет в бою, и ведется контроль
Потерям.
Донесениям взводного, ротного в штабе
Верят.
А иначе нельзя, а иначе никак –
Обезличка.
И простой карандаш всем погибшим учет –
Птичкой.
Строки текстов сухих огорчают и жгут,
По причине:
Выбыл, званье, возраст, где и когда был убит
Мужчина.
Научили бои не роптать, не стонать,
Не злиться.
Только писарь вздохнул тяжело и добавил еще
Страницу.
Берега Береки
Средь полей, как седая, гора меловая.
На ней молодая трава прорастает.
И не просто она тут густая-густая…
Дед кровью полил землю здесь. Я знаю.
До красной звезды бетонные плиты.
Здесь лежат те, кто Победу не видел.
Здесь тем обелиск, кто тут, наступая,
Долг выполнял. Днепр увидеть не чаял.
Речушка Берека, в пути высыхая,
Деревню Михайловку пересекает.
Берега у Днепра не балки, а кручи.
У Береки – полого, но солдату не лучше.
Дед беду воевал, защищая свой дом.
«Цел не буду, Алёна, – сказал жене он. –
Завтра в бой. Повезло. Детишек проведал».
………………………………И всё?!
Нет у мамы отца, а у нас нету деда.
Не надо войны
Рев брони и затвора лязг.
Пусть парад, но по телу спазм.
И подумалось: «Это что, важно?»
Человеку во вред! Как страшно.
Гул снаряда, взрыв и свист пули.
Вдалеке, не у нас, громыхнуло.
Замах топора, меча, шашки
Над тобой. И представить страшно.
Вот ракета красиво в их зоны
Унесла на себе мегатонны.
А там человек – простой, домашний.
Что с ним будет? Подумать страшно.
Не хотим мы тяжелого взгляда.
И приказ нам на смерть не надо.
Чтобы боль до звериного рыка.
Мамы стон, и жена со вскриком.
Нет желания уходить потемками.
Слышать снова топот подкованный.
И как лают по следу собаки,
Не желаем носить цвет хаки.
И берцы, бушлаты с погонами,
Чтобы раны, и все забинтовано.
Зачем солдатскую кашу перловую?
Лучше дома, в кафе, в столовую.
Мужчина в костюме. Он улыбается,
Женщина с ним, рюшечки, платьице.
С ними детишки – яркие, шумные.
Рядом дома и кафешки уютные.
Человек – существо не ратное,
Но создали границы да армии.
Слышно молитву из каждой страны:
«О Боже! Боже, не надо войны!»
Рожденные в двадцатые
Все ушли, их почти не осталось,
Кто родился в двадцатые годы.
Кто рождался, а храмы ломали.
Войной покарали их Боги.
Им Господь дал почетную кару
За грехи всех горячих голов: