Когда люди собираются вместе и проводят несколько дней, желая каким-то образом прикоснуться к своей внутренней сути, атмосфера в группе становится очень насыщенной. Помню, у меня были даже галлюцинации. Мне показалось, что стены раздвинулись и форма комнаты изменилась. Скорее всего, искажение случилось из-за выброса адреналина в организме: именно в тот момент я встретилась с какими-то глубинными страхами. А потом я испытала блаженство от одного только сознания, что все страхи – только лишь проекции ума.
На другой группе в меня снова «вселился» тот «любящий горбун», в которого я перевоплощалась на одной из «Динамических». Тело мое перекосилось. Участники были в ужасе, и даже опытный ведущий оказался в растерянности. А вечером после одного потрясающего даршана со мной произошел еще один случай. По дороге домой я стала свидетелем драки между двумя индусами. Я чувствовала себя очень открытой и уязвимой, и сцена насилия поразила меня настолько, что я вновь почувствовала в себе «присутствие» горбуна. Но в этот раз я не хотела ему мешать. У меня хватило сил сказать себе: «Пойду-ка я лучше в тени деревьев, чтобы меня никто не видел». Неожиданное искривление тела меня совсем не испугало, физические ощущения не шли ни в какое сравнение с той потрясающей, огромной любовью, которая нахлынула на меня словно огромный океан. В моей голове крутилась только одна мысль: «Завтра расскажу об этом ведущему». Идти до дома оставалось пятнадцать минут, и все это время я за собой наблюдала: иду, хромая, в тени старых бенгальских фикусов, глаза закатились, язык вывалился изо рта. На подходе к дому я начала выпрямляться – «горбун» исчезал. Больше он ко мне не возвращался никогда. На следующий день я никому ничего не сказала. Я знала, что окружающие сочтут меня сумасшедшей. К Ошо я тоже не стала обращаться, потому что для меня в том, что со мной случилось, не было ничего сверхъестественного и неправильного.
Я слышала, как Ошо говорил, что сознательный ум – всего лишь вершина айсберга. Подсознание же полно различных страхов и подавленных желаний. В «нормальном» обществе нет атмосферы безопасности и понимания – той, что царила в ашраме, и я никогда в жизни не позволила бы себе получить этот опыт. Я с самого начала подавила бы в себе все импульсы, и у меня не было бы возможности избавиться от них через естественное их выражение. Вместо ощущения внутреннего освобождения росло бы мое беспокойство. Почему в западном обществе так много сумасшедших, особенно среди по-настоящему талантливых и восприимчивых людей – артистов, художников, музыкантов и писателей? На Востоке такого нет. Там все медитируют. В одном из циклов бесед под названием «Возлюбленный» Ошо сказал:
«С ума сходят двумя способами: вы либо скатываетесь на уровень ниже обычного, либо поднимаетесь и становитесь выше обычных людей. Если вы скатываетесь вниз, то вас считают больным и отправляют в психиатрическую больницу, чтобы вернуть к „обычному“ существованию. Но если же вам удается подняться над обыденностью, это уже не болезнь. Наоборот, впервые в жизни вы здоровы как никогда, наконец-то вы достигли внутренней целостности. Не бойтесь этого. Если благодаря безумию ваша жизнь становится более разумной, то вам не о чем беспокоиться. И помните: сумасшествие как болезнь всегда начинается помимо вашей воли. Отсутствие воли – это характерный признак болезни. Вы не в состоянии с нею справиться, она начинается и все. Но если благодаря сумасшествию вы выходите за рамки обычной действительности, если вы растете, то это уже совершенно другая история. Когда вы сами инициируете безумие, вы можете позволить себе в нем побыть, а можете из него выйти: вы – Мастер. В любой момент вы можете остановиться или пойти глубже, если захотите. Вы – хозяин положения.
„Сознательное“ сумасшествие абсолютно не похоже на то, что происходит обычно, – вы способны обойтись без чьей-либо помощи. Помните: если вы можете обходиться без посторонней помощи, то у вас просто не может быть неврозов, потому что вы сами освобождаетесь от любой возможности сойти с ума. Вам незачем накапливать „свои сумасшествия“. Обычно же мы их подавляем».
После каждой группы Ошо проводил групповые даршаны, на которых каждый участник разговаривал с Ошо, и Ошо помогал нам справиться с любыми не до конца разрешенными проблемами.
На одном из даршанов я с гордостью заявила, что смогла соприкоснуться со своим гневом. Я действительно думала, что испытала гнев по полной. Все мое тело вибрировало, это была чистая энергия, почти как оргазм. Ошо посмотрел на меня и сказал: «Тебе удалось увидеть лишь ветви. Теперь тебе предстоит добраться до самых корней». Я прямо вся вспыхнула!
Я сказала, что снова собираюсь на «энкаунтер-терапию»{ Encounter-therapy, или encounter-groups – энкаунтер-группы (группы встреч), – психотерапевтические группы, во время которых происходит встреча (разного качества) участников друг с другом и с самими собой. Англ. encounter – встреча, столкновение, первый опыт, иногда стычка. – Примеч. пер.}. Ошо вздохнул и сказал, что с первого раза у многих людей не получается пойти достаточно глубоко. И он оказался прав. Только во второй раз я научилась вызывать в себе любое чувство, определять его и затем выражать.
Впервые это случилось со мной на группе, где участники в течение трех дней снова и снова задавали себе один и тот же вопрос: «Кто я?» В тот момент это было для меня именно то, что нужно. Я вдруг обнаружила, что голос в моей голове стал тихим, как будто находился где-то очень далеко. Я присутствовала в моменте, на первый план вышла моя внутренняя сущность, а работа мысли прекратилась. На дискурсах я слышала, как Ошо говорил о состоянии не-ума, тем не менее его слова не отзывались во мне по-настоящему. Потому что одно дело – слышать, и совсем другое – переживать на собственном опыте. Мой опыт длился примерно шесть часов, и я безумно радовалась тому, что никто этого не видел. Мы пошли на обед, и, когда мы ели, в ресторан вошел Прабудда. Неожиданно внутри меня родилось «нет». Я не хотела его видеть и спряталась под столом. Но либо еда, либо мой любимый разрушили чары, и состояние не-ума постепенно стало уходить. Однако полностью оно исчезло лишь через несколько дней, а воспоминания об этом опыте маячили передо мной, как космическая морковка, еще очень долго.
На одном из даршанов я сказала Ошо, что беспокоюсь из-за того, что не делаю ничего полезного и что если так будет продолжаться, то меня выдворят из ашрама, и что я не очень сильно верю Ошо. А он ответил, что его любви так много, что он дарит ее даже тем, кто ее не заслужил. Он сказал, что ему достаточно того, что я есть, и что мне не нужно специально что-то делать, чтобы завоевать его расположение, и что он принимает меня со всеми моими недостатками.
«Чтобы получить мою любовь, тебе не нужно ее заслуживать. Достаточно того, что ты такая, какая есть. Нет смысла пытаться получить любовь за какие-то заслуги. Все это чушь, из-за которой люди становятся рабами, никому не доверяют и уничтожают сами себя.
Ты уже совершенна, больше тебе ничего не нужно. Теперь ты можешь просто расслабиться и принимать мою любовь. Не думай о том, что ты что-то должна. Из-за этого ты напрягаешься и начинаешь беспокоиться – здесь ты чего-то не успела, там что-то недоделала, не поняла, не спросила, недостаточно доверяешь и так далее – тысяча и одна беда.
Я принимаю тебя со всеми твоими недостатками, я люблю тебя со всеми твоими недостатками. Я не собираюсь заставлять людей испытывать чувство вины. Иначе все превратится в сплошной обман. Вы мне не доверяете, чувствуете вину и оказываетесь в моей власти. Вы не достойны моего благословения, вы не делаете того, что должны, таких вас я не стану любить. И любовь превращается в предмет торга. Нет. Я люблю вас лишь потому, что я вас люблю!»
Я поняла, что это был краеугольный камень моей обусловленности. Почти всю сознательную жизнь я чувствовала себя недостойной любви. Так много раз Ошо просил меня просто быть самой собой, говорил, что я уже совершенна.
Затем он рассмеялся и предложил мне расслабиться и просто наслаждаться тем, что есть. «Даже если ты мне не веришь, это тоже хорошо. Мне нужны саньясины, которые мне не верят, – так, для разнообразия!»
Каким-то чудесным образом у него получалось решать все проблемы. Он, как волшебник, взмахивал палочкой, и трудности растворялись в воздухе. А я оставалась в настоящем, там, где нет проблем, недоумевая, что еще может прийти мне в голову. Иногда мне казалось, что я специально выискиваю проблемы, чтобы поговорить с Ошо на даршане.
Однажды ко мне приехал Лоуренс. Мы не виделись с ним почти два года, но, едва мы встретились, возникло ощущение, что мы расстались только вчера. Совсем недавно он провожал меня в аэропорту в Индию. Думаю, он хотел убедиться, что со мной все в порядке, что я здорова и не стала жертвой какой-нибудь секты, поскольку в прессе об Ошо писали только плохое.
В Пуну приезжали журналисты, но писали даже и те, кто никогда в ашраме не был. В газетах писали о насилии во время групповой терапии и о сексуальных оргиях, на которых мне, к сожалению, так и не удалось побывать!
Лоуренс пробыл в общине несколько дней и даже посетил даршан, желая, наконец, познакомиться с Ошо.
Не зная о местных обычаях, Лоуренс оказался в последних рядах. Люди, пришедшие на даршан раньше всех, занимали первые ряды. Конечно, мы все стремились быть осознанными и ходили медленно, стараясь сосредоточиться на ходьбе. Но по мере нашего приближения к залу ноги сами начинали двигаться быстрее, а на подходе к двери мы уже бежали, в спешке сбрасывая обувь, которая летела во все стороны, и скорее скользили по мраморному полу в надежде занять место в первом ряду. Затем входил Ошо и усаживался в кресло.
Из-за того, что я так неизящно влетела в аудиторию, Лоуренс и я оказались в разных местах зала. Он сидел сзади, а я впереди.
И вот настала его очередь беседовать с Ошо. Никто не знал, что мы были вместе, и, тем не менее, когда секретарь произнесла имя Лоуренса, Ошо повернулся ко мне и уставился на меня так, будто надо мной сверкнула молния и раздался громкий гудок. Странно, я никогда не понимала, как это я, сама того не замечая, выдавала себя с головой.